Наталья Солнцева - Золото скифов
– Хорошо. Я узнаю. Если Бертье-Делагард в самом деле собирается купить эти вещи…
– Вы назвали меня лжецом? – в голосе посетителя зазвенела сталь. – Или я ослышался?
Хозяин поспешил загладить неловкость.
– Нет-нет, ни в коей мере. Поймите меня правильно, я только хочу иметь гарантии.
– Скоро мир перевернется, а вы говорите о гарантиях! – хохотнул человек в плаще. – Сегодня вы живете не тужите, а завтра…
Слова незнакомца задели бородача за живое. Ведь правда – ни в чем нет никаких гарантий. Россия в смутные дни страшна.
– На все воля Божья… – пробормотал он, осеняя себя крестом. – Ладно, так и быть, приносите остальное. Возьму!
– Сначала за гривну рассчитаемся.
– Да! Непременно…
Саджич скрылся за темными портьерами и через несколько минут вернулся с деньгами.
– Пересчитывать станете или как?
* * *Марцевич вызвал-таки врача, и Лера получила больничный на целую неделю.
– У вас нервное расстройство, а не простуда, – заявила миловидная рыженькая женщина лет тридцати. – Нужно лежать. И обязательно принимать все, что я выписала. Такое впечатление, что вы пережили сильный стресс.
– Какой еще стресс? – ответил за больную Семен. – Ну, напугалась чуток…
– Значит, у нее слабая нервная система. Любые волнения противопоказаны.
Марцевич сбегал в аптеку, в магазин, приготовил еду и только после обеда отправился в свою мастерскую.
– Дверь никому не открывай, – на всякий случай предупредил он. – Раз тебе звонили с угрозами, могут и сюда прийти.
– Никто не знает, где я.
– Это еще вопрос.
Она пожалела, что рассказала ему о странном звонке. Страх рассеялся, а неприятный осадок от разговора с бывшим ухажером остался. Тот потребовал ее мобильник, долго пытался найти номер, который должен был высветиться и остаться в электронной памяти, но почему-то не остался.
– Номер не определяется! – злился Семен. – Есть такая заморочка… Видно, эта баба не хочет, чтобы ты знала, кто она. Ты хотя бы догадываешься, кому перешла дорогу?
– Понятия не имею…
– Ой, гонишь пургу, подруга!
Опять жаргон, грубый напор, нотки раздражения в голосе. Вот чем Артур выгодно отличался от Марцевича: он всегда был вежлив, корректен и мягок. По крайней мере с ней, с Лерой. Если и сердился, то не подавал виду.
Лера промолчала. У нее не было ни сил, ни желания выяснять отношения. Семен сам спохватился и начал извиняться:
– Ладно, не дуйся. Прости! Ну, не научили меня хорошим манерам. Я простой парень, работяга, вкалываю с утра до вечера. Некогда мне перевоспитываться.
– Никто и не просит.
Лера отвернулась, ее глаза наполнились слезами.
– Хватит, ей-богу! На колени встать перед тобой, что ли? – взмолился Марцевич. – Хочешь, стукни меня. Тебе сразу легче станет.
Она решила наказать его молчанием. Пусть помучается, осознает свою вину.
Семен на некоторое время оставил ее в покое. Как на грех, снова зазвонил телефон. На этот раз он не позволил ей взять трубку, ответил сам:
– Это тебя, какая-то Светка с работы…
– Светик! – обрадовалась девушка. – Привет! Волнуешься? Ничего, мне уже лучше… Начальство лютует? Почему меня второй день нету? Болею… да… Думала, отлежусь, и все пройдет. Но температура держится. У меня больничный. Так и скажи! Выйду через неделю… Почему не предупредила? Ой, из головы вылетело… Состояние ужасное: головокружение, слабость…
Марцевич стоял рядом, как верный пес, готовый перегрызть горло любому обидчику.
– Это Светик, – зачем-то объяснила ему Лера. – Напарница моя.
Сегодня она еле дождалась, чтобы Семен ушел. С облегчением закрыла глаза, наслаждаясь теплом и тишиной, и провалилась в полудрему, потеряв счет часам, которые текли и текли…
Телефон завибрировал на тумбочке, и этот тревожный звук разбудил Леру. Она колебалась: брать – не брать? Вдруг опять та женщина звонит? Неприятный холодок прокатился по телу… Лера пересилила страх, взглянула на дисплей. Светка! Слава богу…
– Не успела тебе сказать… – затараторила подружка. – Покупателей сегодня набежало, присесть некогда! Прут и прут… Ты как? Лекарства пьешь?
– Пью, пью…
– Может, я вечерком забегу? Фруктов притащу, конфет? Тебе чего-нибудь надо?
– Нет… – с трудом выдавила Лера. – Не приходи… Я люблю болеть в одиночестве.
