Ольга Володарская - Отвергнутый дар
Нина решила ей позвонить. Просто так. Ей давно казалось, что на ней либо наговор, либо порча, либо венец безбрачия. А иначе как объяснить тот факт, что она в свои неполные тридцать до сих пор не замужем? И ладно бы страшненькой была или чересчур скромной. Так нет! Нина выглядела великолепно и никогда не робела перед мужчинами. В этом она пошла в мать и в бабку, та даже в возрасте семидесяти лет оставалась красавицей.
У всех женщин рода Водяновых были темные кудрявые волосы и светлые глаза. У Нины зеленые, как у бабки. А вот у Дарьи голубые, прозрачные, словно хрусталь. Скольких мужчин она своими очами с ума свела! И телом была приятна, дородна, но не толста. Грудь, бедра, все налитое, а талия тонкая, гибкая. Нина имела такую же фигуру. Одежду сорок восьмого размера носила, в талии ее приходилось либо ушивать, либо ремнем подхватывать. От Нининой внешности мужчины приходили в восторг. Тот же Дэн на нее засматривался все два года, что они работали. Но ни разу не попытался ее на свидание пригласить (к огромному ее счастью), а все потому, что робел. Как и все остальные!
Нине еще мать говорила, что мужчины боятся красивых женщин. Особенно с виду неприступных. Она сама такой была в молодости. Вот и вышла замуж в двадцать семь лет, да не по любви, а по расчету. Но с возрастом изменилась, попроще стала. И мужчины к ней потянулись. Да только все не те…
Нине тоже оказывали внимание лишь неподходящие мужики. Как правило, женатые. Или до такой степени самовлюбленные, что от них ее тошнило. За одного такого Нина чуть в двадцать четыре года замуж не вышла. Но свадьба сорвалась. Причем не по ее вине. Жених решил, что вести под венец надо не безалаберную красавицу с тонкой душевной организацией, а женщину земную, домовитую. И чтоб была не так хороша, как он сам. Дабы не затмевала!
Об этом своем несостоявшемся браке Нина рассказала Ванде. Та, кстати сказать, в жизни оказалась такой же, как на фото, располагающей к себе женщиной славянского типа. Вокруг головы коса русая. Глаза серые, спокойные. Лицо широкое, румяное. А в квартире, где клиентов принимала, везде иконы, свечи церковные.
– Венец безбрачия на тебе, девонька, – заявила Ванда, едва посмотрев на Нину. – Чувствую я его, точно глазом вижу. Вот тут он… – И провела над ее головой ладонью. – Холодно затылку стало?
Нина на самом деле ощутила прохладное покалывание в затылочной области. Но решила, что из открытой форточки подуло.
– Наследственное это, – продолжала Ванда.
– Но все мои предки вступали в брак, – запротестовала Нина.
– Вот только никто не был в нем счастлив.
– С этим я согласна, однако формально…
Ванда не дала клиентке договорить. Шикнула на нее и начала карты Таро раскидывать.
– Вы еще и гадаете? – удивилась Нина.
– Посмотрю, что тебя в будущем ждет. Если никаких изменений к лучшему, венец снимать будем…
Пока Ванда раскладывала карты, Нина скучающе смотрела по сторонам. Она как-то вдруг разочаровалась в колдунье и теперь ругала себя за этот визит. И очень жалела денег. Лучше бы на три тысячи, что она заплатила Ванде, себе духи купила.
– Не жалей денег, девонька, – услышала Нина голос колдуньи и вздрогнула. Неужели Ванда ее мысли прочла? – Разве твое счастье не стоит жалких ста долларов? А оно, судя по картам, так далеко от тебя, что может и не наступить…
Нина сразу все внимание обратила на карты. И первое, что увидела: смерть с косой.
– Ой, что это? – с ужасом спросила Нина, ткнув пальцем в страшную карту. – Смерть моя?
– Нет. Эта карта хоть является символом исхода, конца, потери, но означает лишь то, что тебя, девонька, ждут большие перемены. И вот теперь только от тебя зависит, к лучшему они или к худшему. Не снимем порчу с тебя – плохо кончишь. Снимем – счастливой станешь.
– На мне еще и порча?
– И она, девонька. Вся аура твоя пробита. Тут и наследственное, и приобретенное… – Ванда так тяжко вздохнула, что Нине стало страшно.
– Так чего мы ждем? – выпалила она. – Приступайте!
Колдунья согласно кивнула и начала приготовления к обряду.
Нина была погружена в собственные переживания, поэтому не следила за действиями Ванды. Заметила лишь, что та расставила церковные свечи не где придется, а в определенных местах. Точно заключила Нину в пентаграмму. Наверное, так оно и было.
После этого колдунья взяла какую-то чашку и стала ходить вокруг Нины, что-то приговаривая и брызгая на нее водой. Девушка прислушивалась к своим ощущениям. Ждала какой-то реакции. Холода в затылке. Или наоборот – жара. Не удивилась бы и головокружению, тошноте. Но она во время обряда ощущала себя абсолютно нормально. И это было странно.
– А что я почувствую, когда процесс пойдет? – не сдержавшись, спросила она.
Ванда довольно грубо закрыла ей рот ладонью.
– Говорить нельзя! – строго цыкнула она. И снова начала свою ворожбу.
