Андрей Константинов - Дело о кровавой Мэри
…С Василисой мы встречались за час до моего отплытия у Речного вокзала. Я еще издали увидела ее красное узкое платье с разрезом на бедре и испанскую соломенную шляпку с красными же лентами. Как только она, бедная, в таком платье и шляпе мою сумку спортивную дотащила?
Васька еще издали помахала мне пластиковой папкой, и у меня отлегло — во, подруга!
До этого, днем, понимая, что отчет о поездке потом все равно потребуют, я без всякого энтузиазма отправилась к Спозараннику.
— Глеб, нет ли у вас чего завалящего на врачей?
— У нас, Светлана, ничего не валяется: вы штабную культуру моего отдела знаете — у нас все по полочкам, в смысле — по файлам.
— Да это я к слову… Меня Обнорский на Валаам к медикам засылает. Так я думала, может, у вас что зава… в файлах зависло.
— Ничего особенного. Так, прошлым летом еще заходила одна докторша, незаслуженно уволенная из наркодиспансера. Чайка ее фамилия. Мы разбираться не стали — таких увольнений по городу несть числа. Но заявление, естественно, оставили. И — справку о ходе разговора. Посмотрите, но вряд ли вам это пригодится. — И Спозаранник протянул два листка бумаги.
Не понимаю тех, кто мечтает работать в отделе Спозаранника. От читки одних только этих документов можно зачахнуть на корню… Заявление самой Чайки в Агентство, копии исковых заявлений в суд о незаконности увольнения. Скука. А что в справочке? В устном разговоре с расследователем из отдела Спозаранника Нинель Викторовна Чайка сообщала, что с приходом на должность главврача Высочанской Татьяны Павловны дела в диспансере пошли из рук вон плохо. И стены стационара разваливаются. И пациентов плохо кормят.
И толком не лечат… «Ну, это все — как везде», — подумала я, вспомнив одну из городских больниц, в которой недавно лежала моя мама. Так, что еще? А еще Высочанская, мол, насоздавала по городу частных структур, куда перенаправляет поток пациентов из государственного диспансера (у коммерсантов и детоксикация дешевле, и психотерапевтов навалом).
Интересно, что представляет собой эта Высочанская? Наверное, некрасивая стареющая стерва в толстых очках. И — безбожно жадная. А я, стало быть, ее разоблачаю. И меня Спозаранник приглашает на работу в свой отдел… От абсурдности всего этого мне стало просто смешно. Тем более что я тут же вспомнила про нашу юристку Лукошкину. Ане ведь на каждое слово — справочку подавай, запись диктофонную. А пересказ устной речи Чайки к делу не подошьешь.
На всякий случай заглянула к Каширину.
— Родик, ты мне про Высочанскую Т. П. — в радиусе тридцати лет — по своим каналам не выяснишь? Проверь, нет ли в городе коммерческих структур, где она — в учредителях.
Родион послал мне воздушный поцелуй и уткнулся в монитор, а я пошла звонить Чайке. Телефон (редкий случай!) сразу откликнулся. Нинель Викторовна вспомнила о собственном приходе в Агентство и пожаловалась, что суды-волокитчики до сих пор не могут рассмотреть ее вопрос и она так безработной и числится. Жаловалась она и на Высочанскую, и на комитет по здравоохранению, который — по всему — специально попустительствует всем безобразиям в наркодиспансере… Я еле-еле слово вставила:
— Нинель Викторовна, а документов, подтверждающих факт этих безобразий, у вас, случайно, нет?
Оказалось, есть — копия акта КРУ о комплексной проверке. Тут я уже с интонацией Спозаранника строго сказала, что документ этот мне нужен сегодня же и не позднее 20.00. Чайка сразу согласилась подвезти. Я выспросила ее приметы и велела к восьми вечера, как штык, стоять на выходе с эскалатора метро «Пролетарская».
В кабинет заглянул Каширин:
— В городе двенадцать Высочанских, три из них — Татьяны Павловны, одна из них — древняя старуха. Интересующие тебя две оставшихся — чисты: ни фирм, ни фондов.
— Родион, а ты хорошо проверил?
— Хорошее некуда.
— А тогда, может, ты посмотришь какие-нибудь фирмы, где в названии есть слова «наркомания» или «кровь»?
— Света! — Каширин у нас заводится с полуоборота. — Сколько раз тебя учить, что задания нужно давать конкретные. Знаешь, сколько этой «наркомании» и «крови» в городе? Ты хоть что расследуешь-то?
