Данил Корецкий - Бехеровка на аперетив
Джунгли Борсханы. Поселок племени нгвама
Один день я пролежал пластом. Кожа на груди опухла и сильно болела, температура поднялась под сорок. Бегиме отпаивала меня бульоном с кусками белого, похожего на куриное, мяса. Девушки, как всегда, окружали мою постель, они приносили душистые травяные отвары и какие-то истолченные в порошок горькие корни. Как ни странно, первобытные снадобья помогли. На второй день боль стала уходить, а силы – прибавляться, на третий Большой Бобон вновь важно разгуливал по поселку. Только теперь я не мог снимать рубашку: увидев изображение Макумбы, нгвама испуганно разбегались либо закрывали руками глаза и с криком падали ниц.
У Бегиме было зеркальце, и она тайком дала мне посмотреть на татуировку.
Да-а-а, страшная рожа! Как жить с ней в Большом мире? Впрочем, в него еще надо вернуться… Потому что жизненная перспектива оставалась туманной – отведенные мне десять лун истекают. И что тогда? Неужели меня и вправду съедят? Да нет, не может быть! Они ведь неплохие и незлобивые люди. К тому же, теперь меня узнали поближе и даже зауважали, вдобавок я прошел все испытания и полностью очистился… Нет, не должны!
Но этот успокаивающий вывод я делал исходя из наших представлений о нравственности и нашей логики. А если отбросить шелуху ценностей цивилизованного общества, то вырисовывалась вовсе не столь благополучная картина.
Сожрут, сто процентов сожрут! И не потому, что аборигены такие плохие и злобные, нет. Просто между умерщвлением животного и человека они практически никакой грани не проводят. А если и проводят, то отнюдь не в пользу последнего: по их представлениям, мой глаз придаст охотнику неимоверную зоркость и меткость, мозг – ум и хитрость, а сердце с прочим ливером – храбрость и здоровье… А очищение, уважение и вся остальная лабуда для них ровно ничего не значит!
Вестей от Юджина не было, и я после нескольких безуспешных попыток сам соединился с моим другом.
– Здравствуй, дружище! – бодрый голос американского резидента вселил в меня уверенность. И не зря!
– У меня для тебя есть хорошие новости…
Я весь превратился в слух.
– На твое счастье, наш авианосец находится неподалеку и сейчас огибает Африку. Через два дня, в полдень, он проведет небольшие учения, пошумит над твоим племенем. Надеюсь, это станет наглядным подтверждением твоей силы!
– Спасибо, Юджин. Даже не знаю, как тебя благодарить…
Он хрипло рассмеялся.
– Баш на баш, мы в расчете. Хотя ты можешь, наконец, сказать мне – что я наболтал тогда в Берлине? Этот вопрос мучит меня много лет…
– Ничего, – как можно искренней сказал я. – Я же вколол тебе антидот. А обстановка не располагала к расспросам.
– Да? – недоверчиво спросил Юджин. – Ну ладно. Желаю удачи. Сообщи, как все пройдет. Конец связи!
Я вскочил. Меня раздувало силой и энергией, будто после укола спецназовского «озверина». Расталкивая толпившихся у входа женщин, я выскочил наружу и выбежал на центральную площадь. Здесь горели костры, на которых булькало жидкое варево из бататов, гусениц и мелких грызунов. Вряд ли его запах мог вызвать аппетит, но, тем не менее, вызывал. Раздавались чавканье, гул неспешных разговоров и смех. Нгвама ужинали.
Я подбежал к самому большому костру, у которого сидели вождь Твала и жрец Анан со своими советниками и телохранителями. Здесь пахло вполне прилично: жареной цесаркой-индейкой, в аромат горячего какао очень гармонично вплетался запах кокоса. Племя оценило мою придумку с молоком.
– Слушайте меня, вождь и жрец! Слушай меня, народ нгвама! – громко крикнул я, воздев руки к звездному небу.
Выглядело все это, конечно, очень театрально. Красно-желтые костры, черные, раскрашенные охрой аборигены, черное, с мириадами звезд, небо, бледная, немного неполная луна, загадочно шумящий вокруг черный тропический лес и выскочивший на авансцену белый Большой Бобон со своей лопаткой в руке. Но в данном случае как раз такой эффект и требовался. Чавканье прекратилось, наступила тишина. Внимательные взгляды со всех сторон скрестились на новом актере.
– Я обещал явить вам силу своего Президента! И я сделаю это ровно через две луны, в полдень! Готовьтесь увидеть невиданное могущество! Оно напугает вас, но не бойтесь, я возьму всех под защиту!
Поляна отозвалась глубоким вздохом, и вновь наступила тишина. Но мизансцена была явно неоконченной, скомканной и, по всем правилам драматургии, требовала продолжения. И оно последовало!
