Лин Гамильтон - Месть моаи
У меня был большой соблазн сказать, что Клайв Суэйн не справился бы и с заусеницей. Уж я-то знаю. Мы были женаты двенадцать долгих лет, к тому же все еще работаем вместе. А вот с личной стороны он — теперь проблема Мойры.
— Уверена, что он просто переживает за тебя, Мойра, — заверила я ее, мысленно похвалив себя за такт и дипломатические способности. — Ты была на волосок от смерти. Нельзя винить его.
— Наверное, — согласилась она. — Так ты со мной?
— С тобой в чем?
— Поедешь со мной, дуреха? Знаю, я могу поехать и в одиночку, но было бы намного веселее, если бы и ты поехала. Только подумай: только отдых и развлечение, никакой работы. И никаких мужчин.
— А вот это уже провокационная мысль! И когда же ты собиралась ехать?
— На следующей неделе.
— На следующей неделе?!
Я подумала о предстоящей Антикварной ярмарке, на которой мы с Клайвом забронировали себе стенд. Я вспомнила о партии товара, что должна была прибыть на днях из Италии: о горах незаполненных бумаг на моем рабочем столе; о том, что становилось нескончаемым ремонтом кухни и требовало постоянного надоедливого присутствия рабочих.
— Я оплачу тебе дорогу, — подала голос Мойра. — Если проблема в этом.
— Только попробуй! — возразила я.
— Так ты поедешь? — встрепенулась она.
— Это долгое путешествие. Ты уверена, что хочешь этого?
Последовала продолжительная пауза. И справедливо. Глупо было спрашивать. Если бы меня прооперировали менее чем три недели назад, я бы все еще валялась в постели, прижав руку ко лбу и стеная. Только не Мойра. Она — самый решительный человек, которого я знаю. Ничто ее не остановит, раз уж она решилась на что-то. Я подумала о месяцах неприятных процедур, о болезненной операции и последующем нескончаемом ожидании результатов анализов… Я могла только представлять себе, через что она прошла, потому что Мойра так и не стала обсуждать свои переживания. Это был наш первый разговор на данную тему, что очень нехорошо, поскольку когда-то мы обсуждали все до мелочей.
— Почему бы и нет? — решилась я. — Мне тоже всегда хотелось обнять одну из статуй.
Если Клайв не мог справиться с болезнью Мойры, посмотрим, как он справится с антикварной ярмаркой самостоятельно. Это послужит ему хорошим уроком за то, что не поддерживал Мойру как следует.
— Спасибо! — улыбнулась она. — Для меня это многое значит.
— Мы замечательно проведем время, — сказала я. — Мы с тобой уже давненько не путешествовали вместе.
— Вечность, — согласилась она. — Интересно, что с нами происходит, с тем, что мы хотели бы сделать… как, например, с моей мечтой стать археологом. Вместо этого мы как бы погружаемся в какую-нибудь работу, так же как окунаемся в отношения, то одно, то другое. Полагаю, в какой-то момент это кажется правильным, но возбуждение, интерес к жизни и ее нескончаемым возможностям — потерян. Тебе всегда хотелось стать торговцем антиквариатом? Думаю, да. Когда мы впервые встретились, ты была весьма сосредоточена на этом.
— Не думаю, что кто-либо планирует стать торговцем антиквариатом, когда вырастет, Мойра, — возразила я. — На самом деле я всегда интересовалась историей. Все, что касалось 1500 года и позднее навевало скуку, насколько я помню. Учителем мне быть не хотелось, так что, полагаю, я нашла то, что соответствовало врожденному интересу. И да, я рада, что так поступила. Нет, я не планировала это, просто так вышло. После университета я путешествовала, как и примерно две трети моего выпуска. Разница была в том, что они во время путешествия пьянствовали, а я ходила по магазинам. Вообще-то, я столько покупала, что мне приходилось продавать многие вещи, чтобы освободить место для других.
— Кажется, ты немного преувеличиваешь, — сказала она. — Нет, серьезно, ведь тебе хотелось стать кем-то, когда ты была маленькой?
— Кондуктором в поезде, — призналась я. — Я думала, что было бы здорово сидеть в конце поезда и махать всем на железнодорожных переездах. Жалею ли я, что не сделала этого? Нет.
— Счастливая. Я получила свою степень МДА,[2] потому что мне казалось, что это здорово, круто, говоря твоими словами. И я открыла спа-салон отчасти потому, что исследовала рынок и увидела некоторые возможности, но еще и потому, что это ужасно нервировало моих родителей. Им была противна сама мысль о том, что в семье кто-то будет заниматься торговлей. Кстати, они все так же бесятся. Знаю, не очень-то хорошая причина.
