Патриция Вентворт - Из прошлого
Он узнал потом, что тот поезд шел в Лондон.
Старик Тревер сообщил, что через неделю Кармона выходит замуж за Элана Филда.
Глава 1
Стояла изматывающая жара. Кармона Хардвик возвращалась с пляжа. Она была одета просто и удобно: свободное льняное платье, шляпа с широкими полями, зеленые сандалии на босу ногу. Медленно поднимаясь по извилистой тропинке, ведущей к дому, Кармона думала о приезде своей школьной подруги Пеппи Мейбсри, с которой они не виделись вот уже три года — целую вечность. С тех пор многое изменилось, они обе вышли замуж. Кармона отогнала мысли о замужестве и с удовольствием вспомнила взбалмошный нрав Пеппи. "Она наверняка приедет сейчас — в самое пекло. По-другому и быть не может. И зачем я ее слушала? Встретить ее было моей обязанностью.
Боже, как много времени прошло — люди меняются, школьные привязанности недолговечны…" — с такими мыслями Кармона поднялась на вершину скалы и продолжила свой путь по дорожке вдоль обрыва.
Дом, в котором молодые Хардвики решили провести лето, так и называли домом над обрывом, потому что располагался он чуть ли не на краю утеса. В свое время Джеймс унаследовал его от своего двоюродного дяди Октавиуса Хардвика. Дом был очень большой и очень некрасивый, туда можно было пригласить много друзей и родственников, но находиться в нем долго не хотелось. Поэтому дом собирались продать.
Вдоль дорожки, по которой шла Кармона, была каменная ограда. За калиткой «английский» сад, сплошь уставленный оцепеневшими рострами. Некогда украшавшие носы кораблей, они смотрели в море, за горизонт, в свое прошлое. Подъездная дорога превращалась в каменную площадку. У входа — шесть клумб. Трудно представить, что здесь когда-то цвели герани. Сейчас две клумбы были разбиты, а остальные — пусты.
Дом, обветшалый, низкий и тяжелый снаружи, дополнялся плюшевыми занавесками и жуткой викторианской мебелью внутри. Кармона как будто впервые увидела свой дом и подумала, что от него надо скорее избавляться.
Все равно, что за него много не дадут, — жить здесь они не смогут. Когда Кармона подошла к лестнице и уже собралась подняться, в ворота стремительно влетела спортивная машина и резко затормозила возле нее. Из машины выскочила Пеппи и тут же бросилась обниматься. На ней были красные брюки, красная трикотажная блузка без рукавов, на плече болталась сумка безумного красно-белого цвета.
Три года назад волосы у нее были каштановые, теперь — платиновые. «По крайней мере, глаза у нее прежние: такие же блестящие, ослепительно голубые, как море», — подумала Кармона, когда Пеппи сняла темные очки и швырнула их в сумку.
— Дорогая! — затараторила она. — Какой жуткий дом! Но как я рада тебя видеть! Надеюсь, вы не собираетесь жить здесь?
Это же просто невозможно! Здесь должны водиться тараканы!
Есть, конечно, и подвал, и старинная печь, которая сжирает уйму угля! Ты должна мне все-все рассказать! Но прежде дай я поставлю машину. Она не моя, Джорджа Робертсона, а он так трясется над своей собственностью! Видела бы ты, как он разозлился, когда я налетела на столб и разбила ветровое стекло в его прежней машине! А она и так вся уже разваливалась, ее давно пора было отправить на свалку.
Ничего не изменилось. Пеппи осталась такой же, как будто и не было этих лет. Всегда находился кто-нибудь, кто хотел обеспечивать ее машинами, цветами и прочими пустяками. Только тогда это был какой-нибудь Джоко, а теперь — Джорж. Вот и все. Наверное, добродушный толстый Билл Мейбери поглядывал на все это со снисходительной улыбкой, подумала Кармона и попыталась представить себе, как бы повел себя Джеймс, если бы она вздумала разъезжать в машинах, которыми снабжают ее влюбленные поклонники. Она поежилась, почувствовав вдруг холод. Ну что за глупость… просто сегодня слишком жаркое солнце.
Гараж находился в бывшей конюшне, за домом, рядом с большой и абсолютно заброшенной оранжереей викторианской эпохи. Там уже не было ни пальм, ни вьющихся гелиотропов, ни пеларгоний, ни голубой свинчатки, ни бегоний. Пеппи загнала машину в гараж, каким-то чудом не повредив крыло. Кармона улыбнулась и повела ее в дом. Они поднялись по лестнице и вошли в холл с мозаичным полом.
— Дорогая, но это ужасно! — Даже не пытаясь сдерживаться, воскликнула Пеппи. — Прямо как допотопная гостиница, где останавливались наши бабушки!
— А у нас сейчас здесь и впрямь как в гостинице, — засмеялась Кармона. — Приехали Треверы. Ты помнишь Мейзи и Тома?
