Мэри Стюарт - Огонь в ночи
– Это было бы великолепно, – сказала я. – Но, дорогая мама, ты не будешь возражать, если я сначала ненадолго поеду куда-нибудь еще? Далеко от всего… Знаешь, только холмы, вода, птицы и тому подобное… Я думала об озере Дистрикт.
– Слишком близко, – быстро среагировала она. – Скай[1]. – Зная маму, какой-то миг я думала, что она считает достаточно отдаленным местом небеса. Но затем она добавила: – На днях твой отец говорил о нем на садовом приеме у Данхиллов. Дождь шел все время, поэтому пришлось сидеть в доме. Ты же помнишь, что, как только Данхиллы собираются принимать гостей в саду, немедленно портится погода. Ну это так типично для Мэйзи Данхилл… Они были там однажды две недели, и дождь шел каждый день.
– О, – сказала я, постепенно начиная понимать, – озеро Скай.
– И, – привела последний довод мама, – там нет телевизора.
– Похоже, именно это мне и нужно, – заявила я без иронии. – Миссис Данхилл дала адрес?
– Уже дают сигналы, – сказала расстроено мама. – Не может быть, чтобы мы уже разговаривали три минуты, и они же знают, как это выводит меня из себя. О чем мы… А, да, Данхиллы… Знаешь, дорогая, они купили новый автомобиль, такую большую штуку, которую называют «Ягель» или «Егерь», или как-то там, и…
– «Ягуар», мама. Но ты собиралась дать адрес отеля, где жили Данхиллы.
– Да, именно об этом мы и говорили. А ты знаешь, что полковник Данхилл никогда не ездит быстрее тридцати пяти миль в час, и твой отец говорит… Что, дорогой? – Раздалось неразборчивое бормотание где-то поблизости. – Твой отец записал его, дорогая. Не совсем представляю как… Ну вот он. Отель «Камас Фионнарид»…
– Какой отель, мама?
– Камас… назову по буквам. – Она это проделала. – Я, право же, не думаю, не помню, но это должен быть отель. Что ты сказал, дорогой? – Это она снова обратилась к отцу, отвернувшись от трубки. Я слушала сигналы, которые всегда переводят маму из нормальной приятной рассеянности в состояние нервной болтливости, и погружалась в предчувствия. – Твой отец говорит, что это гэльское название, и произносится «Камасунари». Это на краю света, поэтому езжай туда, дорогая, и хорошо проводи время с птицами и… водой, и с чем там тебе хочется".
Я сидела, сжимая трубку, высоко над шумной Риджент-стрит. Перед моим мысленным взором возникли холодные, омываемые дождем далекие горы.
– Знаешь, – сказала я медленно, – думаю, я поеду.
– Тогда решено, – сказала спокойно мама. – Это, кажется, именно то, что нужно, дорогая. Так удобно, что адрес оказался под рукой. Будто это было суждено".
Хотелось бы думать, что мама никогда не оценит всей иронии собственного заявления.
Поздно днем в субботу, 30 мая 1953 года, я завершала путешествие в отель «Камасунари» на острове Скай. Как выяснилось, мама была абсолютно права насчет «края света». Последний этап предстояло совершить на лодке, ибо по грубой проселочной дороге из Стратгарда не мог пройти даже местный автобус. Меня довезли до Элгола на западной стороне озера Лох Скейвинг и выбросили вместе с багажом на берег. Лодочник немного более церемонно посадил меня в лодку и отправился со мной, чемоданами и еще одним пассажиром по сияющему морю к далекому заливу Камасунари.
Нет ничего более мирного. Атлантика качается в полумесяце гор. Рыбацкая деревушка Элгол на фоне вересковых холмов расположилась с одного края полумесяца. С другой стороны – зазубренная стена скал, пурпурная от закатного неба. Горы Куиллин, гиганты острова туманов.
Вода лежала тихо, как полированный щит, в гигантских объятиях гор, отражая в голубизне и золоте великолепие холмов и неба. Тонкая мерцающая линия, яркая, как рапира, дрожала между реальным и подводным миром. Лодка вяло мурлыкала мотором, двигалась вдоль берега. Вода нежно бормотала под носом и шептала по бокам. Отлив. Море нежно отступало, волна за волной. Черные, розово-красные и оливково-зеленые водоросли качались в соленой зыби. По ветру летел острый и возбуждающий запах моря. Медленно скользили мимо каменная осыпь и вереск, сверху нависали облаками березы, мы разрезали гладкое золото на медные и индиговые струи.
Вдруг впереди, в центре горного полумесяца, появился проем залива. К берегу прорвалась зеленая долина. Выше, как я знала, толпятся холмы, сжимают, собирают воду в глубокое и узкое озеро. Из него вытекает мерцающая река. Еле различимое на таком расстоянии, появилось белое строение в тумане берез. Отмели развертывались веером. Лодка упорно пробиралась в залив. Стал виден дым из труб отеля, будто нарисованный карандашом на темно-голубых холмах. Солнце опустилось ниже, вода перестала мерцать, над маленькой долиной простерлась огромная тень Куиллина. Дерзкое крыло скалы бросило диагональ тени на половину залива.
