Шарлотта Армстронг - Продавец воздушных шариков
— Что он сказал, миссис Рейнард? — настаивал мягкий.
— Он не произнес ни слова. Он издавал… какие-то звуки. — Шерри сделала движение, которое могло показаться слишком откровенным, и почувствовала это. Она была натуральной блондинкой, с большими и красивыми глазами. Шерри ничего не могла поделать с тем, что ее внешность напоминала расхожий образ большеглазой, ладно сложенной блондинки, пришедшей в этот мир лишь ради развлечений. Ей не следовало делать откровенных жестов. Она чувствовала это, хотя и не совсем понимала, почему.
— Вы говорите, он начал бить вас? — резко спросил суровый.
— По крайней мере; пытался.
Постепенно нервное напряжение, ощущение близости срыва, криков и рыданий начало ослабевать — вероятно, под воздействием препарата, который ей только что дали. Шерри спокойно сказала:
— Посмотрите, увидите сами.
Спустив с плеча платье, она показала следы от грубых пальцев Варда.
— А что сделали вы, миссис Рейнард? — холодно спросил суровый.
Ладно, пусть у нее белая кожа, но ему совсем необязательно думать, что она собирается с ним пококетничать. Шерри переборола чувство досады.
— Во-первых, я попробовала усадить его и поговорить с ним. — Она вспоминала с трудом. Она не хотела вспоминать. Кухня уходила вдаль, растворялась в тумане. У Шерри отяжелели веки.
— А затем вы ударили его тяжелой сковородой?
— Нет, нет. Понимаете, там был Джонни, — сказала она. — Все это испугало его. Ему всего три с половиной. Он бросился было ко мне, но тут Вард швырнул его… просто швырнул через всю кухню. — Голос звучал непривычно даже для ее собственных ушей. Как такое могло случиться?
— Мальчик серьезно пострадал, мэм? — спросил мягкий участливо.
Шерри повторила то, что сказали врачи, повторила в тех же выражениях. Сухая отрешенность в ее устах звучала неестественно.
— Значит, вы ударили мужа после того, как ребенок получил травму? — спросил суровый.
— Конечно, — недоумевающе ответила она. Похоже, в ее рассказе недоставало какой-то детали, но Шерри не могла представить себе, какой именно. Сильных страстей?
Суровый поинтересовался, были ли у нее с супругом недоразумения в браке. Частые ссоры, да?
— Нет, не могу так сказать, — задумчиво ответила Шерри.
— Чем занимается ваш муж, миссис Рейнард?
— Он писатель. Точнее, собирается им стать. Требуется время на то, чтобы начать.
— То есть, у него нет работы?
— Это и есть его работа, — терпеливо ответила она. — Он работает на себя — кажется, это так называется.
— А вы работаете, так, мэм?
— Да. До тех пор, пока он не начнет продавать свои творения, кто-то… — Она не могла объяснять дальше. Язык отказывался шевелиться во рту. Разве они не могут понять?
— Вы были недовольны тем, что вам приходилось зарабатывать на хлеб? — с неожиданной улыбкой спросил суровый.
— Нет. Многие жены поддерживают своих мужей, пока те получают высшее образование, — сказала Шерри, машинально повторяя то, что говорила так часто. — Нет, я не очень возражала, Разве что иногда… полагаю… — Она была готова заснуть прямо сейчас, на месте. Но кого это заботило?
— Вы работаете официанткой в баре? В…? — Мягкий назвал клуб.
— Да. — Шерри почувствовала, что ветер переменился, и подняла голову. Не собираются же они заключить, как это всегда делала ее свекровь, что быть официанткой в баре означает служить Злу. — У меня нет навыков работы для офиса, — безучастно сказала она. — Я не училась на специальных курсах. Поэтому я занимаюсь тем, чем могу.
— Работа по ночам? — участливо спросил мягкий.
— Ну, это все потому, что я хотела сама воспитывать своего ребенка. — Шерри покраснела. — Я считаю это самым важным. И еще я работала продавщицей. Продавщицей в магазине. А теперь, я полагаю… — Она умолкла, так как не знала, что добавить.
— У меня сложилось впечатление, — сказал суровый, и в его голосе появились нотки простого человеческого любопытства, — что родители вашего мужа… э-э… люди состоятельные?
— Да.
— Но его отец никак вам не помогает?
— Нет. О, нет.
Они не задали следующего вопроса, но он висел в воздухе.
— Видите ли, Вард уже давно живет своей жизнью, — = сказала она, отвечая на этот вопрос. — Его родным это не нравится. Кроме того, им, конечно же, никогда не нравилось, что он женился на мне.
— Почему, миссис Рейнард?
— Я не знаю, — сказала Шерри. — Мне было все равно. Мы любили друг друга.
