Наталья Солнцева - Золотой гребень для русалки
— Это ты так думаешь. А вдруг администратор «Спички» — тайный торговец «живым товаром»? Отправляет наших красавиц в Турцию или на Ближний Восток?
Матвей захохотал от собственного предположения. Глупо придумывать версии, когда нет достоверной информации. Пустая трата времени.
Он достал из духовки утку, переложил ее на блюдо и разрезал.
— Я ужасно голодная, — Астра взяла себе изрядный кусок и принялась жевать. — Ой, как вкусно…
Слегка насытившись, она вернулась мыслями к его шутке:
— Между прочим, ничего смешного. Торговля людьми существует.
— Не спорю.
Астра выбрала себе поджаристый утиный бочок с крылышком и облизнулась. Какой аромат…
— Боюсь, к нашему случаю это не относится, — заявила она с набитым ртом. — Я тут просматривала флэшку…
Матвей закатил глаза. Опять! Сейчас она ловко подведет случай в клубе под «пророчества», записанные на видео сумасшедшим убийцей. Кельтская символика, языческая магия и прочая дребедень… Он успел забыть ее излюбленный лейтмотив. Сейчас она заговорит о потустороннем мире, о том, что оттуда можно проникнуть сюда и обратно. Что эти миры пересекаются, а интересы людей в значительной степени обусловлены причинами, которые далеко не очевидны…
Астра не обманула его ожиданий.
— Там есть эпизод с русалкой, вернее, бронзовая статуя девушки с чешуйчатым хвостом, которая сидит посреди круглого водоема. Помнишь?
— М-м… смутно…
— Древние кельты, кроме богов, верили в существование разных духов, эльфов, фей, не рассматривая их как исчадия зла, но считая весьма опасными. Феи, например, могли насылать на людей чары, заманивать в лес или внутрь волшебных холмов, откуда тем было уже не выбраться.
— И при чем тут русалки?
— Кельтские жрецы отправляли свои ритуалы в священных рощах, обожествляли деревья, а в их кронах жили дриады, лесные нимфы. Чем не прообраз русалок? Пушкин же не зря писал: «Русалка на ветвях сидит»!
— Я думал, они в воде живут, — неосмотрительно высказался Матвей.
— И в воде тоже. Кельты почитали Рыбу как символ природных сил и женской сексуальной энергии. В языческих гробницах находили изображения женоподобного божества, похожего на рыбу. А в древнем Вавилоне поклонялись могущественной богине луны Атаргатис, полурыбе-полуженщине. Позже ее отождествляли с Афродитой…
— Так это же богиня любви.
— Но родилась-то она из пены морской!
Матвей выпустил из виду столь весомый аргумент, и, посрамленный, молчал.
— И вообще, Рыбы входят в зодиакальный круг, замыкая его и одновременно давая ему начало, новый виток. Упоминания о русалках содержатся в фольклоре всех стран мира. Греки называют их сиренами; славянские народы — вилами, духами озер, чистых родников и колодцев; в Прибалтике и Германии — ундинами и наре. Лунными ночами они выходят из воды и поют, — соблазнительно прекрасные, блистая и сверкая всеми цветами радуги. Многие мечтают полюбоваться их красотой, да редко кому это удается. Русалки завлекают мужчин сладостными голосами, обольстительной внешностью и запахом своего тела.
— Чем же от них пахнет? Водорослями?
Астра снисходительно усмехнулась:
— Вряд ли. Таких циников, как ты, они хватают за ноги, затягивают в глубокий омут и топят. А еще они любят выходить из воды и, сидя на камне, расчесывать свои длинные волосы золотым гребнем. Любопытного могут защекотать до смерти. Если какой-нибудь мужчина влюбится в русалку, то ни один знахарь его не спасет.
— Бедный Вишняков, — с наигранным сочувствием произнес Матвей. — Перспектива у него более чем печальная. И твои попытки заведомо обречены на провал.
— Я не знахарь. У меня есть шанс.
У Астры на тарелке выросла горка утиных костей. Она с удовлетворением отодвинулась от стола и прислонилась к спинке кухонного диванчика.
— Ты хотя бы знаешь, что от тебя требуется?
— Расплывчато, — призналась она. — Господин Вишняков жил — не тужил, зарабатывал деньги, развлекался, волочился за молоденькими девочками… и в какой-то момент в его приятное существование вкралось нечто враждебное и пугающее. Он встревожен, но не в состоянии определить причину этой тревоги. Человеку свойственно всему искать объяснение. Непонятное вызывает страх. Естественно, что он обратился ко мне…
— Ты полагаешь?
В глазах Матвея прыгали искорки смеха.
