Наталья Андреева - Достаточно одной таблетки
– Ну, как дела, Леха! – хлопнул его по плечу Барышев.
– Нормально.
– А чего такой смурной?
– Жена болеет.
– Тогда лечи!
– Знать бы еще, что с ней...
– Да, старость... – могучая Серегина грудь обозначила вздох. Вырвавшийся при этом из похожих на кузнечные меха легких воздух мог бы раздуть угли в костре, погасшем дня три назад. Леонидов чуть не поперхнулся:
– Кто бы говорил...
– А помнишь, какой я был лет десять назад, когда мы только познакомились? – мечтательно сказал Серега. – Я в день пробегал по восемь километров. А сейчас некогда. Только на спортзал и хватает времени.
– Да что вас всех сегодня на ностальгию потянуло?!
– Так... Еще один год прошел! И какой тяжелый год... А, говорят, следующий будет еще хуже...
– Шел бы ты, Серега... Фейерверк запускать.
– Ты ж сам сказал: после полуночи. Давай лучше выпьем... Водочки.
– Водочки выпьем, – согласился Леонидов.
– Тебе когда на дежурство? – спросил Серега, разливая водку.
– Четвертого.
– А мне второго. Повезло!
– Повезло, что не первого?
– Ага... Ну, давай! С наступающим! – Они выпили. – Есть что интересное? – спросил Серега, жуя соленый огурец. – Или одна бытовуха?
– Она. Преступник пошел какой-то мелкий. Перестали убивать красиво. Ни одного стоящего маньяка за последний год!
– Радуйся.
– И все из-за денег. Все преступления – из-за денег.
– Время такое.
– Да. Время денег. Когда его полно, а денег нет. А они как раз и нужны, когда времени полно. Есть время, чтобы тратить деньги, а тратить нечего. Наступает конфликт. Между избытком свободного времени и недостатком наличности. И люди начинают тратить время на поиски денег. Растет преступность. Потому что разжиться деньгами быстрее всего криминальным способом, к примеру, ограбить банк. Или просто ограбить.
– На философию потянуло? Тебе, Леша, пить нельзя. Ты начинаешь грузить людей своими якобы умными мыслями.
– Я просто готовлюсь к дежурству.
– Думаешь, будет труп?
– Пари?
– Грешно на это пари заключать, – покачал головой Серега.
– Мы все равно ничего не изменим. Аннушка уже разлила масло.
– Чего-о?
– Булгакова ты не читал, понятно. А у меня жена – преподаватель русского языка и литературы. Вынужден поддерживать уровень начитанности, чтобы сохранить брак. А то она уйдет к какомунибудь критику или филологу. Знаешь главную причину разводов?
– Не сошлись характерами.
– Вот именно. «Мне с ним даже поговорить не о чем». О моей работе говорить противно, находим точки соприкосновения в области литературы. Я «Мастера и Маргариту» три раза читал, – похвастался Леонидов.
– А я кино смотрел... Помню, как чувак на рельсах поскользнулся и ему голову трамваем отрезало. А все из-за растяпы, которая масло разлила. А кого убьют?
– Того, у кого много денег.
– А кто?
– Тот, у кого их мало.
– Тогда работа у тебя будет плевая.
– И хорошо. Мне еще надо придумать, как жену лечить.
– Без пяти двенадцать, – напомнил Серега.
– А где шампанское? И где наши женщины? Барышев – бросок к холодильнику! Шампанское – на стол! Саша! Аня! Дети! Бенгальские огни! Все сюда!
– Главнокомандующий, – усмехнулся Серега, идя за шампанским. – Не гляди, что маленького роста...
– Уже?! – закричали появившиеся в дверях женщины. – Ксюша! Даша! Сережа! Все сюда! До Нового года пять минут!
– Тихо! Дайте послушать президента!
– Открываю!!! – взревел Серега, поднимая над головой бутылку шампанского.
– Бокалы! Бокалы давайте!
– Бенгальские огни где?!!
– Да тихо вы! Ничего же не слышно!
– Раз, два, три, четыре, пять...
Ба-бах!!! Завизжали женщины и дети, пена пролилась на стол, Серега, как всегда, не смог правильно открыть шампанское, вспыхнули бенгальские огни.
И, как всегда в последнюю минуту уходящего года, Алексей загадал желание. Глядя на измученное Сашино лицо, он подумал: «Здоровья тебе, любимая. Тебе и детям. А я уж как-нибудь...»
Травмы, несовместимые с жизнью
– На Алексеевской старушку задушили...
– Тьфу! И это называется «дело»?
– Алексей Алексеевич, вы едете старшим опергруппы.
– А точно старуху? Не напутала дежурная? То есть, сколько лет потерпевшей?
– Семьдесят два года, – ехидно сказал полковник Матвеев. – Я понимаю, Леша, что ты больше по девочкам специалист, но, извини, ничего другого для тебя сегодня нет.
