Сидни Шелдон - Истинное лицо
Это было все равно, что трогать языком больной зуб.
— Да.
Он знал, какой она может быть в постели: волнующая и женственная, отдающая себя всю. Боже, подумал он, меняй тему разговора.
— Вы хотите иметь детей?
— Да.
— А ваш муж?
— Да, конечно.
Долгое молчание, шелковистое шуршание ленты. Затем:
— Миссис Блэйк, когда вы пришли ко мне впервые, вы сказали, что у вас серьезная проблема. Это связано с вашим мужем, не так ли? Но посмотрите, что выясняется: вы любите друг друга, оба верны, оба хотите детей, живете в прекрасном доме, ваш муж удачливый, красивый и балует вас. И вы замужем лишь полгода. Боюсь, что это напоминает старую шутку: «В чем моя проблема, доктор?»
Снова молчание, бесстрастный, мягкий шелест бегущей ленты.
Наконец она заговорила.
— Это… Мне так трудно говорить об этом. Я думала, что могу обсудить это с незнакомым человеком, но — он ясно вспомнил, как она повернулась на кушетке, глядя на него снизу вверх большими загадочными глазами, — все это труднее, чем я предполагала. Видите ли, — теперь она говорила быстрее, стараясь преодолеть преграды, заставлявшие ее молчать, — я кое-что подслушала и… могла сделать неправильные выводы.
— Речь шла о чем-то относящемся к личной жизни вашего мужа? О женщине?
— Нет.
— О его бизнесе?
— Да…
— Вы думаете, что он в чем-то солгал? Попытался обмануть партнеров при сделке?
— Что-то в этом роде.
Теперь Джад ощущал под ногами опору.
— И это задело вашу веру в него, показало вам ту его сторону, которую вы до сих пор не замечали.
— Я… не могу обсуждать это. Чувствую, что нечестно поступаю по отношению к нему. Пожалуйста, не расспрашивайте больше меня сегодня, доктор Стивенс.
На этом сеанс закончился. Джад выключил магнитофон.
Итак, муж Анны словчил в бизнесе: может, уклонился от налогов или довел кого-то до банкротства. И, конечно же, это расстроило Анну. Она очень чутка. Ее вера в мужа могла пошатнуться.
Муж Анны? Его бизнес связан со строительством. Джад не встречался с ним, но знал: как бы ни поворачивались дела этого человека, они не могли иметь ничего общего ни с Хенсоном, ни с Кэрол Робертс, ни с Джадом, как ни напрягай воображение.
А сама Анна? Была ли она психопаткой или маньячкой? Джад откинулся на стуле и попытался объективно оценить то, что знал о ней. Но знал он только то, что она сама рассказала. Ее история могла быть фикцией, она могла все это выдумать. Но ради чего? Если такой изощренной шарадой понадобилось прикрыть убийство, то должен быть мотив. Его наполнило воспоминание о ее голосе и лице. Нет, она не может иметь с этим ничего общего, он готов поставить свою жизнь. Он невольно усмехнулся, когда до него дошел смысл последней тирады.
Он взял записи Тери Уошберн. Может, здесь он что-то пропустил.
Не так давно Тери попросила назначить ей дополнительные сеансы. Испытывала ли она новые нагрузки, о которых не успела рассказать ему? Из-за того, что она целиком сосредоточилась на сексе, трудно было определить степень прогресса в ее состоянии. И все же, почему она так внезапно и настойчиво потребовала уделять ей больше времени?
Джад наугад взял одну из ее пленок и поставил на магнитофон.
— Поговорим о ваших замужествах, Тери. Вы были замужем пять раз.
— Шесть, но кому понадобилось считать?
— Вы были верны вашим мужьям?
Смех.
— Вы шутите. В целом мире нет мужчины, который может меня удовлетворить. Это физическая штука.
— «Физическая»? Что вы имеете в виду?
— Имею в виду мое строение. Дырка, которая чешется и все время должна быть заполнена.
— Вы верите в это?
— Что она должна быть заткнута?
— Что вы отличаетесь физически от других женщин?
— Конечно. Мне сказал врач на студии. Это связано с железами или что-то в этом роде.
Пауза.
— Кстати, в постели он оказался никуда не годным.
— Я видел все ваши диаграммы. Ваше тело физиологически нормально во всех отношениях.
— Плюньте на диаграммы, Чарли. Почему бы не проверить самому?
— Вы когда-нибудь любили, Тери?
— Могла бы полюбить и вас.
Молчание.
— Перестаньте на меня так смотреть. Я вам сказала. Это мое строение. Я всегда голодна.
— Я вам верю. Но голодно не ваше тело. Это ваши эмоции.
— Никто не трахал эти мои эмоции. Хотите попробовать?
— Нет.
