Ольга Лаврова - Подпасок с огурцом
Пал Палыч молчит минуту, прикидывает.
-- Выяснить, кто сдал в магазин "Подпаска". Если удастся -- кто его купил. Попробовать установить, пряталась под ним уже тогда другая вещь или "Подпаска" приобрели ради образца, что-бы скопировать поверх главной картины и иметь товарный чек для таможни. Такой пока круг вопросов, Вадим Александрович
-- Для начала вам в этом кругу работы достаточно.
x x x
Чего только нет в комиссионном магазине по продаже картин и художественных изделий! Даже облупленные прабабушкины безделушки, недавно считавшиеся отжившим старьем, вошли нынче в моду и в цену. А уж о подлинно антикварных вещах и толковать нечего!
Настоящих покупателей в просторном помещении немного: в основном люди смотрят. Иные любуются, иные недоумевают.
-- А собачка-то! Девятьсот пятьдесят рублей! За что такие деньги дерут? -- восклицает мужчина, приостановившийся возле отлитой в металле фигуры собаки. Он оглядывается в поисках поддержки.
-- Но это же литье семнадцатого века, -- с чувством превосход-ства отзывается какая-то женщина.
-- Ну и что ж, что литье? Не золото ведь!
-- Каслинское, гражданин. Прочтите, -- она указывает на ярлык, который повешен на собачьей шее.
Мужчина читает вслух:
-- "Вывозу за рубеж не подлежит". Надо же! Я бы и десятки не дал.
Оглядывая картины, скульптуры, прилавки с посудой и старин-ной утварью, по залу медленно проходит Знаменский. Любопыт-но. И по-человечески любопытно и профессионально: на одной из этих стен две недели назад висел таинственный "Подпасок"...
На свои вопросы Знаменский ищет ответа у работника магази-на -- бодрого старичка по фамилии Розанов. Быстрыми, натрени-рованными пальцами Розанов листает квитанции.
-- Помню такую картину, помню... Сам принимал на комис-сию... Ага, вот! -- Он передает найденную квитанцию Знаменско-му. -- Чтобы вам было яснее: эта графа -- наименование, ниже -- размеры, фамилия владельца, дата приема, продажная цена, здесь -- моя подпись. Розанов.
-- А что за пометка "н/х"?
-- Неизвестный художник. Картина висела у нас всего два дня. Очень удачно для подобной вещицы.
-- Не расскажете, что там было изображено?
-- Да этакий среднерусский набор: лужок, березы, коровы. В центре мальчик на пеньке сидит.
-- А как он одет?
-- Холщовая рубашечка навыпуск. За поясом кнутовище.
-- Босой?
-- Вроде бы в лапотках.
-- Увидев картину снова, вы сумеете определить, та же она или ее копия?
Старичок по-птичьи склоняет голову набок:
-- А в чем, собственно, дело? Если бы я понял, что именно вас волнует, я бы скорей сумел помочь, -- усмехается он. -- Вы... не трудитесь формулировать отвлекающие вопросы. С картин этого пошиба копий никто не пишет.
-- Но меня именно и волнует, распознали бы вы копию? Если кому-нибудь взбрело на ум ее сделать.
-- Тогда вынужден сказать "нет". Досконально я полотно не изучал.
-- Однако вы установили время создания картины, назначили цену.
Розанов настраивается на серьезный лад:
-- Цену я назначил, исходя из общепринятых критериев, а также из размеров и рамы. А время установил не я. Картина прошла атрибуцию. Сейчас объясню, -- предупреждает он вопрос собеседника. -- Когда произведение искусства желают продать, то часто предлагают сначала какому-нибудь музею. Там смотрят и определяют принадлежность данному мастеру или, менее точ-но, данной школе, данному веку. Все это официально сообщают владельцу. Но стоимость музей называет, только если решает взять.
-- И у "Подпаска" было свидетельство об атрибуции?
-- Да, причем подписанное Боборыкиной. А раз Боборыкина поставила начало двадцатого века, то и я автоматически ставлю начало века. Музу Анатольевну на мякине не проведешь.
Так... Больше от старичка, пожалуй, ничего не добьешься.
-- Продавец магазина мог запомнить, кто купил "Подпаска"? -- спрашивает Знаменский после паузы.
-- А это и я вам скажу. Какой-то иностранец польстился, из западных.
x x x
Для Боборыкиной приглашение на Петровку -- необычный и интригующий эпизод. Все интересы ее связаны с миром искусства и с людьми, в этом мире пребывающими: музейными работника-ми, коллекционерами, художниками, критиками. Даже имя "Муза" не случайно -- так нарек дочь Боборыкин, крупный собиратель картин и всяких художественных ценностей.
Знаменский в двух словах объяснил ей предстоящую задачу и снял покрывало с "Подпаска". Уголок с подписью Веласкеса скрыт бумажкой, прикрепленной к раме. Муза взглядывает и разочарованно отворачивается.