— Я не психиатр, не экстрасенс и даже не совсем сыщик, а что-то среднее между ведьмой и детективом, — она прыснула. — Какой чудесный гибрид!
— Ведьмы в тебе больше.
— Спасибо! Пока я применяю традиционные методы. Побывала в клубе, поговорила с официантом, который в ту ночь обслуживал посетителей. Молодой человек подтверждает версию Вишнякова. Все, с кем мне удалось переброситься парой слов о том происшествии, повторяют одно и то же.
— А что говорит зеркало? — не преминул съязвить Карелин.
— Показывает Деда Мороза и Снегурочку…
— Это я уже слышал. Новый год на носу. Где будем отмечать?
Астра потупилась.
— Ты не против совместить праздник с работой? Господин Вишняков приглашает нас в одно современное поместье. Хозяин — его приятель, помешанный на русских обычаях. Главное, что туда должны приехать «Русалки»! Разумеется, мой клиент просил хозяина сохранить его присутствие в тайне. Иначе Калганов откажется от выступления, даже потеря большого гонорара его не остановит.
— Вишняков там будет инкогнито? — не поверил Матвей. — Всю новогоднюю ночь?
— Почему бы и нет? Маскарад как раз в традициях этого праздника.
— А потом, когда все откроется?
— Наверное, разразится маленькая скандальная сцена… Впрочем, не обязательно.
— Какова наша роль?
— Пить, есть, веселиться и внимательно наблюдать за гостями, особенно за «Русалками».
— Вишняков хочет воспользоваться моментом и поговорить со своей зазнобой?
— Он еще не решил.
* * *Ворох карнавальных масок, кафтанов, камзолов, шаровар, военных мундиров и расшитых звездами плащей привел Егора Николаевича в ужас. Заведовала всем этим богатством его тетка, Марианна Даниловна, которую он по-семейному называл Марьяшей. Шитье и выдача театральных костюмов напрокат приносила кое-какие деньги, и пенсионерка потихоньку подрабатывала. Ассортимент был невелик, зато качество не страдало. Марьяша, всю жизнь посвятившая истории одежды, и выйдя на пенсию, продолжала шить по индивидуальным заказам. На всякий товар есть купец.
— Что же мне выбрать? Не хочу в глаза бросаться… — растерялся Вишняков.
Пожилая дама задумчиво подперла рукой щеку.
— Тебе для чего? Разыграть кого-нибудь или так, покрасоваться на костюмированной вечеринке?
— На вечеринке, — кивнул племянник. — Подбери что-нибудь поскромнее, но желательно закрыть лицо.
— Шлем с забралом? Извини, Гоша, рыцарских доспехов у меня нет.
Вишняков поморщился. Он терпеть не мог, когда его называли Гошей, но делать тетке замечание не стал — стара она уже привычки менять.
— Какие доспехи? Мне бы костюмчик попроще, чтобы за столом было удобно сидеть, двигаться, танцевать.
Он питал надежду приударить в новогоднюю ночь за Леей, оставаясь неузнанным. При любом раскладе он сумеет хотя бы поговорить с девушкой, выяснить, почему она избегает его.
— Вот, возьми шута! — предложила тетка. — Или звездочета. Куда уж проще.
— Нет…
Вырядиться в дурацкий колпак? Вишнякова передернуло от одной мысли об этом. Наряд звездочета тоже не подходит. Может, взять гусарский мундир?
— Знаю, что тебе нужно! — Марьяша сняла с плечиков облачение волхва: длинный балахон с широкими рукавами, с вышивкой на груди. — Здесь много складок, а вот этот вышитый круг — солнце, окруженное знаками Зодиака, — с гордостью расхваливала она костюм. — К нему парик есть и маска только на верхнюю часть лица. А нижняя будет открыта, — сможешь и есть, и пить, и никто тебя не признает.
Вишняков собрался возражать, но она ловко нахлобучила на его голову парик и подала зеркало.
— Смотри. По-моему, замечательно! Тебе очень идет.
— Н-да, идет, как же…
— Бери, не сомневайся. Родная тетя плохого не посоветует.
Племянник сдался на ее уговоры, примерил наряд и смирился. В гусарских лосинах он будет выглядеть совсем глупо. Если бы не насущная потребность скрывать лицо, он бы ни за что не согласился на пошлое переодевание. Все это только ради встречи с Леей, разговора с ней. Запала она ему в душу, лишила сна, покоя…
Стоило ему подумать о ней, тотчас словно кто-то зашептал в ухо: «Плету… плету саван покойнику… плету покров мертвецу…»
— Тьфу ты… ч-черт! — выругался Вишняков.
