Хелен Макиннес - Связь через Зальцбург
Пора двигаться, решил Брайант. Темные склоны тихи и неподвижны, а над пиками на другом берегу задымился туман. Поскорей бы он рассеялся... Он подхватил штатив и камеру, раздумывая, не оставить ли их вместе с курткой. Нет, решил он наконец; если случайный охотник попадется навстречу, ему понадобится правдоподобное объяснение. Все знают, что фотографы работают в самое неожиданное время и в самых необычных местах - он не в первый раз встает встречать рассвет. Так что камера и штатив - его пропуск, его прикрытие. Он перебросил свой неуклюжий рюкзак на спину и шагнул на голый склон, ступая осторожно, но уверенно. С удовлетворением отметил, что грубый серый свитер и серые брюки почти сливаются по цвету с обломками скал, и коротко усмехнулся: это не удачное совпадение, а результат кропотливой подготовки.
Смехотворно даже вообразить, что наци - после стольких-то лет - все ещё держат здесь часовых или завели наблюдателя в какой-нибудь деревушке у Финстерзее, вроде Унтервальда. Но достаточно припомнить озеро Топлитц, всего в трех милях к югу, - и никакая предосторожность не покажется излишней. Терпение и упорство горстки фанатиков трудно переоценить. Даже когда их армию разбили в северной Италии, когда уже пылал Берлин, и Гитлер был мертв, те, кто уцелел в Баварии и Австрийских Альпах, начинали, как это ни невероятно, строить планы на будущее. Свеорхесекретные досье - огромный источник силы для нарождающегося движения - были запечатаны в герметичные упаковки и спрятаны в озере Топлитц. Известие об этом пришло только несколькими годами позже, когда Топлитц доказало, что в его темных водах может таиться нечто ценное. Два британских агента - правда, они с таким же успехом могли быть американцами, французами или русскими - были брошены с распоротыми животами истекать кровью на утесах над Топлицем...
Он оторвал взгляд от высившихся перед ним отрогов и подумал, что Финстерзее отличается от Топлитца по меньшей мере одним: разведки огромной мощи до сих пор ничего не знают об этом маленьком озерце, и наци, по этой же самой причине, не ждут неприятностей. Его шансы были довольно неплохи, в особенности при густом тумане, затянувшем противоположный берег. Утро сулило облачность и мелкий дождик. Он отошел от последнего уступа, оставив тропу, которая снова взмывала вверх, - и едва не поскользнулся и не съехал к нескольким кривым деревьям у самой воды. Он с благодарностью уцепился за грубые камни и сел. Первая фаза окончена.
Совсем недурно, подумал он, взглянув на часы. Ему, между прочим, стукнуло сорок шесть, то есть на двадцать два года больше, чем в 1944, когда его сбросили с парашютом в Тироль, и он устанавливал связь со своими австрийскими агентами среди этих гор. И все же удивительно, как быстро возвращаются старые навыки. Это даже несколько обескураживает... Он выбрал ровную площадку, дабы разложить свое снаряжение, и уперся ногами в переплетенные узловатые корни, чтобы ненароком не соскользнуть в озеро досрочно. Фаза номер два займет не так много времени: проверка и сборка двигателя. В течение последней недели он постоянно тренировался: и проверял его, раз за разом, на такой же глубине, как здесь. Всего в двадцати футах под поверхностью воды находится невидимый выступ. В этом он тоже убедился заранее - прошлым летом, при помощи Иоганна. Иоганн был бы страшно разочарован, знай он, что в дальнейшие действия включать его не собираются. Но один человек выглядит не так подозрительно, как двое; и к чему рисковать двоим там, где и одного достаточно? Придя к этому заключению, Брайант исключил шурина из своих планов, стараясь не признаваться даже самому себе, что не вполне полагается на здравомыслие Иоганна после того, как контейнер будет вскрыт.
Брайант сосредоточился на распаковке и проверке. Он разложил костюм так называемый "сухой", сделанный из тонкой резины, в отличие от новомодного "мокрого", из пузырчатого неопрена, облегавшего тело, как вторая кожа. Но "сухой" костюм, вместе с капюшоном, состоял из одной детали, а не из пяти, его проще было упаковать, легче нести и - благодаря отверстию впереди - быстрее надевать и снимать. А в его целях скорость была определяющим фактором - при необходимости он может, выбравшись из воды, сорвать с себя костюм. Ему должно быть достаточно тепло в специально выбранном шерстяном белье: оставаться под водой больше тридцати минут он не намерен. Конечно, за летние месяцы теплые ручьи должны были немного согреть Финстерзее, но он предпочитал рассчитывать на худшее, не надеясь на лучшее.