-- Ах, эта... Да, проходила атрибуцию месяца полтора назад. Кипчак предлагал. Я ожидала чего-нибудь интересного.
-- В некотором роде вещь не лишена занимательности, Муза Анатольевна.
Та снисходительно улыбается.
-- Разве что название с юморком. Да и то, между прочим, я придумала.
-- А прежде картина была безымянной?
-- Практически да. Кипчак советовался, что, мол, лучше для продажи: "Полдень" или там "Сельский пейзаж". Я и говорю: а пускай себе будет "Подпасок с огурцом", хоть не так пресно... И какими путями его сюда занесло?
-- Случайно, Муза Анатольевна. Но, будьте добры, уделите внимание своему крестнику. Он совсем тот же, что полтора меся-ца назад? Не изменился в лице? Может быть, потолстел, похудел? Растерял часть коров?
Муза вновь окидывает "Подпаска" небрежным взором, потом, чем-то удивленная, начинает присматриваться пристально.
-- Знаете, печатают такие картинки-загадки "Найдите десять различий", -- говорит Знаменский.
Муза отрывается от "Подпаска".
-- Самое смешное, что это вообще другая картина! -- недоуме-вающе произносит она. -- Та была, конечно, посредственность, но добротная. А эта... что-то сляпано наскоро... как говорит мой муж, "лимпопо". То есть дрянь и подделка.
-- Лимпопо? -- Словечко из детства вызывает у Пал Палыча улыбку. -- Вы не сформулируете это как-нибудь иначе, а? Чтобы было убедительно для меня и для протокола.
-- А возьмите у Кипчака картину и сравните. Сами найдете десять различий.
-- Нет сейчас Кипчака, Муза Анатольевна, -- отдыхает в сана-тории. И картины нет. Была продана через комиссионный мага-зин и вряд ли вынырнет. Надежда пока на вас...
-- Ну хорошо, я объясню попроще, чтобы вы уловили суть, а тогда решайте, как изложить юридически...
Муза окунается в свою стихию, лицо ее становится выразитель-ней, молодеет, -- теперь ей и не дашь ее сорока.
-- Во-первых, фигура мальчика смещена влево. Там она цент-рировала всю композицию, а тут выпирает куда-то вбок. Поза тоже иная -- он сидел посвободнее. Пенек был пониже, что ли... Коров я не считала, да дело и не в поголовье скота, главное -- настроение. Там художник что видел, то и писал в простоте душевной. Пусть ремесленно писал, сентиментально, но честно. И мальчика он любил, понимаете? И над березками умилялся. А посмотрите сюда -вам этот парень симпатичен?
-- Не шибко.
-- И мне нет. Нагловатый паренек. И что автор хотел?..
Она вдруг подходит к картине и, не дотрагиваясь до полотна, заслоняет фигуру подпаска ладонью. Смотрит, что получилось, убирает ладонь, снова закрывает фигуру, оставляя один пейзаж.
-- Чудеса, да и только! Разваливается на части... Краски по-разному сбалансированы. И переходы в цвете... -- Муза обращает-ся к Знаменскому. -Знаете, а ведь это сделано в две руки!
-- То есть двумя художниками?
-- Ну да! Один сработал фигуру, второй -- все прочее. Нет даже одного светового решения. Глядите: на пастуха свет падает из правого верхнего угла. А весь фон сзади освещен равномерно, будто на витрине. Увидели?
-- Пожалуй, увидел...
-- А еще в хорошую раму оправили! Чудаки. Так и не скажете, откуда у вас это диво?
-- Скажу, потому что рассчитываю на вас и дальше... И потому что вы внушаете доверие... Картина поступила к нам из таможни.
-- А-а!.. Тогда фокус ясен! И кто записан?
Знаменский отгибает листок, имитировавший ведомственный "инвентарный номер". У Музы захватывает дыхание.
-- Веласкес?! Неужели настоящий Веласкес?!
-- Говорят, настоящий. -- Он вынимает из черного пакета рентгеновские снимки. -- Вот: "Инфанта с яблоком".
Муза в возбуждении разглядывает снимок. Ей даже на месте не стоится.
-- Если настоящая, ей цены нет! Просто цены нет!.. Вот саран-ча зарубежная, а? Их только допусти, все растащут! Счастье, что картину задержали, я бы орден дала. Полотна Веласкеса у нас наперечет, а его, извольте радоваться, продают на вывоз! Позор тому коллекционеру, кто бы он ни был!
Искреннее негодование женщины облегчает Знаменскому следующий шаг.
-- А что за личность Кипчак? Он пошел бы на участие в подобной афере?
-- Я с Кипчаком мало сталкивалась. Не уверена. Папу спрошу.
-- Он тоже коллекционер?
Муза шокирована:
-- Папа не "тоже". Он Коллекционер с большой буквы. Вот Кипчак и многие прочие -- те "тоже".
-- Прошу прощения, не знаком я со средой коллекционеров. Просветите немножко, Муза Анатольевна, -- просит Знаменс-кий.
