Александр Кулешов - Заколдованный круг
Просто тогда в «сюиту бык» или «олень», а может быть, «слон» с тяжелыми чемоданами будут приезжать другие. И вполне может быть, что на встречу к ним с толстеньким саквояжем, набитым марками или долларами, франками, фунтами, будет являться не лысый пастор со своим хилым секретарем, а тоже кто-то новый.
Потому что доброта и приветливость седобрового господина и искусство в стрельбе его маленького секретаря, к сожалению, не могут гарантировать им вечную райскую жизнь на земле. Они тоже смертны. И больше, чем другие люди. Они звенья длинной цепи. Мелкие звенья. А чем мельче звено, тем легче оно ломается…
Цепь же та ох как длинна! Как сложна, как хитроумна! В ней много мелких, средних, даже крупных звеньев, и любое из них может сломаться (и будет тотчас заменено). Только на концах ее звенья, которые никогда не ломаются. Могучие, прочные, незыблемые. Золотые звенья. По цепи той движутся маленькие, неприметные зернышки. Много превращений происходит с ними на пути, пока не станут они тяжелыми золотыми слитками в банковских подвалах за тысячи километров от тех мест, где увидели свет.
Долгая, длинная, трудная дорога…
Высоко в горах плодородного треугольника, где сходятся границы Китая, Таиланда и Лаоса, в начале года расцветает «цветок радости». Так называли средневековые японские самураи опийный мак. До самого марта ласкают людской глаз пурпурно-красные и лиловато-белые поля.
Опадают алые, белые лепестки. Тогда обрывают похожие на маленькие яйца коробочки. Особыми ножами с тремя лезвиями делают на коробочках надрезы и цедят белую млечную жидкость — кровь макового сердца. Два дня она стынет густея. А потом ее собирают, кипятят и, клейкую, вязкую, скатывают в тяжелые шары.
Шары те везут продавать. На глухих горных перевалах, на пересечениях неведомых троп ждут контрабандисты свой товар. Они платят щедро — золотом, серебром, деньгами, а то и товарами. Пятьдесят долларов за килограмм! Царская цена.
Контрабандисты спускаются с гор, и опиум продолжает путь.
Немало путей у «цветка радости» к конечному пункту своего путешествия. И много с ним за это время происходит превращений. С первых же шагов алый цвет лепестков его превращается в алую кровь. По узким и неверным горным дорогам, сквозь густые, непроходимые леса, знойными пустынями идет караван: две сотни мулов, две сотни носильщиков, полтысячи охранников… Они везут двадцать тонн опиума — миллион долларов, которые заплатят хозяину каравана синдикаты контрабандистов. Но и сам хозяин должен платить скрывающимся в Бирме бандитам. Сколько раз они нападали на караваны, сколько раз лилась кровь!
Таких караванов немало пылит по дорогам. В юго-восточной Азии каждый год производится около тысячи тонн опиума. А ведь опиум — это сырье, из него делают полуфабрикат — морфий и позже концентрат — героин. Одна тысяча тонн опиума — шестьдесят тонн героина. Или миллиард разовых порций «белой смерти» для наркоманов.
И еще восемь тысяч тонн опиума производится в одной из крупнейших азиатских стран. Пятьсот тонн героина, один килограмм которого в Европе и Америке стоит более двадцати тысяч долларов. А всего десять миллиардов долларов!
Такова цена «белой смерти».
В разных местах расположены целые фабрики, превращающие опиум в морфий, героин, кокаин…
Чтобы легче было перевозить, опиум превращают в морфий — маленькая плитка восьми унций весом, четыре на три дюйма размером, с клеймом «999», словно золото высшей пробы. Плитку потом превратят в героин.
В потайных, тщательно спрятанных лабораториях Марселя, в подвалах старинных рейнских замков, в заброшенных пакгаузах морских портов идет превращение сырья в полуфабрикаты, полуфабрикатов — в концентраты. Ведь тот самый килограмм опиума, за который ошалевшие от счастья горцы мео получают на пятьдесят долларов товаров, будет продан в Сан-Франциско за две тысячи долларов. Четыре тысячи процентов! Ради этого стоит рисковать. И рискуют.
Какие только способы не изыскивают торговцы наркотиками, чтобы провезти свой товар! Чего только не делают полицейские и таможенники, чтобы этот товар перехватить!
Через все препоны «цветок радости» попадает наконец по назначению. И тогда с ним происходит последнее превращение — он становится цветком горя.
Тот, кто впервые попробует героин, может несколько недель жить на ежедневном «пайке» ценой, если считать в американской валюте, в три доллара, через год ему требуется уже сорок долларов.
