Дмитрий Стрешнев - Крутой секс
Котя и Чуча тоже обозревали раскинувшиеся перед ними перспективы. Выбор был невелик. В конце концов Чуча наклонилась к подруге и сказала:
— Два ханурика в углу вроде ничего. Прикинь, как пялются на нас. И не прыщавые сопляки-рэперы какие-нибудь.
— Вообще-то мой формат — солидные седые мужчины, — сказала Котя.
На самом деле Котя слукавила: никаких седых и солидных у нее сроду не было. Да и прыщавых рэперов в ее биографии было всего двое. Но почему бы не по-пижонить перед подругой?
Обе плебейки не спеша направились вдоль столов, делая вид, что ищут укромное место, где двум порядочным девушкам можно отдохнуть от суеты. При этом Котя так пристально уставилась на нашего второго знакомого из ободранных «Жигулей» (того, который мямля), что он на всякий случай проверил: не прилипло ли что-нибудь постороннее к носу. Чуча же два раза проехалась своими прожекторами по разговорчивому водителю, и на третий тому показалось, что он увидел в этих глазах во-о-от такое «да». Сквозь зубы он сообщил приятелю:
— Я тебе говорил: по мне девки дохнут, как мухи! Ставлю свое честное имя против миллиона долларов, что эти телки будут наши.
После чего он сделал лицо приятно-наглое, как у покемона, и сказал приблизившимся на доступное для общения расстояние Коте и Чуче:
— Красотки, не составите компанию двум одиноким джентльменам? Бросайте якорь!
Красотки посмотрели на джентльменов чуть ли не с пренебрежением, но почему-то якорь бросили. Чуча оказалась рядом с покемоном, а Котя — рядом с его приятелем, обладателем туповатой физиономии рок-музыканта.
— Познакомимся? — предложил покемон. — Я Марчелло, а это — Молчаливый Джо.
Молчаливый Джо с готовностью кивнул.
— Ты всегда за него все говоришь? — спросила Чуча того, что назвался Марчелло.
Одновременно она вытащила сигарету из пачки, лежащей между одинокими джентльменами.
— Вы с ним поаккуратнее! — сказал Марчелло. — Внешность бывает обманчива. У меня одна знакомая, Рита Мирошкина, вышла замуж за африканца. Такой был воспитанный, интеллигентный человек. А когда вернулся к себе на африканскую родину, подарил ее вождю племени.
— Бедняжка Молчаливый Джо! — сказала Котя. — Неужели у него не получается даже пару слов выдать?
Марчелло (что ж, будем пока называть его так, ввиду отсутствия другой информации) сделал вид, что прикинул.
— Боюсь, что нет.
— Понимаю, остроумие не заразно, — сказала Котя, и обе киски захихикали, а следом за ними — Марчелло и, как ни странно, Молчаливый Джо тоже, который почему-то ничуть не обиделся.
Впрочем, как он мог позволить себе обидеться, если от Котиных пухлых губ, будто немного надутых от обиды на кого-то, его каждые две минуты пробирала дрожь. Физиология — это, скажу я вам, не какая-нибудь социология.
— На самом деле моему другу круто повезло, — заметил Марчелло, отсмеявшись, — Зачем напрягаться, если я всегда рядом? Мы с ним всегда вместе, как Миклухо и Маклай или даже как Сетон и Томпсон.
На этот раз с шуткой произошла осечка. Котя работала девушкой-ресепшн в фирме средней руки (приятная внешность, четкая дикция, опыт работы не обязателен), а Чуча — в супермаркете в отделе претензий по обуви. Обе окончили среднюю школу в полной уверенности, что слово «загораживать» пишется через три «а», поскольку происходит от слова «гараж». Поэтому почти интеллектуальная шутка пролетела мимо не понятая.
Чтобы замять свою бестактность, Марчелло тут же быстро спросил:
— Что вам заказать, прелестные дамы?
Котя хотела пину коладу, а Чуча — коктейль «Воздушная почта».
Марчелло подозвал официанта и сделал заказ. Прежде чем рассказать следующую байку (про даму, которая купила в Китае большой иероглиф на цепочке, такой красивый, что все китайцы оборачивались, а тот китаец, к которому она приехала по делам, находясь с ней, почему-то очень смущался, когда же она догадалась спросить, что это за иероглиф, оказалось, он означает: секс-инструктор), Марчелло успел наклониться к Молчаливому Джо и просипел ему на ухо:
— Крутой секс, понял?
