Карина Тихонова - Прогулки с Хальсом
— Добрый день, — произнес Антон, улыбаясь.
Лена повернулась, и улыбка медленно сползла с его губ. Девушка выглядела ужасно. Бледное лицо, огромные тени под глазами, растрепанные волосы… Однако она ответила вежливо, хотя и очень тихо:
— Здравствуйте…
Антон замедлил шаги:
— У вас все в порядке?
— Да, все хорошо, — отозвалась Лена.
Она заперла дверь, сделала шаг к лифту, но вдруг неожиданно покачнулась и медленно присела на ступеньку. Антон сел рядом с ней.
— Вам плохо?
Лена с трудом разомкнула белые губы:
— Тошнит… И голова раскалывается.
Антон приложил ладонь к ее пылающему лбу. Все ясно, у девочки высокая температура.
— И куда вы собрались в таком состоянии?
Лена посмотрела на него больными воспаленными глазами.
— В аптеку… И в магазин.
Антон встал, подхватил ее под руку и поднял со ступеньки.
— Сейчас вы вернетесь домой, ляжете и вызовете врача, — сказал он. — В аптеку и магазин схожу я.
Лена без всяких возражений протянула список покупок и кошелек.
— Спасибо.
Антон взял бумажку, отмахнулся от денег и побежал вниз. Он услышал, как открылась и громко захлопнулась дверь.
«Почему она живет одна? — размышлял Антон по дороге в магазин. — Родители озабочены своей карьерой, но должен же кто-то присматривать за дочкой! Проблемный возраст, и вообще, мало ли что! Неужели родителям все равно? Странно, очень странно».
Он быстро купил все, что было указано в списке. Подумал и добавил бонус: большой спелый ананас, гроздь бананов, яблоки, персики и виноград. Высокая температура обычно отбивает аппетит, а фрукты отлично помогут продержаться до тех пор, пока она не упадет.
Антон вернулся домой с полными пакетами, поднялся на пятый этаж и позвонил. Ждать пришлось долго. Наконец Лена отперла замки и приоткрыла дверь, не снимая цепочку.
— Вы вызвали врача? — спросил Антон.
— Сколько я вам должна? — в свою очередь спросила Лена.
— Ерунда, — попробовал отмахнуться Антон, но она монотонно повторила:
— Сколько я вам должна?
Антон поставил пакеты и достал чеки из аптеки и магазина. Утаил лишь один, из фруктового отдела. Лена изучила чеки и отсчитала ему всю сумму до копейки. Вот ведь характер! Честное слово, должны быть границы даже у такого похвального качества, как принципиальность! Не девушка, а робот-андроид!
Антон неловко сунул полученные деньги в карман и предложил:
— Давайте я отнесу пакеты на кухню.
Лена сняла цепочку, открыла дверь и указала на пол в прихожей:
— Поставьте здесь.
— Они тяжелые!
— Поставьте здесь.
Антону все это изрядно надоело. Здесь, так здесь. Он поставил пакеты у порога, сунул Лене бумажку с номером своего телефона — мало ли что? — и, не дожидаясь благодарности, побежал вниз. Дверь немедленно захлопнулась.
«Язва!» — мысленно припечатал Антон. Спустился в гараж, вывел машину и поехал на поминки. Ну и денек ему сегодня выпал!
Конечно, он сильно опоздал. И конечно, Катя не оставила его опоздание без внимания.
— Уж прости, что отвлекли тебя от творчества, — сказала она сладко. — Кстати, прими мои поздравления. Последняя книга — просто блеск!
Антон удивился:
— Ты прочитала мою книгу?
Катины глаза насмешливо сверкнули, и Антон с досадой понял, что прокололся.
— Я — нет, — ответил она, с наслаждением подчеркивая местоимение. — К сожалению, уже вышла из нужного возраста. Твой последний шедевр прочитал мой десятилетний внук и очень, очень его хвалил!
Егор, сидевший во главе стола, не сдержал легкой ухмылки. Он никогда не ввязывался в подобную полемику, но слушателем был благодарным.
— Да, Дима очень развитый мальчик, — согласился Антон. — Даже удивительно, в кого он такой умный?
— Один-один, — подвел итоги Марик.
Антон украдкой бросил на Катю оценивающий взгляд. Стареет Катерина, стареет… Нельзя сказать, что она растолстела, возраст обозначился иначе. Катя стала выглядеть рыхлой, другого слова не подберешь. Внешне — вылитая Надежда Ивановна и все-таки не она. Глядя на Катю, Антон невольно вспомнил слова их школьного учителя физкультуры.
— Короткая дыхалка, — говорил Владимир Иванович о тех, кто хорошо пробегал стометровку, но сходил с длинных дистанций.