– Правильно. Гляди, дверь никому не открывай! – выпалила Светка.
«Как будто сговорились, – подумала Лера. – Сначала Марцевич, теперь она…»
– Тебя тут женщина какая-то разыскивала. Не понравилась она мне!
– Какая… женщина?
– Вчера приходила. Вся в черном, будто вдова. И в темных очках! Даже в магазине не сняла.
У Леры душа ушла в пятки. Она сразу перестала злиться на Марцевича и захотела, чтобы он поскорее пришел домой.
– А ч-что она спрашивала?
– Ничего особенного. «Где Валерия?» Я говорю, болеет. «Когда выйдет?» А мне-то откуда знать, когда ты выйдешь? Она постояла, постояла, повернулась и ушла. Глаз не было видно за очками, но оттуда таким льдом повеяло! Веришь, у меня волосы на голове зашевелились от страха! Жуткая баба…
– Ты ей дала мой номер телефона?
– Нет, клянусь! Она и не просила.
– Не просила?
– Слушай, извини, меня зовут. Клиент придирчивый попался…
– Подожди!
Лера продолжала держать трубку в руках, хотя подружка давно отключилась. На нее будто столбняк напал. Вдова Артура приходила в магазин? Этого еще не хватало! Выходит, она все знает…
«Она убьет меня, – обреченно подумала Лера. – Артур мертв, настала моя очередь. Она мстит нам обоим. За измену!»
Глава 13
Бывший сотрудник французской союзнической миссии генерала Нисселя в России маркиз Жорж Делафар поселился в гостинице на Дерибасовской, рядом с кинотеатром.
Номера были обставлены хорошей мебелью, но холодные – из щелей в оконных рамах безбожно дуло, отопление не работало. Спать приходилось в верхней одежде. Постояльцы спасались горячим чаем и крепкими напитками. Гостиничные портье и горничные служили осведомителями французской и деникинской контрразведок.
В городе, занятом интервентами, кипела своя особенная жизнь: неустойчивая, тревожная, разгульная, полная противоречивых слухов, подчиненная законам военного времени. Декабрь выдался ненастным, как и настроения людей. Бушевал северный ветер, море вздымало свинцовые волны, с низкого неба валил то дождь, то колючий снег. В акватории порта стояли мрачные неповоротливые громады английских дредноутов с белой наледью на башенных орудиях и французские линкоры. Легкие миноносцы сновали вдоль побережья.
Центральные одесские улицы наводнили смешливые французские матросы в шапочках с помпонами и солдаты-наемники из колониальных войск. Угрюмые и неторопливые английские моряки, недолюбливающие французов, держались отдельно. Офицеров Добровольческой армии Деникина можно было узнать по защитным кителям и шинелям из простого сукна. Гетманские казаки щеголяли в новеньких венгерских и австрийских мундирах, петлюровцы – в синих жупанах[11]. Среди этого разношерстного контингента мелькали голубые шинели и четырехугольные конфедератки[12] польских легионеров. Глаза разбегались, голова шла кругом от такой пестроты и многоязычия: истинно вавилонское столпотворение.
Кроме военных в Одессу отовсюду съезжались люди, чья привычная жизнь была нарушена революционными событиями. Аристократы, промышленники, купцы, богема – все искали здесь хоть какого-то забвения от наступающей разрухи и пугающей неизвестности. В маленьких кафе собирались писатели и артисты. Повсюду висели афиши с именем Вертинского – он давал много сольных концертов.
Знаменитый одесский Привоз превратился в обычную пропахшую нафталином барахолку, где наряду с контрабандными товарами можно было купить все, от фильдеперсовых чулок и фальшивого антиквариата до золотых украшений и поношенного обмундирования.
Молдаванка кишела шумными притонами, в которых грабители и налетчики обмывали удачные дела и намечали новые. Здесь в одноэтажных кварталах процветала торговля крадеными вещами и захудалым тряпьем.
Черные маклеры и шулеры, аферисты всех мастей, рисковые подрядчики и жуликоватые дельцы собирались в ночном кафе на углу Дерибасовской и Екатерининской, закатывая пышные банкеты и обильные попойки.
На Французском бульваре за пару месяцев отгрохали большущую кинофабрику и снимали кино. Кто-то называл это «пиром во время чумы», а кто-то – отдушиной, необходимой людям в годину великих потрясений, дабы не сойти с ума.
В той же гостинице, где господин Делафар снимал просторный неуютный номер, проживали артисты из Москвы. Знаменитая кинодива Вера Холодная поселилась в «Бристоле». Почти ежедневно под окнами собиралась толпа, жаждущая поглазеть на нее. Почитатели ее таланта стояли на ветру, под проливным дождем, под снегом – лишь бы хоть на мгновение увидеть загадочную красавицу…