Но ее голос прозвучал уныло, и вообще в этом разговоре было что-то не так — что-то, что она упустила из виду. Наконец Шерри сообразила.
— Как чувствует себя Вард? — спросила она, но слишком поздно… слишком поздно.
— Его состояние удовлетворительно, — пробубнил суровый.
Шерри подумала: для кого? Ее поразило то, что ситуация начинала казаться ей забавной. Она почувствовала, что почти готова улыбнуться. А улыбка получилась проказливой. Так уже было устроено ее лицо.
— Где, он? — спросила Шерри, но без особого интереса. Даже, может быть, чересчур беспечно. Потому что теперь для нее больше не имело значения, где находился Вард, — лишь бы он не был слишком близко.
— Кажется, отец забрал его к себе. В родительский дом.
— Понятно, — неуклюже ответила Шерри. О, теперь она все поняла! Эти люди успели уже переговорить с Эдвардом Рейнардом. Что ж, ей следовало бы догадаться об этом.
— А как он попал в… — Она не договорила.
— Кажется, ваш сосед позвонил вашему свекру, — сказал мягкий, закончив за нее вопрос.
Шерри молчала.
— Итак, вы говорите, что ваш муж вошел в комнату и напал на вас без предупреждения, без какой-либо причины. — В голосе сурового не слышалось обвинения.
— Полагаю, какая-то причина была, — устало ответила она. — Но я ее не знаю.
— Если то, что вы говорите, — правда, тогда, вероятно, у вас есть законные основания…
— На развод? — спросила Шерри. — Я знаю.
Неловкая пауза сообщила ей, что она неверно поняла эти слова.
— Вы выдвигаете обвинение, миссис Рейнард? — терпеливо спросил суровый. Вероятно, они хотели знать, как им поступить с показаниями, которые они выслушали.
Но Шерри сказала, глядя сквозь полицейских:
— Я ни за что не подпущу больше Варда к Джонни. Я не смогу.
Неужели они не понимают?
— Не могли бы мы остановиться на следующем, миссис Рейнард? — начал уговаривать мягкий. — Ребенок оказался между вами, когда вы дрались с мужем. Поэтому причиненные ему повреждения являются, на самом деле, результатом несчастного случая. Хорошо?
— Вы можете считать так, — медленно ответила она, понимая, кто предложил эту версию, — но это не будет соответствовать действительности.
— Как же так, мэм?
— Потому что… ну как он мог швырнуть Джонни? Как он мог так поступить? Джонни не делал ничего такого, что ему не разрешалось. Он только хотел, чтобы кто-нибудь успокоил его. Как мог Вард не знать этого?
Ее словам не хватало чувства. Шерри обрадовалась, когда у нее выступили слезы, и со странной безучастностью подумала: как раз пора.
— Ребенка испугало насилие?
— Шум. Я так думаю. Видите ли, я закричала. Я была очень напугана, если хотите знать. — Она провела рукой по лицу. — Единственное, о чем я могла подумать, — это что Вард лишился рассудка. Казалось, он не узнавал меня. И Джонни тоже. И даже не понимал, что Джонни ребенок. Значит, Вард сошел с ума.
Она не могла продолжать дальше. И не было никакого смысла продолжать дальше.
— Временное помешательство, — со слабым оттенком неодобрения произнес суровый.
— Что говорит Вард? — промямлила Шерри.
— Мы еще не имели возможности переговорить с ним, — словно извиняясь, ответил мягкий.
— Это не имеет значения, — пробормотала она.
Полицейские какое-то время помолчали и, словно обменявшись каким-то невидимым сигналом, ушли.
Лишь теперь приблизилась трепещущая миссис Айви. Она, должно быть, слышала большую часть разговора. Она также успела узнать, как чувствует себя Джонни. Поэтому, усевшись рядом с Шерри, она защебетала, что только что звонила домой мистеру Айви. В районе снова тихо. Приезжала полиция, но, конечно же, Шерри это известно. А затем приезжала карета «скорой помощи», но Вард Рейнард был не слишком серьезно ранен — по крайней мере, так она решила. Приехал отец мистера Рейнарда и забрал его с собой. Видите ли, когда Вард немного пришел в себя, как сказал мистер Айви, он спросил, где его мама. Но теперь все улажено. Сейчас сюда приедет мистер Айви, и супруги с радостью отвезут бедняжку миссис Рейнард домой.
— Я не могу уехать, — сказала Шерри. — О, я хочу поблагодарить вас обоих за все. Но я не могу уехать отсюда. Я должна быть здесь, когда Джонни придет в себя и захочет меня видеть. Я должна быть здесь, чтобы помочь ему преодолеть последствия всего этого — если мне удастся.