То же самое можно сказать о Кате. Если что-то шло не так, как она планировала, Катя немедленно психовала и бросала дело на полдороге. К примеру, затеяла организацию международной выставки детских рисунков — хорошее, благородное дело! Нашла спонсора, утрясла все бумажные формальности. Тут спонсор неожиданно взбрыкнул и отказался финансировать проект. Ну и бог с ним, нашла бы другого! Но Катя немедленно распсиховалась и перебросила проект на чужие плечи. И что? Выставка получила благожелательные отклики в прессе, объехала полмира, собрала миллион долларов на благотворительные цели, а ее организатор удостоился престижной премии ЮНЕСКО. Спрашивается, кто оказался в дураках? Катя, конечно, снова психанула, но что она могла поделать?
И вот так во всем. Там, где требовались выдержка, суровая самодисциплина, настойчивость и терпение, Катя пасовала. Ее хватало только на короткий победный штурм, а если штурм захлебывался, Катя немедленно отступала.
— Ну и чем ты занимаешься? — спросила Катя, на этот раз избрав мишенью Марика. — По-прежнему светским конферансом?
Егор незаметно наступил Кате на ногу.
— Ох, прости! — спохватилась Катя. — Я хотела сказать, ты по-прежнему работаешь аукционистом?
— Должен же человек как-то зарабатывать себе на жизнь! — простодушно ответил Марик.
Катя ядовито фыркнула. Моровая язва, а не генеральская дочка, верно заметила их деревенская соседка.
После окончания университета Николай Егорович пристроил Марика на должность спецкора центрального телевизионного канала. И страну подыскал приличную — Англию. Что и говорить, языком Марик владел блестяще, оценки по специальности имел высокие, но через полгода руководство телеканала отказалось от его услуг. Марик добросовестно изучил английский образ жизни, но только не в тех областях, которые принято было показывать по телевидению.
Генерал Воронин снова тряхнул связями и пристроил сына на должность «не бей лежачего» в редакции одной малотиражной газеты. Он продержался на плаву до начала девяностых, а потом Николай Егорович умер, и Марика оттуда поперли. Он ничуть не расстроился и быстро пробился в новые «светские» круги. Сейчас Марик успешно проводил аукционы по продаже эксклюзивных наручных часов, ювелирных изделий, украшений, дорогих машин, коллекционных вин, антиквариата и других игрушек богатых людей.
В роли аукциониста Марик смотрелся блистательно; Антон даже подозревал, что его друг нашел свое призвание. У него имелся не только хорошо подвешенный язык, но и много других козырей: привлекательная внешность, хорошее чувство юмора, обаяние и умение играючи, с шутками-прибаутками взвинтить цену до небес.
— Я же по матери еврей, что вы хотите? — скромно комментировал Марик свои успехи на этом поприще.
Платили за проведение подобных мероприятий щедро, работа Марику нравилась, так что менять ее он пока не собирался.
— Что же, и на том спасибо, — отозвалась Катя. — Я думала, ты давно распродал отцовскую коллекцию.
— Не только не распродал, но даже пополнил, — отозвался Марик.
Катя положила ложку и изумленно уставилась на сводного брата.
— Ты… пополнил коллекцию? Прости, чем? Вырезками из «Плейбоя»?
Марик снова не поддался на провокацию.
— Я купил у Антона его Хальса.
На этот раз Катя подавилась по-настоящему. Схватила салфетку, прижала ее к губам и с трудом откашлялась.
— Купил автопортрет Хальса? — переспросила она и повернулась к Антону. — Это правда?
Антон молча кивнул. Катя переглянулась с Егором.
— С ума сойти! — сказала она с благоговейным ужасом. — Это же одна из лучших его работ! Ей же цены нет!
Коллекция генерала Воронина насчитывала около пятидесяти отличных полотен из разряда «перемещенных ценностей». Среди трофеев Николая Егоровича было несколько гравюр Дюрера, пара мадонн Лукаса Кранаха Старшего, один Вермеер, несколько работ Хуана Эрреры Старшего и множество картин, которые относились к голландской школе шестнадцатого века. Очевидно, бывший владелец коллекции был большим поклонником этой школы. Примерная стоимость картин по самым скромным оценкам составляла почти шестьдесят миллионов долларов.
Когда после смерти Николая Егоровича огласили завещание, в благородном семействе началась самая настоящая свара. Больше всех неистовствовала Катя. Она считала, что профессия дает ей приоритетные права на обладание коллекцией. Надежда Ивановна к тому времени тяжело болела и не могла принять участие в драке. Егор, поворчав, смирился.