3
Пока Марчелло старательно развлекал юных дам, дождь продолжал все так же сыпаться на Москву, одинаково густо на ее элитный постсоветский модерн и на скромные социалистические пятиэтажки. В одном таком обиталище, уже отсутствующем на архитектурных планах будущего, теперь находился знакомый нам таинственный человек, засунувший чемоданчик в чужой багажник. Его внешний вид с тех пор сильно изменился, и если бы я не запомнил небольшой шрам возле носа, то ни за что бы не узнал его в новом антураже.
Прежде всего, одежды на человеке почти не было. С уверенностью можно упомянуть только носки, трусы и некоторую часть майки. Кроме того, человек был крепко привязан к стулу, который стоял посреди комнаты. Все это выглядело бы весьма удивительно, но, слава богу, благодаря зарубежным и отечественным кинофильмам мы довольно хорошо понимаем некоторые явления современной жизни.
Лицо у нашего знакомого, надо сказать откровенно, было страшноватое, с пугающей синевой вокруг глаз и вокруг губ. Очевидно, история со стулом продолжалась уже некоторое время. Так что кое-что мы уже явно пропустили. Не исключено, что самое интересное.
Но, как оказалось, пока еще не все, поскольку в комнату вдруг вошел гражданин пугающих размеров. Плечи у гражданина были надвинуты на самую голову, словно кузов на кабину грузовика. Человек-грузовик подошел к привязанному и ласково посмотрел на него.
— Ну, как жизнь?
Следом появился еще один гражданин, менее громоздкой наружности, но выглядевший от этого не намного приятнее.
— Как там наш друг, очнулся? — очень благожелательным голосом поинтересовался второй гражданин у первого.
Честное слово, если закрыть глаза, то можно было представить, что это два заботливых доктора совещаются над постелью пациента.
Первый наклонился, словно птица, разглядывающая жука, и сказал:
— Очнулся.
— И соображает? — поинтересовался второй.
— Сейчас узнаем, — произнес первый голосом доброго бегемота, словно состязаясь со своим приятелем в благодушии.
— Ну, соображай, быть или не быть, Гамлет, принц датский, — сказал он связанному, обнаружив некоторую образованность. Правда, к слову «датский» он почему-то добавил впереди приставку «му».
Другой был еще более начитан. Он зажег сигарету, выдохнул дым в лицо связанному и сказал:
— Книга есть одна. Занимательная. Джордж Райли Скотт. «История пыток». Читал?
Лицо у связанного (с темными кругами под глазами, как у святого на иконе) легонько дернулось. Второму это понравилось и он продолжил тему:
— Знаешь, как ракеты испытывают? Сначала в очень высокой температуре. Вот сейчас посмотрим, какая ты ракета.
Очевидно, сказавший это работал до эпохи конверсии инженером на каком-нибудь закрытом заводе.
Даже после последних слов связанный продолжал молчать.
— Молчит, короед, — сказал человек-грузовик. — Прикидывается, *, что не помнит.
— Значит, не помнишь? — ласково сказал инженер привязанному. — Да ты помнишь, помнишь, только не помнишь, что помнишь… У нас тут, кажется, где-то завалялся паяльник? — спросил он.
Первый показал — где.
Человек, который подложил чемоданчик в чужой багажник, увидел, что его будут пытать («У нас тут нет сложных приборов, детекторов лжи всяких… мы по-простому… извини, если будет совсем больно», — бормотал второй, втыкая паяльник в сеть) и понял: чтобы сохранить здоровье (пока — здоровье), надо все рассказать. Тогда у него будет немного времени, пока враги убедятся, что обладают нужной информацией и что вышли на след чемоданчика.
Из любви к драматическим эффектам связанный подождал, когда в воздухе возникнет тревожный запах раскаленной электропроводки, а потом сказал:
— Ладно. Записывайте.
Оба громилы сначала не поняли, потом обрадовались, а потом сделали вид, что ничего особенного не произошло.
— Ну вот, а то все школьником прикидывался! Валяй, выкладывай. Только не надо про му-му на уши вешать.
Привязанный к стулу назвал государственный регистрационный номер авто средства и описал его приметы.
— Вот и славно, — сказал тот, что был в прошлой жизни инженером.
Он достал мобильный телефон, набрал номер и стал взывать:
— Алло! Алло! Потерянный!.. Включи трубу, козел!
Потом непотребно ругнулся.
— Опять в кабаке квасят. Ничего не слышат.
Он подумал и сказал человеку-грузовику:
— Ты, Колян, оставайся и доразберись тут, а я поехал к Потерянному.
— Только вот кофейку попью, — сказал Колян, — и доразберусь. А ты, Толян, как поедешь обратно, прихвати чего-нибудь. Надо бы спраздновать. А то здесь прямо как в раю, никаких человеческих напитков нет.