Ну что за люди! Сначала с утра посылают незнамо куда, требуют найти незнамо что, потом еще все раздражаются. А у меня еще сумка не собрана. И мама не знает, что я уезжаю. И Юрку обещала проведать…
В этот момент — как спасение — позвонила Васька. Милая моя подружка, выручай: надо заскочить ко мне домой, побросать кое-что в сумку. Потом к восьми часам подъехать к «Пролетарской», найти по приметам женщину — Чайку, прикинуться Светланой Завгородней, забрать документы и к девяти — не позже! — быть на Речном вокзале. Васька взамен вытребовала с меня что-то несусветное, но я согласилась, не вслушиваясь.
Было уже после семи вечера, когда в кабинет снова заглянул Каширин (я думала, они с Князем давно свалили пиво пить) с пачкой листков.
Я заглянула в компьютерный вывод. Батюшки, тут тебе и клиника эфферентной терапии, и фонды «Против наркоманов!» и «Жизнь без наркотиков», и центр экстракорпоральной гемокоррекции…
— Родион, ты — гений! А центр «Очищение» случайно там не попадался?
— Ну знаешь, Света… — Представляю, что бы он сказал, если бы я была Горностаевой. — Ты же два часа назад просила все со словами «наркотики» и «кровь» в названиях. При чем тут «Очищение»?
Уже собираясь выходить, я все-таки взглянула на списки учредителей. Высочанской действительно нигде не было (приснилось все Чайке на нервной почве). Были другие фамилии: Лившиц, Гуренкова, Блад, Арсеньев, снова Лившиц, снова — Блад, Чернов, снова Гуренкова, снова — Блад… Ну что ж, значит, не быть мне никогда расследователем. Да и черт с ним! Других, что ли, радостей на свете мало? Главное, что я еду на Валаам! И целый теплоход — одни врачи! Ах, эти хирурги с умными глазами, эти их трепетные пальцы…
Я уже красила губы.
— Вот твое «Очищение», и надеюсь, что в ближайшие дня три ты не будешь обращаться ко мне с такими глупостями.
Каширин, просидев целый день за компьютером, даже и не знал, как он прозорлив.
* * *Василиска всучила мне папку с документами Чайки («Все прошло о'кей, тетенька считает, что я — и есть Завгородняя»), двинула ногой тяжеленную сумку:
— Беги. Там, по-моему, тебя уже обыскались.
По трапу «Острова Котлин» действительно бегал пресс-секретарь комитета по здравоохранению Петриченко и нервно поглядывал на часы.
— Завгородняя? «Золотая пуля»? Слава Богу! Через пять минут отчаливаем.
Уже подходя к рецепшен, краем глаза заметила, что не я последняя. По трапу поднималась не женщина — вамп. Я даже не успела головой дернуть, как меня просто прошили насквозь два зеленых луча.
Таких глаз я не видела никогда.
Журналистов поселили, конечно, на самой нижней палубе. Я поняла, что никогда в жизни не дотащу до каюты свою сумку. И вдруг ручки натянулись, их потащило вверх. Рядом стоял веселый белозубый мальчик в синей робе, из-под которой виднелась тельняшка.
— Разве можно изящным девушкам носить такие тяжести?
Матрос Сергей был смешливым и бесшабашным. Настоящий мореман круизного судна.
Поездка, по всему, обещала быть нескучной.
— Ты — Света, мне уже Петриченко сказал. Нас тут пятеро — журналистов.
Парень с радио, две девки из ежедневных газет, а я — Кира из «Питерского доктора». Медициной интересуешься? — Моя соседка по каюте была примерно моего возраста и выглядела очень доброжелательной.
— По необходимости, — пробормотала я.
— Если что — спрашивай. Я этой темой лет семь занимаюсь, уже сама почти как доктор. Хотя надоели они мне со своими примочками и реформами. Ладно, хоть на Валаам взяли, можно три дня оттянуться. Но баб набрали! Видела на пристани? Как будто все — на семинар по сестринскому делу.
— А ты сюда. — отдыхать? — Кира мне уже нравилась.
— Ты, что ли, работать? Кто ж здесь работает? Слышала песню: «И от любви качался теплоход»?…
Я фыркнула, вспомнив утреннего Скрипку, и полезла в сумку за свежей блузкой, так как по местному радио объявили об отплытии и о начале банкета по случаю открытия трех международных семинаров (пардон — симпозиумов).
* * *Уже возле огромного П-образного стола Кирка, критически осмотрев меня, жарко зашептала на ухо:
— С тобой тягаться, конечно, трудно.
Поэтому учти: любого мужика выбирай, а вон того — пепельного блондина — не трожь! Это — мой онколог, я у него буду эксклюзивное интервью брать.
Чего ж не понять. Я вообще девочка с понятиями. Но на всякий случай проследила за взглядом Киры. Батюшки, это ж каким воображением надо обладать, чтобы на этом плешивом футбольном мяче разглядеть остатки пепельноволосости!
А рост! Да я с такими маломерками со времен ясельной группы не общалась. Так что спи спокойно, дорогая подружка. Бери свое эксклюзивное интервью.
