Марина Серова - Посланница небес
— Ты, дебил, сейчас сдохнешь, и бог тебе не поможет. Жалеешь теперь, что с нами связался? — рот предводителя бритоголовых растянулся в хищном оскале. В эту минуту парень выглядел как натуральный посланец ада. Небольшая круглая голова на длинной тощей шее, маленькие, прищуренные, бегающие глазки, уши, плотно прижатые к черепу, крошечный искривленный нос — все в нем вызывало отвращение.
Я приблизилась к парню как раз в тот момент, когда он размахнулся, чтобы полоснуть священника ножом по лицу, и перехватила его запястье. Вывернув из руки парня нож, я врезала отморозку сзади по шее и вырубила его. Затем, крутнувшись, ударом ноги свалила двоих его товарищей, вскочила, саданула третьего под дых, четвертого схватила за горло и провела удушающий прием, одновременно вырубив пятого ударом пятки в челюсть.
Лишь после этого сильно поредевшие противники поняли, что на них напали. На лицах парней отразилось недоумение, даже испуг. Они не поверили в то, что увидели своими глазами. Их пыл несколько поутих. Осмотревшись, я повернулась к священнику. Тот стоял и со скорбью в глазах смотрел на меня.
— Дочь моя, в тебе слишком много агрессии, — прозвучал его спокойный голос. — Насилие порождает насилие. Они же, в сущности, дети, заблудшие в жизни. Разум их затуманен, в сердце нет Бога. Они нуждаются в помощи и наставлении.
— Я их и наставила немного. Попыталась объяснить, как ужасно бывает насилие, — пояснила я с иронией, — можно, если хотите, связать их, и, когда они придут в себя, вы им проповеди почитаете. Вдруг и правда поможет.
— Путь к Богу личный выбор каждого, и принуждать никого нельзя, — наставительно произнес священник, улыбнувшись уголками губ, — так как сам Господь вручил право выбора сынам и дочерям. В этом есть Божий промысел. Человек сам по собственной воле должен отвратиться от зла, а остальные лишь могут помочь советом, показать на собственном примере.
— Точно. Все верно, но давайте лучше уйдем отсюда. Мне не хотелось бы снова прибегать к насилию, — попросила я и добавила: — Я бы могла вас подвезти, если не возражаете.
Священник согласился, и мы быстро пошли по улице. Украдкой я изучала взглядом священника. Своим видом он напоминал мне древнерусского богатыря. Одухотворенное лицо, черная с проседью борода, густые брови. Возраст от сорока до пятидесяти, точнее я определить не могла.
— Отец Василий, — представился священник, ожидая того же самого от меня.
У меня на такие случаи было заготовлено с десяток имен и биографий, но в этот раз врать не хотелось. Какая опасность может исходить от священника православной церкви? Подумав, я сказала правду:
— Евгения Максимовна Охотникова, телохранитель.
— Так драться вы научились явно не на курсах телохранителей. — Священник бросил на меня проницательный, изучающий взгляд: — Я сам бывший спецназовец и знаю, о чем говорю.
От удивления я даже открыла рот. И как только я сразу не догадалась?! Выправка, движения священника — все выдавало в нем опытного бойца.
— То есть, отец Василий, вы сами могли уложить их одной левой, но стояли и спокойно ждали, когда тот не совсем нормальный парнишка перережет вам горло? — спросила я удивленно.
— Я решил вручить свою жизнь в руки Господа, — пояснил священник. — Все свершается лишь по Его воле. И то, что произошло минуту назад, — живое доказательство этому. Сами небеса прислали вас на помощь мне в трудный момент.
— Ох и повезло же вам, что у меня кончились сигареты, — покачала я головой. — Если бы я не пошла их купить, вы бы сейчас уже предстали перед творцом.
— Везение выдумали люди. Ничто на свете не происходит случайно, — заметил отец Василий. — Кроме того, я бы все равно не позволил совершить ему грех. Я до последнего момента надеялся утихомирить их убеждением. Если б не получилось — тогда бы отнял нож и выкинул бы его через забор. Бить мальчишек очень не хотелось по той простой причине, что я мог бы кого-нибудь случайно покалечить. Ведь их, неразумных, просто науськали на меня люди, которые попирают церковь и Бога.
— Мне все понятно как день, — буркнула я, выключая в машине сигнализацию и открывая дверцу. — Садитесь, отвезу вас домой.
Священник еле втиснулся в салон «Фольксвагена». Я завела двигатель и, вырулив со стоянки, направила машину в сторону золотых куполов церкви Преображения, что виднелись над крышами домов частного сектора. По рассказу священника, он жил там же, при храме.
