Дия Гарина - Телохранитель Ника. Клетка класса люкс
Кажется, в ответ на последнее замечание я не сдержалась и фыркнула, за что и была удостоена уничижительного хозяйского взгляда.
– Я еще могу стерпеть джинсы. В неофициальной обстановке. Но ваши «шпильки» для телохранителя неуместны. Они помешают вам должным образом заботиться о безопасности моей дочери.
– Не помешают, – возразила я и, предупреждая дальнейшие вопросы, запустила в Челнокова сдернутой с ноги туфлей.
Естественно, он успел уклониться и, пройдя мимо остолбеневшего секретаря, уставился на вонзившуюся в дверь классическую «лодочку». Из десяти сантиметров каблука на поверхности осталось всего восемь. Не так уж сильно я бросила.
– За ремонт двери я вычту из причитающегося вам гонорара, – бесстрастно сообщил мне Челноков. Потом извлек «шпильку» из расколовшегося дерева и не глядя кинул так, что приземлилась она всего в сантиметре от моей босой ноги. – Завтра жду вас в моем кабинете ровно в 8:30. А пока вы свободны. Сережа, проводи…
Покинув кабинет, я снова оказалась в небольшой приемной, через которую меня полчаса назад проводил хмурый охранник. Тогда здесь этого Сережи и в помине не было, а тут появился: щеки надувает, явно преисполнен собственной значимости.
– Э-э-э, Ника Валерьевна, – он присел на стул перед плоским, как блин, монитором и уверенно пробежался тонкими пальцами по клавиатуре. – Пожалуйста, ваши паспортные данные.
Проговаривая номера паспорта, пенсионного свидетельства и ИНН, я едва успевала следить за мелькающими на экране данными. Что и говорить, секретаря не только за смазливую физиономию держат. Думаю, этот Сережа в курсе всех явных и тайных дел своего шефа. И посему считает себя чрезвычайно важной персоной. Точнее, считал, пока на пороге не предстала… Пожалуй, лучшим определением для появившейся в приемной молодой блондинки было бы «всепоглощающая». Не удивлюсь, если узнаю, что на нее был потрачен полновесный миллион в свободно конвертируемой валюте. Одно бриллиантовое колье чего стоит. Не говоря уж об эксклюзивном костюме, аксессуарах и, конечно, о самом теле. От блондинки за версту несло элитными тренажерными залами, саунами, массажными кабинетами и косметическими салонами.
Кинув в мою сторону один-единственный испепеляющий взгляд, вошедшая кивнула тут же вытянувшемуся в струнку Сереже и капризным голосом спросила:
– У себя?
– Д-да, Светлана Семеновна. Но к нему сейчас нельзя. Ваш муж распорядился не беспокоить его до 16:00.
– Придурок, ты, Серый! Неужели не ясно, что это меня не касается? – недобро усмехнулась первая леди челноковской империи, скривив по-настоящему красивое лицо.
– Но Светлана Семеновна… – только и успел промямлить секретарь, а Челнокова уже пересекла решительным шагом приемную и распахнула попорченную моей «шпилькой» дверь. Поднявшийся от ее стремительного броска ветер донес аромат недавно употребленного виски и сдул со стола листы с моими анкетными данными. Не обратив внимания на Сергея, бросившегося поднимать бумажки, женщина уже входила в кабинет.
– Бога ради, прости, дорогой. Я знаю, как ты занят, – мурлыкала она, – но я подумала…
Захлопнувшаяся дверь оставила нас в неведении относительно соображений госпожи Челноковой. Я повернулась к несчастному Сереже, уже ожидающему разноса, и решила установить с ним доверительные отношения.
– Вот стерва-то!
– Еще какая! – с энтузиазмом поддержал меня секретарь, и я поняла, что выбрала верную тактику. И еще поняла, что зря рисовала портрет его шефа в голубых тонах. Просто мирное сосуществование в одном доме Светланы Семеновны Челноковой и секретаря женского пола было совершенно невозможно.
– И как он только ее терпит! – продолжила я прощупывать почву.
– Да уж, – Сережа тяжело вздохнул, – говорят, приворожила она его.
Тут он добавил такое определение, что стало ясно: теперь я для него ШП. Что, как известно, означает «швой парень». А посему показать предназначенную мне комнату Сережа согласился с превеликой радостью, втайне мечтая оттянуть неизбежную выволочку.
Выйдя из приемной, мы стали блуждать по коттеджу в поисках моего нового пристанища. И все это немалое время Сергей посвящал меня в «тайны мадридского двора». А я не забывала то сочувственно охать, то восторженно ахать под впечатлением драматизма повествования и роскоши просторных холлов. Так что когда мы вышли на финишную прямую, я была уже в курсе новейшей истории семьи Челноковых.