— Ну конечно! Он же был твоим опекуном. Такой простачок.
— И Адела Кастлтон…
— Дорогая… это та самая леди Кастлтон? — поморщилась Пеппи. — Уж и не знаю, как я выдержу! Я, кажется, однажды с ней встречалась. Она так на меня смотрела, будто я попала туда по недоразумению! Так нос задирает, куда там! Да ты небось и сама знаешь!
Кармона очень хорошо знала. Леди Кастлтон была из тех, кто недолюбливал молодежь. Кармона поспешно перевела разговор на Эстер Филд.
— Тетя Эстер! Она тоже здесь? Ну, я смотрю, прямо парад родственников!
— Но она единственная настоящая моя родственница. Остальные — опекуны и прочее. А Эстер — сестра отца.
— Помню-помню, она мачеха Элана Филда. А где он сейчас, Кармона?
— Не знаю.
Из холла они перешли в гостиную, которую по традиции называли утренней. Там всегда были сумерки, поскольку окна выходили на север. Мрачность подчеркивали темно-синие плюшевые шторы и украшение над камином, выполненное из черного дерева. Казалось, сюда никогда не заглядывает солнце.
Кармона прикрыла дверь. Ей не хотелось говорить об этом, но остановить Пеппи было невозможно — в этом она не сомневалась — Не знаешь? Но, дорогая! — Глаза Пеппи горели любопытством. — Но тетя Эстер, конечно…
— Никто ничего не знает.
— Ты хочешь сказать, что он просто порвал с тобой и исчез?
— Примерно так.
Кармона подумала и решила, что Пеппи — тот человек, с которым она может поговорить на эту тему. В конце концов, хуже не будет, а некоторые утверждают, что если поделиться с кем-то своей болью, то становится легче.
— Но, Кармона, дорогая! Я слушаю тебя. Ты не можешь оставить меня в неведении. Клянусь, я собиралась приехать сразу, как получила твою телеграмму о том, что все сорвалось. Но ты знаешь Билла, с ним такое бывает — уперся и ни в какую. Он говорил, что это моя блажь, что мое присутствие ничего не изменит, что, скорее всего, тебе хочется побыть одной, что он не собирается выбрасывать сотню фунтов, чтобы я подержала тебя за руку, и так далее. Он был прав, и я решила повиноваться, тем более и выбора-то у меня не было: он иногда так настаивает на своем… Ты уже простила меня, правда?
— Я на тебя не обижалась. , — Но сейчас ты должна мне все рассказать! Из-за чего вы поссорились?
— Кто тебе сказал, что мы ссорились?
— Не ссорились?! — воскликнула Пеппи. — Но, дорогая, разве такое бывает?
«Расскажу все как на духу», — подумала Кармона.
— В день свадьбы он просто не пришел в церковь.
— Ой, какой ужас!
— Да.
— И ты ждала его в церкви?
— Да.
Кармона пожалела, что поддержала этот разговор. Воспоминания оказались ярче и намного болезненнее, нежели она ожидала. В ее сознании всплыла темная, холодная церковь с запахом одиночества и пустоты. Пустоты… Если бы так! У этого позора были свидетели: Том, Мейзи и Эстер… добрейшая Эстер. Все ждали Элана, а он… он просто не пришел. А еще были священник и его помощник: два седых старика, которым было все равно, потому как время их желаний и страданий давно прошло, и они о нем забыли. Кармона смотрела на Пеппи, но не видела ее.
Вокруг не было ничего, кроме пустой церкви.
— Дорогая, как это ужасно! Но что, черт возьми, заставило его так поступить? Если он хотел порвать с тобой, почему он не сделал этого достойно? Трудно представить себе, чтобы Элан — подумать только! — струсил в последний момент перед решительным шагом. Я все-таки думаю, Кармона, что он написал тебе письмо, а оно, наверное, пропало, или с ним самим что-то случилось.
Кармона отрицательно покачала головой.
— Я не верю. Что-то произошло, — не унималась Пеппи.
— Придется поверить, — еле слышно сказала Кармона. — Элан появился. На следующий день он прислал письмо, где сообщил, что не готов к семейной жизни. Он решил заняться коневодством, и с этой целью уезжает в Америку, на ранчо к своему приятелю.
— Вот как! — после некоторой паузы выпалила Пеппи. — Ну, знаешь, дорогая, благодари Бога, что легко от него отделалась. Ну какой из Элана муж? Он — хорошая компания, но разве может он нести на своих плечах неприятные домашние обязанности? Налоги, починка кранов, пауки в ванной — это все не для него. Я уж не говорю о том, что муж должен оплачивать счета. — Пеппи весело засмеялась. — Элан — муж? Это несерьезно.
Кармона хорошо понимала, о чем говорит Пеппи. Элан не мог быть опорой, в нем было слишком много эгоизма.