Фармацевтическая фирма «Здоровье» — одна из крупных фирм, торгующих наркотиками. Она напоминает полярный айсберг. Одна седьмая ее возвышается на поверхности и сверкает незапятнанной репутацией, а шесть седьмых скрыты в мрачных глубинах бизнеса наркотиков.
Фирма «Здоровье» выпускает патентованные стимулирующие средства. Десятки миллионов таблеток раскупают студенты, чтобы не спать ночи перед экзаменами; бизнесмены, чтобы иметь свежую голову во время переговоров с конкурентами; светские бездельники, чтобы не уснуть за столом на очередном банкете; политические деятели, чтобы быть в форме во время десятого за день митинга или собрания, на котором надо выступить.
Фирма «Здоровье» выпускает и патентованные успокоительные препараты. Их раскупают истеричные дамы-миллионерши и их мужья-миллионеры, у которых лопается голова от забот, куда деть миллионы, и другие мужья, не знающие, где достать копейки, чтобы прокормить своих жен; их раскупают рабочие, возвращающиеся с завода с гудящей, как колокол, головой; молоденькие секретарши, мечтающие уснуть, а не проводить бессонные ночи в мыслях о завтрашнем дне…
С утра бело-голубые фургоны фирмы «Здоровье» с изображением румяного папы, улыбающейся мамы и их пухлощекого младенца на кузове колесят по городу, развозя новые горы пилюль.
И совсем в иных местах, вдали от сверкающего стеклом и металлом монументального здания, в скромных, затерянных в маленьких городских домишках, в задних комнатах неприметных дешевых ресторанчиков, в загородных виллах, напоминающих крепости с бетонными подвалами, пулеметами на чердаках и электронными ловушками в садах, трудятся подлинные создатели благополучия фирмы. Те, кто перегоняет морфий в героин, кто прессует плитки гашиша, кто штампует сигареты с марихуаной и конфеты с ЛСД. Те, кто доставляет с потайных частных аэродромов или контрабандных судов килограммы белого порошка. Те, кто встречается с самолетными стюардессами и пароходными стюардами, дипломатами, прикрывающими контрабанду дипломатическими паспортами, и специальными курьерами, умеющими обмануть (или купить) самых бдительных таможенников. Те, наконец, кто разносит тайную продукцию фирмы «Здоровье» по ипподромам и барам, университетам и школам, студенческим общежитиям и районам бедняков. Чтобы вернуться оттуда с мелкими бумажками.
Мелкие бумажки превращаются в крупные, а те, в свою очередь, в золото, ценные бумаги, акции вполне респектабельных предприятий, в земли, доходные дома. То, что на языке деловых людей называется «статьями законного бизнеса».
Наркомания все растет, расползается, словно злокачественная опухоль, по стране, наркоманы насчитываются уже не тысячами, а миллионами, ими полна армия, университеты, школы… Наркотический бизнес дает тысячепроцентную прибыль. Он выгоден всем — и бандитам, и сенаторам, и контрабандистам, и респектабельным бизнесменам, и продажным полицейским, и политикам… Он не выгоден только мелюзге, отчаявшимся, запутавшимся, мечущимся, юным, не видящим опасности, да и не юным, не умеющим опасность предотвратить.
Глава II
ДОМАШНИЙ ВЕЧЕР
Родители веселых молодых людей, собравшихся сегодня у Терезы Лонг, — респектабельные богатые люди. Это все солидные, уважаемые бизнесмены. И прежде всего сам господин Лонг, отец Терезы.
Посмотрев на часы и убедившись, что рабочее время кончилось, он отпускает секретаршу, надевает шляпу и, на персональном лифте, спускается в холл. В холле пусто — служащие разошлись. Господин Лонг садится в машину.
Откинувшись на мягкие подушки, полузакрыв глаза, он едет домой. Он спокоен и доволен. Сегодня день прошел отлично. Масса деловых удач! Он был в форме. Впрочем, он всегда в форме. Господин Лонг не стар — пятьдесят лет. Какая же это старость! Он первоклассный теннисист и охотник, великолепно играет в гольф и кегли. А уж в плавании он может посоревноваться с любым приятелем своей дочери.
Он сидит — стройный, широкоплечий, без капли жира на длинных эластичных мышцах. Ни сединки в коротком светлом ежике волос, ни одного вставного зуба, совсем мало морщин на загорелом, энергичном лице. Глаза полузакрыты. Господин Лонг не очень любит показывать свои глаза. Поэтому он часто прикрывает их длинными темными ресницами (предмет гордости!) или черными очками.
