Наталья Солнцева - Она читала на ночь
После того рокового посещения квартиры Эда Андрон не мог думать ни о чем, кроме новой встречи с Ксенией. И он решился на неслыханный поступок: купил огромный букет роз, дорогое вино, конфеты и отправился в гости. Разумеется, Эда дома не было. Парню дали срочное поручение, и, убедившись, что Ксения одна, Андрон, с букетом в руках, чувствуя себя полным идиотом, позвонил в знакомую дверь…
Ухаживать за Ксенией оказалось непросто. Она была равнодушна к подаркам и явно тяготилась обществом Андрона, который хорошо знал, как вести себя с «братвой» и бизнесменами, а перед этой рыжеволосой тихоней робел и не мог преодолеть косноязычия. Господин Якимович начал наводить справки о предмете своей страсти. Он узнал, что Ксения художница: она закончила академию искусств и жила тем, что продавала написанные ею картины. Андрон ни черта не смыслил в живописи, но приобрел пару картин по баснословной цене, чем думал доставить удовольствие даме сердца. Но его «благотворительный» жест остался незамеченным. Приглашения в ресторан Ксения принимала неохотно, и Андрон, вопреки своим принципам, решил повести ее в театр. Она согласилась. Пьеса была скучная, и посреди спектакля они ушли. Андрон предложил прогуляться по ночному Крещатику. По дороге он пытался объяснить ей, какие чувства испытывает, и рискнул обнять и поцеловать Ксению. Она отшатнулась и посмотрела на него, как на безумца.
– Тебе что, не хочется? – спросил он, забыв о «хорошем тоне».
– Не хочется, – ответила она, отворачиваясь. – Отвези меня домой.
Наконец бесплодные попытки понравиться Ксении взбесили Якимовича. Какого дьявола он должен ломать комедию перед какой-то там полунищей художницей? Да еще сестрой Эда Миленко? Они оба бестолковые, глупые люди. Особенно Ксения. Не понимает баба своей выгоды! Тупая, как гусыня! Ладно… не хочет по-доброму, по-хорошему – будет по-плохому.
Время шло. Сдерживать свои желания Андрону становилось невмоготу. Он устал от эротических картин, которые услужливо являло ему воображение, и решил взять силой то, что ему не хотели давать добровольно. Ксения оказалась упрямой, но он знает, как с этим справиться! Не впервой. Правда, к женщинам ему еще применять силу не приходилось, но если по-другому не получается? Желание овладеть Ксенией превратилось для Андрона в какое-то наваждение, мучительную, болезненную страсть.
Он остановился посреди гостиной, ничего не видя перед собой, сломал и бросил на пол очередную сигарету, так и не закурив ее. Зачем-то включил телевизор. Но происходящее на экране не задевало его сознания. Якимович рухнул в кресло и со стоном закрыл глаза. Как он ненавидел Ксению за ее несговорчивость, идиотское упрямство! Святая дева выискалась! Можно подумать, что в ее возрасте она еще ни с кем не трахалась!
Он заскрипел зубами от бешенства и стал придумывать картины, одну страшнее другой, как он отомстит ей за все свои страдания, как он бросит ее на пол, разорвет одежду…
– Если она будет сопротивляться, я убью ее! – решил Андрон, и его сердце неприятно заныло.
Вывеска элитного ночного клуба и казино «Вавилон» переливалась разноцветными огнями. Вход был оформлен в виде знаменитых ворот богини Иштар, и вообще все здание даже внешне поражало пышной, тяжеловесной роскошью, которая внутри превращалась в нечто и вовсе фантастическое. Интерьеры «Вавилона» напоминали убранство дворцов то ли ассирийских владык, то ли правителей волшебных царств, описанных в индийских сказках. Позолота, антикварная мебель, шелка и бархат, парча и золотисто-прозрачные занавеси, страусовые и павлиньи перья, шкуры леопардов, египетские статуи, черный мрамор колонн и напольные вазы под малахит, ковры, пылающие светильники, выполненные в виде факелов, – все это на первый взгляд было полным смешением стилей. Но на самом деле здесь присутствовала удивительная гармония изощренного великолепия, бьющей через край изобильной, вычурной красоты мира, доступной лишь избранным счастливцам.
Во всяком случае, именно так считал хозяин «Вавилона» Егор Иванович Шахров. «Вавилон» был воплощением его мечты, всего того, к чему стоило стремиться. В старом здании, бывшем дворянском особняке, притаившемся под сенью киевских каштанов, он и устроил этот маленький островок почти варварской, вызывающей, дикой, скифско-восточно-африканской роскоши.