— Но у тебя так здорово получается! — воскликнула я. — Неужто ты не получаешь никакого удовольствия от своего занятия?
— Конечно, получаю, — сказала она. — И ты права, у меня хорошо получается. Мне просто интересно, где бы я сейчас была, если бы последовала за своей мечтой, за своим счастьем, как говорил Джозеф Кемпбелл.[3] Была бы я здесь, со своим салоном и с Клайвом? Не знаю.
Я ничего не ответила. Побывав замужем за этим человеком, разведясь с ним, а затем с трудом став незаинтересованным наблюдателем отношений Клайва и моей лучшей подруги, я давно пообещала себе, что никогда не буду обсуждать свои чувства на этот счет. В действительности я похоронила свои чувства настолько глубоко, что уже не была уверена, какими они были. Я всегда чувствовала, что наша с Мойрой дружба зависит от нашего же общего молчания, и, хотя мы и были близкими подругами, если бы мы когда-нибудь стали обсуждать это, одна из нас наверняка сказала бы что-то, что закончило бы нашу дружбу. Я была счастлива с Робом Лучкой, моим партнером, но даже с ним я решила не обсуждать ни мою прошлую жизнь с Клайвом, ни мои зачастую противоречивые эмоции по поводу того, что Клайв и Мойра вместе.
— А мне как поучаствовать в приготовлениях? — спросила я. — Купить билеты? Учитывая, что у меня достаточно бонусов, чтобы слетать на Марс и обратно, почему бы мне это не сделать?
— Я опять за свое, да? — спросила Мойра. — Ты совершенно права, что сменила тему. Всему виной наркоз. Хирург сказал, что пройдут месяцы, прежде чем лекарство выведется из моего организма. Постараюсь не быть такой сентиментальной впредь. Но если я что-то и усвоила из этого, так это то, что откладывать — это ошибка, потому что может оказаться, что ты упустил свой шанс. Carpe diem — лови момент. Отныне это мой девиз. Я отправляюсь на Остров Пасхи! И если даже мне придется красться тайком среди ночи, чтобы никто не увидел, я все равно обниму одну из статуй!
— Ты же сейчас не переживаешь кризис среднего возраста, прямо тут, в моем магазине? — насторожилась я.
— Возможно, — пожала она плечами.
— Ладно, — сказала я. — Просто, чтобы знать.
— Я справлюсь с этим, — заверила она меня.
— Вот только я не уверена, как Клайв к этому отнесется, — протянула я, почувствовав едва уловимый укол совести.
— Клайва оставь мне, — ответила она.
* * *Остров Пасхи, наверное, один из самых отдаленных уголков на планете. В то время как мои европейские предки думали, что если они заплывут достаточно далеко, то упадут с края мира, другие древние мореплаватели, по всей видимости, пересекали тысячи миль пустого водного пространства весьма часто. И некоторые из них, случайно или намеренно, находили остров и, даже рискуя быть разбитыми насмерть в свирепом прибое, что непрерывно омывает берег, причаливали и оставались. Даже не могу себе представить, что за путешествие они проделывали. На самолете и то было страшновато лететь: больше пяти часов, около двух с половиной тысяч миль, из Сантьяго прямо в открытый Тихий океан, — высматривая крошечный треугольник суши, всего двадцать пять миль в длину, от одного конца острова до другого. Если вы пролетели мимо, то вам придется лететь почти тысячу двести миль до следующей точки на поверхности океана — ближайшего обитаемого соседа острова Пасхи, печально известного острова Питкэрн.[4] Эта часть Тихого океана называется Пустынная зона, и не без причины, о чем лучше не думать, пока летишь рейсом 841 компании «Лан Чили».
На самом деле, остров Пасхи находится очень далеко от всего, особенно от дома. Я провела слишком много часов в полете, из Торонто до Сан-Паулу, из Сан-Паулу до Сантьяго, а потом над тысячами миль воды. Мойра все это время была очень бойкой и веселой. Весь полет она спала, что и мне следовало бы сделать, если бы я могла.
— Наверное, есть некое преимущество в том, что тебе сделали операцию всего три с половиной недели назад, — сказала она, пролетая где-то над Карибскими островами. — Думаю, я могла бы заснуть, сидя на верблюде.
— Я почти завидую тебе в этом, — ответила я, — за исключением шрамов.
— Не знаю, как ты, но я совершенно отстала от жизни, — произнесла она, постукивая пальцем по путеводителю, который она читала в перерывах между сном. — Ты знала, что теперь остров Пасхи называют Рапа-Нуи?
