Михаил Ежов - Башня из красной глины
Опрошенные по горячим следам свидетели показали, что Марухин Александр Викторович, профессор медицины, почетный член чего-то там, вышел из НИИ, где работал в течение последних тридцати четырех лет, сел в свой БМВ и поехал домой. Встречался ли он с кем-нибудь по дороге, неизвестно. По крайней мере, пока. Эту информацию перед тем, как Смирнов отправился в морг, сообщил ему Дымин, опер, находившийся под его началом. Затормозив на перекрестке, следователь достал мобильник и набрал его номер.
— Привет, это я. Да, уже уехал. Видел, конечно. Слушай, вещи Марухина у тебя? Отлично. Проверь контакты в его мобильнике. И журнал вызовов обязательно. Надо выяснить, не звонил ли он кому-нибудь после того, как вышел из НИИ. Если нет, проверяй последние звонки: он мог договориться о встрече заранее. Если была любовница, она может не признаться, так что я полагаюсь на твой нюх. Да ладно, не скромничай. Пока все. Я сейчас приеду, привезу кое-что. Вместе посмотрим. Ах да, вот что еще: подбери мне пару контактов каких-нибудь профессоров по мифам и легендам. Ну, не знаю, на философском или историческом факультетах попробуй. Мне надо у них проконсультироваться. По какому поводу, объясню, когда приеду. Все, буду минут через двадцать. Давай.
Отключившись, Смирнов свернул на аллею и повел машину между двумя рядами высоких тополей, с которых уже слетел пух. Он затормозил возле стеклянного магазина, чтобы купить йогурт и что-нибудь к чаю. Через пять минут полицейский уже снова ехал в сторону участка. Он добрался даже раньше, чем обещал, — не больше чем за четверть часа.
Дымин, молодой опер, который должен был вот-вот пойти на повышение, ждал Смирнова в его кабинете. Он сидел за компьютером, одной рукой придерживая телефонную трубку, а другой водя мышкой по черному коврику.
— А в понедельник? — говорил он, когда вошел Смирнов. — Во сколько вам будет удобно? Около пяти? Хорошо, договорились. Да, конечно, он не опоздает. Спасибо. Где вас найти? Ага, понял. Всего доброго.
Повесив трубку, Дымин шутливо свел глаза к носу и театрально вздохнул:
— Ох уж эти профессора!
— Что такое? — Смирнов сел в кресло, которое ему уступил опер. Сам Дымин занял свободный стул.
— Да вечно они заняты! То лекции, то семинары, то им, видите ли, позарез надо в библиотеку, потому что для них отложили какой-то том, на который претендуют двадцать человек. Короче, такое впечатление, что люди на войне.
— Может, так и есть? — хмыкнул Смирнов. — Договорился с кем-нибудь?
— Ты же слышал. — Дымин взял бумажку для записей и карандашом быстро на ней что-то накорябал. — Держи!
— Что это? — Следователь быстро пробежал текст глазами. — Ну и почерк у тебя. Как курица лапой.
— Какой есть.
— Викандров?
— Ага. Максим Юрьевич. Профессор, как ты и заказывал. Преподает философию. Ниже адрес. Ждет тебя в понедельник в пять у себя на кафедре. Если что, спросишь, тебе подскажут, где его найти.
— А раньше никак?
Дымин развел руками:
— Не привередничай, ждать всего лишь до завтра.
— Больше никому не звонил?
— Не успел. Ты меня озадачил всего минут десять назад.
— Пятнадцать.
Опер усмехнулся.
— Все равно, по-моему, я быстро справился.
— Ладно, спасибо. — Смирнов спрятал бумажку в карман.
— Так-то лучше, — кивнул Дымин. — Что тебе поведал наш эскулап?
— Ничего особенного. — Следователь вытащил ксерокопию и положил на стол перед опером. — Полюбуйся. Это достали изо рта убитого.
— Что это? — заинтересованно придвинул к себе листок Дымин. — «П»?
— Похоже. Но мне кажется, что нет.
— Выглядит как «П».
— Поэтому я и хочу проконсультироваться с кем-нибудь, кто в этом шарит. И еще в легендах всяких. Может, там есть что-то насчет записок, вложенных в рот, понимаешь?
Дымин кивнул.
— Думаешь, если мужик работал в универе, то его и грохнул кто-нибудь из своих? В смысле, шибко умных и начитанных?
— Да нет, не в этом дело. Он-то в медицинском подвизался, а тут скорее из философии или истории.
— Или литературы, — задумчиво добавил опер.
— Может быть, — согласился Смирнов. — Так что давай сначала в Интернете пошарим, а потом уже я либо за разъяснениями пойду к профессору, если что-нибудь подходящее найдем, либо попрошу его хоть какую-нибудь зацепку дать.