Нина затихла. Постаралась расслабиться. Под бормотание Ванды она едва не уснула, как вдруг…
Голову будто сжало металлическим обручем. Нина испуганно распахнула глаза. В поле зрения попало пламя свечи. И оно оказалось не таким, как ранее. Не ровным, желто-красным, а сине-серым, рваным, агрессивным. Пламя извивалось, стрелялось и щелкало. И пахло от него как-то странно… Серой, что ли?
Нина помнила, что говорить нельзя, но все же не смогла смолчать:
– Мне больно…
– Все, все, девонька, – услышала она нервный голос Ванды. – Закончили мы…
Когда колдунья прекратила свои манипуляции, Нина все равно ощущала дискомфорт. Голова уже не болела, но виски ломило. И пламя свечи по-прежнему вело себя агрессивно. Оно не бесновалось, как раньше, но шипело и подрагивало, как готовый броситься в атаку зверек.
– Все? – не поверила Нина. – Обряд завершен?
– Все! – заявила Ванда. – Иди домой!
– Но у меня вот тут… – Водянова приложила пальцы к вискам. – Вот тут ломит. И затылок тяжелый.
– Это нормально. Там у тебя венец безбрачия был. Сейчас его нет, но боль осталась… Фантомная…
Она говорила неубедительно. И как-то чересчур нервно себя вела. Нина не стала дальше пытать колдунью и попросила воды. Пить хотелось невыносимо!
Ванда принесла ей не просто воду, а травяной настой. Сказала, что он хорошо успокаивает и снимает головные боли. Нина выпила его. Но ни успокоения, ни облегчения не испытала.
– Домой иди, девонька, – велела Ванда. – Дома и стены помогают. Полежишь, отдохнешь, встанешь как новенькая…
– Да, пойду, пожалуй… – Но, сделав несколько шагов к выходу, она остановилась и спросила у колдуньи: – А свечи всегда себя так ведут? – Нина только сейчас заметила, что свечи из хищных монстров превратились в мертвецов. Недавно их пламя бесновалось, а сейчас потухло. Сами же восковые карандашики скукожились и почернели.
– По-разному бывает, – ответила Ванда, подтолкнув Нину к двери. Наверняка ее ждал новый клиент. – И так тоже… Если порча сильная.
И выпроводила Нину за порог.
Голова продолжала болеть. Пришлось зайти в аптеку, купить сильного обезболивающего и бутылочку воды. Выпив таблетку, Нина немного посидела на диванчике. А когда почувствовала облегчение, вышла из аптеки и направилась к кондитерской, чтобы купить тортик. Сегодня ведь было двадцать восьмое февраля, и Нина собиралась отпраздновать свой день рождения!
Приобретя шикарнейшее кондитерское изделие из безе и взбитых сливок, Водянова поехала домой. Пока тряслась в метро, вспоминала обряд снятия порчи, и ей становилось не по себе. Она не очень верила во всякие паранормальные штучки. Мать с детства ей внушала, что нет ни Деда Мороза, ни колдунов, ни экстрасенсов, ни инопланетян. Мир существует по четким законам физики, химии и прочих наук. А если бабушка пытается доказать обратное, не верь ей. Она темная женщина, деревенская и мало что в жизни понимает. В Бога, к слову сказать, матушка тоже не верила (но отмечать Пасху и Рождество ей это не мешало). И дочь свою не хотела крестить. Но бабка втихаря отвела девочку в церковь, и многие годы после обряда Нина прятала свой крестик от мамы. Она привязала его к сетке кровати, чтобы оберегал хотя бы ее сон.
Оказавшись наконец дома, Нина поставила чайник. Пока он грелся, распаковала торт, разрезала его на восемь частей (хотя есть намеревалась одна), собралась положить кусок на блюдце, но остановилась. Она вспомнила о свечках, купленных накануне. Их было две. Одна в виде нолика, вторая – тройки. Нине сегодня еще было двадцать девять, но завтра исполнится тридцать. В любом случае. Ведь в полночь уже наступит март. Так что отметить пусть и скромным тортиком со свечами свой день рождения нужно сейчас.
Конечно, это неправильно – праздновать круглую дату в одиночестве. Нина отлично это понимала. И немного стыдилась, что сейчас ее не окружают гости. Пусть не толпа, а хотя бы три, четыре близких человека. Поэтому маме, которая позвонила, чтобы поздравить, наврала. Сказала, что ждет с минуты на минуту подруг. На самом же деле у Нины никаких подруг не было. В институте имелось две. Но как только они вышли замуж, перестали с Ниной общаться. На свадьбу приглашали обе, но после празднества их точно подменили. Отдалились мгновенно. Нина решила, что у них появилось много забот и им теперь не до нее, но одна из сокурсниц (она тоже гуляла на этих свадьбах) ее просветила. Оказывается, оба молодых мужа так алчно смотрели на Нину, что их супруги решили во избежание скорого развода прекратить всякие контакты с ней. Водянова, узнав об этом, весь вечер проплакала. Ей было ужасно обидно и горько оттого, что столько лет верила в то, чего нет. А именно, в женскую дружбу. Наперекор всем верила. А ведь ее бабка и мать предупреждали, что миф это. «Нам, дочка, все бабы завидуют! – говорила Дарья. – Потому что мы красавицы. И хотя все знают поговорку «Не родись красивой, а родись счастливой!», все равно завидуют…»