— Почему вы думаете, что на вас этих парней кто-то науськал? — спросила я из профессионального интереса.
— Потому, что я, оказавшись в Карасеве, веду непримиримую борьбу со злом и многим это не нравится, — ответил отец Василий грустным голосом. — Не знаю, успею ли я окончить дела, которые начал, противление зла слишком велико, однако я не отступлюсь, сколько бы на меня ни нападали.
— А на вас не в первый раз нападают? — спросила я.
— За неделю третье покушение, — пояснил священник. — Поздно вечером возвращался домой, и на улице на меня напал какой-то сумасшедший, хотел зарезать. Я отразил удар машинально. Едва не сломал нападавшему руку. Слава Богу, тот вскочил и убежал, но буквально через два дня меня чуть не сбила машина. Шофер специально ехал на меня, заскочил прямо на тротуар, задел забор, на который я запрыгнул, и если бы не моя реакция и умения, полученные на войне, то мы бы сейчас с вами, Евгения, не разговаривали.
— Это уже серьезно, — заметила я и поинтересовалась: — Отец Василий, а вы в милицию заявляли?
— Да, но там сослались на случайности, — вздохнул священник. — Шофер, дескать, не справился с управлением, наскочил, испугался и побыстрее уехал, чтоб не нарываться на скандал. Однако я точно знаю, что это не случайности. Мужчина, что напал на меня, до этого целый день следил за мной издали. Я его заметил, но не придал большого значения.
— Отец Василий, если милиция не может вас защитить, то почему бы вам не нанять телохранителя? — осторожно поинтересовалась я.
Священник от души рассмеялся:
— Как вы, Евгения, до такого додумались? Представляю глаза настоятеля отца Афанасия, когда я ему доложу, что нанял телохранителя. В голове не укладывается.
— Не пойму, что тут такого? — пожала я плечами. — Вот у папы целая куча телохранителей, хоть он и католик, ну и что?
— Нет, я не могу на это пойти, — покачал головой отец Василий.
— Например, я не только охраняю клиента, но и веду расследование, — поспешно сказала я. — Разве вы не хотите, чтоб я узнала, кто на вас покушался? У меня есть возможности, средства, связи и достаточно большой опыт, чтоб сделать это. Установление истины — разве грех? Я могу вычислить этих людей и передать в руки милиции, чтобы их изолировали от общества.
— Тюрьма их не исправит, — задумчиво возразил отец Василий.
— Тюрьма нет, но при таких учреждениях везде служат священники, и они помогут им прийти к богу, если у них возникнет желание, — убежденно сказала я.
— В ваших словах есть доля истины, — согласился священник. — Эти юнцы не ведают, что творят, и принесут окружающим много зла, если их не остановить. Вы их найдете, а я призову к покаянию, и если это не поможет, то придется действительно их изолировать. Только вы не должны никого убивать. Ничто не оправдывает убийства человека.
— Именно так я и собиралась действовать, — с готовностью кивнула я. — Меня вообще можно назвать пацифисткой. Я из КГБ ушла, так как не желала участвовать в убийствах.
— Видите, а вы говорите случайность! — воодушевляясь, воскликнул отец Василий. — Мне нужна была помощь, и Бог послал вас. Вместе мы сможем сдвинуть дело с мертвой точки. У меня мечта — создать центр реабилитации для бывших осужденных и бомжей, чтобы они могли адаптироваться к нормальной жизни. При посильном вспоможении отца настоятеля я работаю над этим, но путь тернист, много противников, людей непонимающих, и еще эти нападения… Они выбили меня из колеи. Если меня убьют, то кто продолжит мое дело?
— Конечно же, — воскликнула я, — у нас все получится. Я помогу вам разобраться с организаторами покушений, а вы продолжите со своим центром реабилитации.
— Да благословит вас Господь, Евгения, за ваше доброе сердце, — с жаром произнес отец Василий и перекрестился.
Мы как раз подъехали к массивным деревянным воротам старинного белокаменного храма. Я затормозила и, заглушив двигатель, произнесла будничным тоном:
— Раз вы согласны, тогда обсудим условия контракта. За свою работу я беру две тысячи в сутки.
— О, Евгения, извините, я посчитал, что вы предлагаете мне безвозмездную помощь, — погрустнел священник. — Таких денег мне нипочем не найти.
Мне, глядя на него, стало как-то неловко, будто я вымогательница какая. Непохоже было, что отец Василий лукавит. Ряса на нем была самая простая. Крест хоть и серебряный, но, видать, очень старый и достался ему, вероятно, от кого-то из прежних священников. Из украшений только советские часы «Луч» с кожаным потертым ремешком.