По словам Сережи, выходило, что глава семьи – Владимир Андреевич Челноков, – его строгий, но справедливый шеф, год назад совершил непростительную оплошность. То есть женился в третий раз на молодой, неглупой, но наделенной отвратительным характером особе. Двадцатидвухлетняя разница в возрасте не принималась в расчет ни одной из сторон. И на первых порах даже казалось, что продавщица Света вышла замуж по большой и чистой любви. Но только казалось.
– Обнулит она его, – вздыхал Сергей. – А не дай бог, что с ним случится, у детей последний кусок вырвет.
– Я думала, у него одна дочь…
– Да не… Трое. Старший сын от первой жены. Шеф сто лет назад с ней развелся, а она еще немного пожила, а потом – бац! – и «game over». Вот он и взял сына к себе. На свою… Ему тогда было четырнадцать, а сейчас уже двадцать шесть стукнуло. От него держись подальше. Безбашенный.
– Наркоша?
– Да нет, вроде. Просто больной на голову. В Чечне надуло…
– А дочь?
– Дочь и младший сын – от второго брака. Кстати, вторая жена тоже того, перезагрузилась. Ничё вроде киндеры. Генка – тихий вундеркинд. От компа не отходит. Ему двенадцать. А Элька… Не знаю, как сейчас, а раньше проблемы были. Вот шеф ее и отправил в Англию, подальше от здешних мест. Ей пятнадцать скоро…
– Слушай, – я наморщила лоб в раздумьях, но, вовремя вспомнив о грозящих морщинах, остановила мыслительный процесс и спросила: – А почему он телохранителя для нее решил нанять? Ему что, угрожали?
– Нет. Но у Челнокова нюх. Так отец говорит. А он его еще по армии знает.
– А-а-а… – неопределенно протянула я, – и где, ты говоришь, они служили?
– Он про это ничего не говорил, – раздавшийся за спиной хриплый голос заставил меня подскочить на месте.
– Фак ю! – подпрыгнул вместе со мной Сережа, – опять ты за свое, Лик! Просил же по-хорошему: не подкрадывайся ко мне! Здесь тебе не Чечня. В Багдаде все спокойно…
– А зачем тогда батя телохранительницу для Эльки нанял? Да еще такую… – в хриплом голосе зазвучали ехидные нотки, и только тогда я повернулась.
– Какую «такую»? – мои глаза сузились, превратившись в маленькие буравчики, которыми я намеревалась просверлить нахала насквозь. Но там и сверлить-то было нечего. Подумаешь, метр девяносто костей, обтянутых камуфляжной майкой! Да я на своих «шпильках» на целый сантиметр выше! И на целых пять лет старше. Далеко тебе до отца, сынок, хоть и похож очень. В нем мужик за версту чувствуется, а в тебе…
– Какую «такую»? – повторила я с нажимом, выводя разглядывающего меня парня из легкого ступора.
– Такую… красивую.
Он улыбнулся, и я поняла, что обманулась первым впечатлением. Его улыбка больше напоминала оскал. Оскал волка, пребывающего в игривом настроении. Услужливая память не замедлила подсказать, что «лик» в переводе с древнегреческого как раз и означает «волк».
– Слышь, Серега. Представь меня, – «волк» спрятал клыки и снова стал походить на обычного доходягу, для чего-то нацепившего краповую бандану и щеголяющего солдатским медальоном.
– Павел Челноков. Ника Валерьевна Евсеева… – секретарь явно не знал, что делать с руками и уже по пятому разу перелистывал свой блокнот. – Шел бы ты по своим делам, Лик…
– Чего-о-о?.. – протянул старший сын, – Хочешь меня лишить удовольствия с нормальным человеком пообщаться? Мало я тебе в детстве морду чистил, Хамисов? Может, повторим?
Он уже шагнул вперед и сгреб Сережу за ворот белоснежной рубашки, когда моя рука легла поверх татуировки, синеющей на его жилистом предплечье. В этом жесте не было угрозы. Вздумай я призвать распоясавшегося сынка к порядку, сделала бы иначе. Просто во мне в очередной раз взяли верх дипломированный психолог и патологический пацифист.
– А почему Лик? – на этот раз улыбнулась уже я, заглядывая в его зеленые (отцовские) глаза, в глубине которых ощутимо штормило.
– В каком смысле? – Павел даже головой замотал, не успев переключиться с одного на другое.
– В самом прямом, – я все еще держала руку на пульсе. Потому что физический контакт очень важен, если вы хотите кого-то успокоить. – Вы же Павел! Так? Почему тогда Сергей вас Ликом зовет?
– Ну… – Павел отпустил секретаря и, повернувшись ко мне, пояснил. – Меня так с детства зовут. В двухлетнем возрасте я никак не мог собственное имя выговорить: Павлик. Хватало только на «Лик». Вот я и раскрыл вам страшную семейную тайну. Теперь ваша очередь. Кто это наградил вас таким имечком?