— Ладно, там браузер открыт уже. Я тебе профессоров искал. Забей в поисковик что-нибудь насчет записок во рту.
Смирнов ввел подходящую фразу.
— Ну как? — поинтересовался опер. — Есть чего?
— Не особенно, — протянул Смирнов. — Болезни горла, кишечника… короче, всякая туфта.
— Значит, остается профессор?
— Похоже на то.
— А что будем делать до этого?
— Ну, вообще имеется еще одна зацепка.
— Выкладывай.
— Горло у трупа было забито красной глиной. Он от этого и помер: задохнулся.
— И что нам это дает?
— Пока ничего. Тумарин сделает анализ и постарается выяснить, откуда эта глина была взята.
— Значит, мы тут тоже пока ничего сделать не можем?
— Не скажи. У нас же есть Интернет. Давай посмотрим, что есть про глину.
— Тебе сейчас сто ссылок на строительные фирмы выпадет, — скептически заметил Дымин.
— Выпадет, — согласился Смирнов. — Но я по-другому запрос сформулирую. — Он быстро набрал на клавиатуре нужную фразу. — Поглядим, какое значение имеет глина в мифологии.
— С чего ты взял, что наш убийца спец по мифам и легендам?
— Слушай, он постарался где-то накопать глины, сунул в рот мертвецу бумажку, запихнул его в холодильник, чтобы он не слишком быстро разложился. Это говорит о том, что он хотел оставить послание.
Дымин поморщился:
— Только не говори, что он хочет, чтобы его поймали.
— Не в этом дело. Но я считаю, что убийца пытается донести до нас какую-то мысль. Может быть, не до нас с тобой, то есть конкретно полицейских, а до мира, что ли.
— До широкой общественности? — подсказал Дымин.
— Может быть. Хотя вряд ли. У меня такое чувство, что это некая попытка оправдать свой поступок.
— Думаешь, он чувствует вину?
— Нет. Уверен, что нет. Но наверняка у убийцы была причина. И он считает ее справедливой. И хочет, чтобы другие понимали это.
— То есть мы столкнулись с местью?
— На теле следы пыток. Такое бывает только в двух случаях. Когда хотят причинить боль или когда стремятся что-то узнать.
— И ты думаешь, наш случай первый?
— Если нет, то, возможно, мы еще услышим о нашем убийце.
— Почему?
— А что можно узнать у того, кого считаешь в чем-то виновным?
Дымин подумал:
— Имена сообщников?
— Угу. Впрочем, это только догадки.
— Это мы скоро узнаем. Что там насчет глины?
— Давай посмотрим. — Смирнов уткнулся в компьютер, Дымин взял стул и поставил его так, чтобы тоже видеть экран. — Ну вот, кое-что нашлось. Давай скопируем и потом уже почитаем внимательнее. — Следователь потратил пару минут на то, чтобы перенести тексты в Ворд.
— Итак, — проговорил Дымин, доставая сигарету, — что мы имеем? Не против, если я закурю? Я слышал, ты все-таки бросил.
— Кури, — разрешил Смирнов. — Переживу. Смотри, вот это, по-моему, наиболее подходящее. По крайней мере, пока.
— Так, давай по порядку.
— Ну, во-первых, древние евреи считали, что бог вылепил человека из глины. То есть речь идет об Адаме. Во-вторых, египтяне верили, что отец богов Хнум вылепил людей из глины на гончарном круге. Далее, греки считали, что Прометей создал первых людей из глины, а Афина вдохнула в них жизнь. Австралийские аборигены полагали, что некий Бунджил срезал ножом три куска коры, положил на один из них кусок глины и сделал человеческие фигуры, а затем начал дышать им в рот, чтобы они ожили.
— Смотри, уже второй раз возникают вместе рот и глина, — перебил Смирнова Дымин. — Боги вдыхают жизнь в глиняные существа.
— Да, я заметил. Давай дальше смотреть. Может, обнаружим еще какие-нибудь совпадения. На островах Тихого океана аборигены считают, что людей сотворили из глины, которую замешивали на крови животных, и от этого напрямую зависит характер человека.
— То есть, если в глину добавили кровь льва, он будет храбрецом?
— Да, типа того. Вряд ли, конечно, у них там водились львы, но идея такова.
— Надо проверить глину, которую забили в горло Марухину, на предмет содержания в ней крови.
— Думаю, если она там есть, Тумарин это обнаружит.
— Ладно, читай дальше.
— Значит, так. Аккадский миф рассказывает о том, как бог Мардук создал людей из глины, смешанной с кровью убитого им чудовища. Опять кровь! Есть также версия, что хорошие люди сделаны из хорошей глины, а плохие — из плохой. Честно говоря, не знаю, по каким критериям определяется качество глины, — заметил Смирнов. — Тут об этом ничего нет.