Далее он продул клапан, носивший неуклюжее название - одношланговый регулятор. Один конец был снабжен нагубником, второй крепился к резервуару с воздухом. Сжатого воздуха наверняка должно было хватить на тридцать минут работы под водой. Он осторожно вытащил баллон из рюкзака. Он остановился на этой модели из-за размера ("детская игрушка", как назвал её его инструктор в Цюрихе прошлым летом) - её легко было нести и прятать в рюкзаке - и из-за простоты устройства. В баллоне стандартного объема он не нуждался: он ведь не спортсмен; ему достаточно спуститься на карниз в двадцати футах под водой. Попадалась работенка и похуже, мрачно напомнил он себе.
Он распаковал пояс с грузилом, который должен был облегчить ему погружение. Потом - темно-синие спортивные туфли, которые должны были обеспечить некоторое трение под водой и в то же время не создать проблем при подъеме. Перчатки из пенистого неопрена, туго облегавшие кисти; их легко стащить, если сначала слегка намочить руки. Нож, одно из лезвий зазубрено. Мощные клещи. (Последние два предмета он надежно прикрепит к ноге). Тридцатифутовый моток нейлонового троса в четверть дюйма толщиной, чтобы не сбиться с пути; прочная защелка, которой он прикрепит один конец троса к ближайшему к воде дереву. Резиновый обод-прокладка, чтобы трос не перетирался об кору дерева при раскачивании. Подводный фонарик. Водонепроницаемые часы со светящимся в темноте циферблатом. Плитка шоколада и фляжка бренди, которые он оставит около одежды и штатива, забросав сверху одеждой. Аккуратную стопку он обезопасил тяжелым камнем. И начал методично собирать двигатель.
Готово. Он резко потянул за шнур, смотанный кольцами на резиновой подушечке вокруг основания ствола, проверяя защелку. Должна выдержать. Второй конец веревки уже был обмотан вокруг пояса, свободные петли он надел на согнутую левую руку. Он взглянул на часы, закрепленные поверх перчатки на правом запястье, проверил, все ли в порядке с манжетами костюма; осмотрел фонарик, надежно прикрепленный к поясу, приладил маску, позволявшую обзор со всех сторон, и начал равномерно дышать. Потом, перехватив правой рукой веревку, перекрученную на запястье для безопасности, он сделал первый шаг. Берег уходил в воду почти отвесно. Когда вода достигла плеч, он вспомнил, что нужно проверить погружение, и поднял правую руку над головой, так, чтобы левой рукой можно было быстро открыть клапан манжета и пустить воздух внутрь. Затем он снова ухватил трос обеими руками, ослабив натяжение на левом запястье, и медленно погрузился в зеленовато-черную тьму.
Все оказалось гораздо хуже, чем он себе представлял. Ледяной ожог - и продвижение вслепую с того момента, как его лицо оказалось под водой. Ощущение, что ты взят в плен темнотой... Невероятным усилием воли он победил панику и заставил себя дышать ровно. Ноги нашли опору в склизкой мути. Теперь он смог встать и осторожно, медленно повернуться. Правая рука на миг ослабила хватку и нащупала фонарик за поясом. Он включил его и, пошарив мощным лучом по сторонам, увидел, куда следует двигаться. Луч он направлял вниз, прямо себе под ноги. Да, он действительно стоял на подводном откосе.
В этом месте откос был примерно двух футов шириной. А длиной? Луч фонарика мог осветить только короткую полоску футов в десять, не больше, в конце которой карниз обрывался. В этом направлении - ничего. Он медленно повернулся... Малейшее неосторожное движение - и поднимется такая муть, что потребуется не один час, чтобы она улеглась, и тогда его работа закончится, ещё не начавшись. Он осторожно осмотрел другую полоску откоса. Она была примерно такой же длины; дерево над его головой отмечало примерно середину этого выступа. Но на этот раз в конце он увидел темную массу, тяжелую и более темную, чем вода.
Слишком велика, подумал он сначала; мне не поднять такую глыбу в одиночку. Но потом, когда он подошел ближе и нагнулся - очень медленно, мелкими, осторожными шажками, крепко держась за веревку и следя за дыханием, - то решил, что это вовсе не контейнер, а просто каменная глыба, давнымдавно с громким плеском обрушившаяся в озеро. Только подойдя совсем близко и хорошенько посветив фонариком, он убедился, что это ком ила, облепленный клубящимися водорослями. Он вытащил нож из футляра и взялся за расчистку наслоений, образовавшихся за двадцать два года, аккуратно обрезая и отскребая, ни на секунду не забывая о том, что нельзя всколыхнуть муть. Что-то блеснуло... Его тревога улетучилась. Это был контейнер из какого-то блестящего металла, совершенно непроржавевшего. Не железо, благодарение Господу. Если это алюминий, поднять груз на поверхность будет легче. К тому же, нацисты, похоронившие груз, наверняка позаботились о том, чтобы поднять его было несложно. Они умели смотреть вперед, эти парни. Главной его проблемой было теперь очистить груз от налипшего ила и найти способ подвесить его.