– Карсвен, – сказал пассажир у моего плеча.
Я вздрогнула. Так погрузилась в созерцание, такое чувство уединения навевали холмы, что я забыла о том, что не одна.
– Простите?
Он улыбнулся. Приятный мужчина лет тридцати с волосами необычного темно-золотого цвета и очень голубыми глазами. Высокий и тонкий в кости, но по виду сильный и крепкий. Лицо загорелое, будто он все время пребывает на воздухе. Старое длинное свободное пальто поверх когда-то очень хорошего твидового костюма.
– Должно быть, вы здесь впервые, – сказал он.
– Да. Это немного… подавляет, не так ли?
Он засмеялся.
– Несомненно. Знаю эти края, как свои пять пальцев, и все равно каждый раз дыхание перехватывает.
– Горы?
– Куиллин, – следующее его слово, должно быть, было местным названием, так что я его не помню. Потом его взгляд скользнул мимо меня, и я повернулась, чтобы узнать на что он смотрит. – Карсвен, – заговорил он снова. – Вон тот, в конце, который изгибается в море немыслимым углом. – Рука, указывая, простерлась над моим плечом. – А это Сгар нан Иг. А вот этот, большой, закрывающий солнце, с острой вершиной – Сгар Биорах.
– Вы имеете в виду Сгар Аласдер, – вмешался неожиданно лодочник, здоровый мужчина, местный житель с типичными смуглым квадратным лицом и мягким голосом. Он небрежно вел лодку и все время сплевывал в подветренную сторону. – Сгар Аласдер, – повторил он.
Мой попутчик ухмыльнулся, произнес что-то на гэльском и вызвал ответную ухмылку на лице лодочника. Затем он сказал мне:
– Конечно, Мурдо прав. На картах это гора Аласдер, ее переименовали в честь какого-то альпиниста, но я больше люблю старые названия. Вот Сгар Биорах, это Сгар Диарг, красная гора. – Он показал пальцем на последнюю вершину, черную на фоне заката. – Сгар нан Джилен. – Он опустил руку и виновато улыбнулся – английское сожаление о проявленных чувствах. Потом беспечно продолжил: – И нельзя выбрать лучшего времени для первой встречи с ними. Закат солнца и вечерняя звезда.
– Вы, должно быть, альпинист, – подытожила я.
– Скалолаз? В некотором роде.
– Для гор он годится, этот мистер Грант, – сказал Мурдо.
Грант вынул сигареты, предложил закурить всем присутствующим, бросил спичку в воду и спросил:
– Надолго приехали?
– На неделю или десять дней. Зависит от погоды. Если она останется такой, это будет блаженство.
– Не останется, – заявил он уверенно. – Что скажешь, Мурдо?
Лодочник с сомнением посмотрел на юго-запад, где Аталантика, мерцая, дотянулась до глубокого синего неба и соединилась с ним. Выставив туда указательный палец, он ответил коротко и по делу:
– Дождь.
– Боже мой!
Я пришла в уныние. Перспектива солнечной погоды казалась намного привлекательнее омытых дождем холмов моей мечты.
– Не расстраивайтесь, – сказал мистер Грант жизнерадостно. – Клевать будет лучше. – Должно быть, заметив, что я ничего не поняла, он добавил: – Вы, конечно, ловите рыбу?
– О нет, – как ни странно, мой голос был извиняющимся. – Но я… Могу научиться.
Его интерес увеличился.
– Ну, тогда вы альпинистка?
– Нет. – Вдруг я почувствовала себя слишком городской. – Фактически, я приехала… для отдыха и покоя. И все.
Его взгляд упал на мои чемоданы.
– Лондон, – ухмыльнулся он. – Вы, определенно, выбрали самое подходящее место, чтобы отдохнуть от толпы. У вас не будет соседей, кроме Черного Куиллина, а ближайшая гора находится…
Он резко замолчал.
– Ближайшая? – Я взглянула на отель. Он был уже намного ближе, как остров в зеленой долине, а на него с востока наползала, подавляя, огромная гора. – Та? Она тоже относится к Куиллину? Вы о ней раньше не говорили, как она называется?
Он заметно замялся.
– Блейвен.
Лодочник вынул изо рта сигарету и плюнул в воду.
– Блей-вен, – повторил он высоким голосом горца и издал неопределенный фыркающе-мычащий звук.
– Голубая гора, – перевел Грант, о чем-то глубоко задумавшись. Потом он бросил сигарету в воду и спросил отрывисто: – А что, Лондон уж так был переполнен народом?
– О да. Количество людей и степень возбуждения нарастают уже месяцы. Сейчас он, как большой горшок, медленно приближается к точке кипения.