– Тьфу, – повторил Леонидов. – В таком почтенном возрасте самим помирать надо, а не милицию этим беспокоить.
– Я посмотрю, как ты сам запоешь в семьдесят лет. Жить, Леша, в любом возрасте охота.
– Хотел бы я посмотреть на вас, когда вы посмотрите на меня в мои семьдесят.
– Ты на что намекаешь?! На то, что мне уже на пенсию пора в моем почтенном возрасте?! Мальчишка! – взревел Матвеев. – А ну, кругом! На задание – марш!
«Мальчишка» в сорок лет! Вот если бы он не уходил из органов, не искал счастья в коммерческих структурах и службах безопасности олигархов, то был бы сейчас... Да никем бы он не был! Характер такой.
– Ну, не начальник я, – вслух сказал Леонидов, засовывая во внутренний карман куртки табельное оружие. Как-никак убийство. А вдруг придется преследовать вооруженного маньяка, лишающего жизни безобидных старушек путем удушения?
– На Алексеевскую!
Только в машине он сообразил: Алексей Алексеевич едет на Алексеевскую. Каламбурчик получился. Не к добру это. Ох, не любит он эти «знаковые» убийства! Да еще в «мертвый сезон»! Рядом клевали носом судмедэксперт и двое оперов с помятыми лицами.
– Позавчера поросенка доели... – поделился самым сокровенным с товарищами по оружию старлей Кислицкий.
– Какого поросенка? – смачно зевнул судмедэксперт, показав золотые коронки.
– Жареного... Зинка запекла в духовке... Три дня ели... С хреном...
– С хреном...
– А ну, собраться! – сурово сказал Леонидов. – Работать едем! Хрен отставить!
– Да куда ж его оставить... – пробурчал Кислицкий. – У меня, к примеру, жена молодая...
– А я бабу склеил, – оживился лейтенант Бурундуков. – Прям под Новый год!
– Сейчас бы поспать, – вновь зевнул судмедэксперт. – А они старушек душат. Покоя людям нет...
– И где тут парковаться? – хмуро спросил полусонный водитель.
Тесный московский дворик зарос машинами так густо, что найти свободное местечко не было никакой возможности. Большинство из них завалило снегом, люди в эти январские дни сидели по домам, ели и пили, да смотрели телевизор, пережидая затянувшиеся каникулы. И по привычке ворчали: «Эти бы выходные денечки да на май...»
– Зато все дома, – сказал Леонидов. – Свидетелей много, это нам на руку. Какой подъезд?
– Второй.
– Напротив и становись.
– А если запрем кого?
– Мы власть, нам можно. Мы обязаны получить доступ к мертвому телу. – Водитель кивнул и мстительно поставил милицейскую машину прямо перед «кенгурятником» навороченного джипа размером с сарай. – Все, мужики, пошли!
Мужики нехотя стали вылезать из машины. Леонидов первым подошел к массивной железной двери и внимательно прочитал инструкцию. Сначала – крупные буквы:
– Консьерж – 72.
– Семьдесят два года консьержу? – удивился лейтенант Бурундуков. – Интересное совпадение! Может, это знак?
– Не тупи. Это код. – И Леонидов набрал цифру семь, потом двойку.
– Я с похмелья туго соображаю, – пожаловался лейтенант.
– Да ты, парень, похоже, каждый день с похмелья!
– Алексей Алексеевич! Зачем вы меня обижаете?
– Кто там? – раздалось в динамике.
– Милиция.
– Какая милиция?
– Родная.
– А что случилось?
– Это мы хотели узнать: что у вас случилось? Вы ж милицию вызвали!
– Мы вызывали милицию? – удивился домофон.
– Гражданка, откройте дверь! У вас труп на пятом этаже!
– Бабу Аню убили! – радостно закричала консьержка и нажала на кнопку.
Дверь открылась. Прямо перед Леонидовым была лестница, упирающаяся в стену, густо облепленную гнездами почтовых ящиков, а по левую руку – будочка консьержки. Из окошка по пояс высунулась женщина на вид лет пятидесяти, в очках с плюсовыми стеклами.
– А почему вы сразу подумали, что убили Анну Павловну? – строго спросил у нее Леонидов. – Может, и не ее вовсе?
– А кого ж еще? – и консьержка тут же нырнула в окошко, как улитка в раковину. И даже попыталась закрыть створку-окошко.
– Одну минуту, гражданочка! – Леонидов легко взбежал по ступенькам. – Дверь откройте!
И костяшками пальцев правой руки деликатно, но требовательно постучал в дверь. После небольшой паузы лязгнула щеколда. За открывшейся дверью стояла перепуганная консьержка. Подбородок у нее, как заметил Алексей, дрожал.
– Вы сегодня дежурите? С какого времени?