– У чужака нет никакого могущества! – закричал жрец Анан, вскакивая. – Тот, чье имя нельзя произносить, охраняет народ нгвама! Через две луны, в полдень, я принесу ему жертву, и все увидят, у кого настоящая сила! А чужак… Чужак…
Исчерпав силу словесных аргументов, жрец замешкался и, как часто бывает, попытался заменить их аргументом силы. Жилистая рука метнулась вперед в мощном выпаде. Злой черный посох в змеиной раскраске и со змеиной головой мелькнул над костром в черной ночи и ожил, превратившись в самую настоящую змею, готовую вонзить ядовитые зубы в доброго и благородного Большого Бобона. Хорошо, что у него имелась саперная лопатка! Она описала красивый фехтовальный полукруг, сталь рассекла смертоносный «посох», и две половинки гада беспомощно заизвивались на каменистой земле.
– О-о-х! – выдохнули зрители.
Подчиняясь знаку хозяина, два раскрашенных под скелеты аборигена из личной охраны бросились вперед. Один угрожающе выставил мачете, второй взметнул вверх тяжелый каменный топор.
Я резко отскочил в сторону, чтобы они оказались на одной линии, мешая друг другу. Отточенное лезвие лопатки рубануло первого по вооруженной руке. Раздался истошный крик – мачете, со сжимающей рукоятку черной кистью, звякнуло оземь. Обезрученный «скелет» со стоном метнулся к костру и сунул кровоточащий обрубок в огонь, чтобы «запаять» сосуды. Второй «скелет» замер с поднятым оружием, и это спасло ему жизнь: лопатка опустилась на бритую голову плашмя, мускулистое тело бесчувственно растянулось на жухлой траве.
– Жрец опять хотел убить гостя! – закричал я. – Вы все видели это! Но правда и сила на моей стороне!
Аборигены зашумели, хотя и непонятно было, кого они поддерживают.
Вождь Твала тоже вскочил и поднял свой жезл из берцовой кости человека. Шум стих.
– Две луны! – хрипло возвестил он. – Еще две луны чужак находится под защитой моего слова! Никто не смеет его убить!
Заступничество вождя меня несколько подбодрило. Но видимого воздействия на ситуацию не оказало. Другие «скелеты» угрожающе зашевелились, ощетинились копьями и булавами. Тогда я распахнул рубашку, и ужасающий лик Макумбы выглянул наружу. Это подействовало. Раздались крики ужаса. Нгвама стали падать на землю и разбегаться.
За 11 дней до дня «Ч».
Борт авианосца «Холидей». Северная Атлантика
С высоты пять тысяч метров он казался щепкой, оставляющей за собой на серо-голубой поверхности океана широкий белый след, который только в нескольких кабельтовых терял четкость очертаний, а пропадал и вовсе через милю.
На самом деле ударный авианосец «Холидей» имел длину 220 метров, водоизмещение 80 тысяч тонн, ядерную силовую установку мощностью 280 тысяч лошадиных сил и мог развивать скорость до 32 узлов, что в пересчете на сухопутные мерки составляет 60 километров в час. Его экипаж составлял 4300 человек, а на борту размещалось 80 боевых самолетов и вертолетов, четыре ракетных дивизиона и более двадцати орудийных комплексов крупного калибра. Прибыв в любую точку земного шара, «Холидей», даже без ядерных зарядов, мог за час неузнаваемо изменить мир в радиусе нескольких тысяч километров. Именно поэтому его маршрут утверждался Президентом Соединенных Штатов.
Риэл-адмирал Брукс командовал авианосцем уже восемь лет. Он был самым главным на этой начиненной оружием, боеприпасами и взрывчаткой стальной махине. Он отвечал за все, что происходило на борту и вне его, он нес ответственность за жизнь и здоровье каждого из членов экипажа, численность которого превышала население среднего городка в штате Мэн или Огайо. Его можно было бы сравнить с мэром или даже губернатором, но ни один мэр и губернатор не имеют в своем распоряжении такой мобильности, а тем более такой энергетической и ударной мощи. Поэтому Брукс тоже был назначен Президентом США и даже удостоился аудиенции и рукопожатия Первого лица государства.
Сейчас Брукс озадаченно сидел в просторной командирской каюте, уставясь на твердый желтый бланк шифротелеграммы, которую он только что расшифровал своим личным кодом, как всегда, когда такие документы адресованы ему лично.
«Риэл-адмиралу Бруксу, борт авианосца „Холидей“. Вам надлежит кратковременно изменить курс следования и прибыть в точку с координатами…, став на рейде в трех милях от берега и в 12–00 отработав двумя штурмовиками „Корсар“ учебно-тренировочную атаку условных объектов в безлюдной местности на линии скал „Купол“ и „Купол-Близнец“. При гарантированном подтверждении безлюдности произвести обстрел последней четырьмя ракетами класса „воздух-земля“. По выполнении задачи продолжить следование установленным курсом. Приказ согласован на всех необходимых уровнях и носит характер высшей степени секретности. Начальник штаба Флота адмирал Дженссен».