На втором этаже находились отдельные кабинеты, танцевальный зал и два бара. На первом – ночной ресторан, «римские бани», комнаты отдыха и бильярдная. Внизу, в углубленном и по-новому оборудованном цокольном этаже, располагались казино, гостиная для постоянных посетителей и апартаменты самого Шахрова из двух комнат. Одна была приспособлена для работы – с компьютерами, оргтехникой, связью, несколькими замаскированными в стенах сейфами и прочими атрибутами современного бизнеса; вторая напоминала нечто среднее между гостиной и будуаром. Здесь были диван и кресла для приема важных гостей, зона отдыха, аквариум с золотыми рыбками, маленький зимний сад, отгороженные ширмами затемненные уголки, где царили изысканность и шарм в сочетании с поражающими воображение богатством и странными вкусами владельца. Сюда, в святая святых, допускались только самые приближенные, доверенные лица. Остальных Егор Иванович принимал в ресторане или одном из баров, в зависимости от значимости персоны.
Сегодня хозяин проводил время за игрой в бильярд. Его партнером был управляющий крупного банка Виталий Анисимович Берг, мужчина лет пятидесяти, полный и розовый, с солидным, выступающим из расстегнутого пиджака брюшком. Он отдувался и тяжело дышал, несмотря на прохладу. Бильярдная, как и все помещения «Вавилона», была снабжена новейшими кондиционерами и системами вентиляции. Тем не менее господин Берг потел, время от времени вытаскивал из кармана белоснежный носовой платок и промокал свой покатый, с залысинами лоб мыслителя. Волнение банкира было последствием разговора между ним и Шахровым, состоявшегося за ужином.
Финансовая операция, в которой Бергу предстояло сыграть не последнюю роль, была задумана с таким размахом, изяществом и потрясающей наглостью, что у Виталия Анисимовича дух захватило. Шах – как в определенных кругах называли Егора Шахрова – полностью подтверждал репутацию умного, хладнокровного и хищного дельца. Назвать его «крутым» как-то даже язык не поворачивался, ибо он давно перерос подобный жаргон, равно как и свое уголовное прошлое. Оно у него было, но подробностей никто не знал.
Шахров приехал в Киев из Евенска, когда еще не было никакого СНГ, а был «великий, могучий Советский Союз». Город Евенск, как рассказывали некоторые особо интересующиеся прошлым Шаха, находился где-то в глухой Сибири, чуть ли не на Колыме, и что там делал достославный Егор Иванович, было покрыто мраком. Наверное, родился и жил, как все остальные жители Евенска, ходил в школу, потом учился или работал… Дальше подобных предположений никто идти не решался. Во-первых, уж больно далеко был этот городок, а во-вторых, разузнавать о Шахрове было опасно. Люди, которые пытались это делать, незаметно исчезали. Куда? Да кто ж знает? Пошел, например, человек в лес и заблудился. Или в аварию попал. Бывает. Сплошь и рядом. Или, например, пьяный решил в Днепре искупаться. Разве спасательная служба не предупреждает граждан, что так вести себя на воде нельзя? Но граждане не слушают. А потом наступают тяжкие для их здоровья и жизни последствия. Вот такие слухи ходили о Егоре Шахрове, и то это были не столько слухи, сколько их эхо. Кто сказал, где, когда, о ком?.. Так… эхо. Отголоски. То, что ветер принес. А ветер он и есть ветер, за него никто не отвечает. Его к ответу не призовешь.
– О чем задумались, Виталий Анисимович?
Толстяк вздрогнул и испуганно поднял глаза на партнера. Кий в его пухлых пальцах предательски задрожал.
– А? Что вы говорите? Я…
Капельки пота на его лбу покатились к бровям и застряли в них.
«Слизняк… – подумал Шахров, глядя на покрытые красноватыми жилками щеки Виталия Анисимовича. – Трус. Этак он, пожалуй, все дело провалит. Придется позаботиться, чтобы милейший Берг с перепугу дров не наломал».
– Похоже, я проиграл, – вздохнул он, кладя кий на зеленое сукно бильярдного стола. – Извольте получить!
Егор Иванович вытащил из кармана пару сотен долларов и протянул Бергу.
Тот непонимающе уставился на зеленые купюры. Его щеки медленно наливались кровью.
– Берите, Виталий Анисимович, – ласково проговорил Шахров, думая, как бы толстяка не хватил удар. – И обмоем это дельце. Шампанского нам!
Официант в черном фраке принес на серебряном подносе ведерко со льдом, в котором стояла бутылка, и широкие фужеры.
Берг чувствовал себя под взглядом Шаха как кролик перед удавом. Стараясь унять неприятную дрожь, он взял фужер и выпил ледяное шампанское. Егор Иванович свое только пригубил. Его глаза оставались напряженно-недобрыми, в то время как губы улыбались.