— А чего вы хотите?
— Помочь вам.
— Почему вы не подойдете и не сядете рядом со мной?
Джад выключил запись. Он вспомнил другой разговор с Тери. Она рассказывала о своей карьере кинозвезды, и он спросил ее, почему она оставила Голливуд.
— Я отхлестала какого-то задрипанного клерка на пьяной вечеринке, — сказала она. — А он оказался мистером Большим Начальником. Он и вышвырнул меня из Голливуда вместе со всеми моими польскими прелестями.
Джад тогда не стал расспрашивать об этом подробнее, потому что в то время его интересовала ранняя жизнь Тери, и эта тема больше не возникала. Теперь он почувствовал некоторую досаду. Ему следовало выяснить все, что касалось этого эпизода. Он мало знал мир кино. Его интерес к Голливуду был сродни тому интересу, который испытывали доктор Лики и Маргарет Мед к туземцам Патагонии. Кто же может прояснить ситуацию с прославленной Тери Уошберн?
Фанатически любила кино Нора Хедли. Джад как-то увидел у них дома целую коллекцию киножурналов и поддел по этому поводу Питера. Нора тогда весь вечер горячо защищала Голливуд от нападок мужчин.
Он поднял трубку и набрал номер.
Ответила Нора.
— Хелло, — сказал Джад.
— Джад! — голос ее был теплым и дружеским. — Ты позвонил, чтобы сказать, когда придешь к нам ужинать?
— Не совсем.
— Смотри, — сказала она. — Я обещала Ингрид. Она красавица.
Джад был в этом уверен. Но ее красота наверняка отличалась от красоты Анны.
— Еще раз испортишь ей вечер, и будет война со Швецией.
— Обещаю, что этого не случится.
— Ты оправился после наезда?
— О, да.
— Как это было ужасно, — голос Норы чуть запнулся. — Джад… Насчет рождества. Питер и я хотели бы, чтобы ты провел его с нами. Пожалуйста.
Он почувствовал знакомую пустоту в груди. Это повторялось каждый год. Питер и Нора были его лучшими друзьями, и им было больно знать, что он проводит праздничный день в одиночестве, бродя среди незнакомых людей, теряясь в толпе, заставляя тело двигаться, пока оно не выбьется из сил, изгоняя мысли из головы. Казалось, он служит по покойным жуткую черную мессу, позволяя своему горю завладеть собой и разрывать себя на части, подчиняясь какому-то древнему ритуалу. Ты драматизируешь это, сказал он себе устало.
— Джад…
Он откашлялся.
— Извини, Нора. — Он знал, как близко к сердцу она это принимает. — Может, на следующее рождество.
Она постаралась скрыть разочарование.
— Конечно. Я скажу Питу.
— Спасибо. — Он вспомнил, зачем позвонил. — Нора, ты знаешь, кто такая Тери Уошберн?
— Та самая Тери Уошберн? Кинозвезда? Почему ты спрашиваешь?
— Я… я видел ее этим утром на Мэдисон-авеню.
— Неужели? Честно? — она восторгалась, как ребенок. — Как она выглядит? Старая? Молодая? Худая? Или толстая?
— Выглядит отлично. Она ведь была довольно заметной актрисой?
— Довольно заметной? Тери была звездой, если ты меня понимаешь.
— Что же тогда заставило ее покинуть Голливуд?
— Не она покинула. Ее выкинули.
Значит, Тери сказала ему правду. На душе Джада отлегло.
— Вы, врачи, вечно прячете головы в песок. Тери Уошберн была замешана в одном из самых громких скандалов, какие случались когда-либо в Голливуде.
— В самом деле? — сказал Джад. — А что там произошло?
— Она убила своего дружка.
Глава двенадцатая
Вновь пошел снег. С улицы, пятнадцатью этажами ниже, доносился шум движения, приглушенный ватными хлопьями, танцующими в ледяном ветре. Напротив, через улицу, он видел расплывчатое лицо девушки, моющей изнутри окно.
— Нора, ты уверена?
— Если речь идет о Голливуде, ты разговариваешь с ходячей энциклопедией, мой милый. Тери жила с директором Континентальных студий, но держала на стороне помощника директора. Однажды ночью она застала его с другой женщиной и заколола насмерть. Глава студии дернул за все ниточки, многим заплатил откупные, дело приглушили и назвали несчастным случаем. Одним из условий было то, что Тери покинет Голливуд и никогда не вернется обратно. Она так и сделала.
Джад молча разглядывал телефон.
— Джад, ты здесь?
— Здесь.
— У тебя странный голос.
— Откуда ты все это знаешь?
— Откуда? Это было во всех газетах и журналах. Об этом знали все.
Кроме него.
— Спасибо, Нора, — сказал он. — Передай привет Питеру.
