Виктор Пронин - Банда - 2
В коридоре простучали быстрые частые шаги и смолкли у двери ординаторской. В больнице знали об отношениях хирурга и медсестры, и вот так сходу распахнуть дверь в ординаторскую не решались. Ничто не изменилось в позах Овсова и Вали, они не сделали ни единого движения, но между ними сразу появилась какая-то отчужденность. Теперь, кто бы ни вошел, он увидит лишь руководителя и подчиненного. И ничего больше. Занавеска отошла в сторону и вместо фиолетового штампа появилось встревоженное лицо пожилой женщины.
- Степан Петрович... Извините, Валечка, - даже во взволнованном состоянии, женщина не упустила возможности легонько куснуть сестру. - Там такое, такое... Степан Петрович, - и она без сил опустилась на кушетку, но взглянув на Валю тут же встала, словно невзначай села на чужое место.
- Привезли на попутной машине... Я не знаю, что это такое...
- И где "оно"? - спросил Овсов с еле заметным раздражением.
- Сразу на рентген отправили.
- Хорошо. Сейчас иду, - последние слова прозвучали, как просьба оставить его одного. Обе женщины поняли и быстро вышли. Овсов несколько мгновений сидел неподвижно и лишь дождавшись, когда хлопнет дверь в коридор, открыл тумбочку и достал бутылку. Встретившись с собой взглядом в темном оконном стекле, подмигнул, извиняюще развел руками и, налив полстакана водки, медленно выпил.
- Так-то будет лучше, - проговорил негромко и, завинтив крышку, поставил бутылку в тумбочку стола. Он привык четко оценивать свои ощущения и сейчас, почувствовав в душе что-то теплое, обнадеживающее, задумался. И тут же понял в чем дело - в бутылке оставалось еще достаточно водки и у него будет возможность выпить после операции.
***
То, что лежало на операционном столе, являло собой зрелище довольно страшноватое. Это было какое-то месиво из мяса, костей, окровавленной одежды. Привычные контуры человеческой фигуры даже не угадывались. Человека положили на стол совсем недавно, но из-под него уже вытекала кровавая жижица, которую и кровью-то назвать было нельзя.
- Ни фига себе! - невольно пробормотал Овсов.
- Такого еще не было, Степан Петрович, - прошептала женщина, которая недавно приходила в ординаторскую.
- Он живой? - спросил Овсов.
- Пульс есть, но слабый... Затухающий.
- Снимки сделали?
- Проявляют.
- Вы бы хоть форму ему какую-нибудь человеческую придали, - проворчал Овсов. - Чтоб похоронить можно было в гробу, а не в ведре Будут снимки, принесите... Я У себя.
Овсов повернулся, чтобы уйти, уже дошел до двери, но что-то его остановили. Хирург обернулся, еще раз окинул взглядом кровавую горку, возвышающуюся над столом, и вдруг встретился взглядом с этим существом иначе его назвать было нельзя. Да, из складок сорванной кожи, торчащих розовых костей на него смотрели глаза. Овсов подошел поближе, думая, что показалось, померещилось. Нет, это действительно были глаза и они в упор смотрели на него, не мигая.
- Ты меня слышишь? - спросил Овсов, н голос его дрогнул.
Глаза мигнули.
- Ты живой? - произнес Овсов скорее утвердительно, чем с вопросом. Глаза опять мигнули.
- Он в сознании, - Овсов распрямился и обвел всех взглядом, в котором уже не было ни раздраженности, ни уверенности. В его глазах была полнейшая растерянность, если не ужас. - Готовьте, - пробормотал он и, круто повернувшись, вышел.
- А вот сейчас и не следовало бы, - осуждающе сказала пожилая сестра.
- Ему виднее, - ответила Валя, но не было в ее голосе уверенности.
Овсов прошел в ординаторскую, протиснулся за свои шкафы и задернул занавеску. Достав из тумбочки "Распутина" он замер, прислушиваясь к себе, словно ждал какого-то сигнала, совета, разрешения. И получив нужный сигнал, быстро отвинтил пробку, налил в стакан водки, поколебался, плеснул еще немного и спрятал бутылку. Перед тем как выпить, тяжело протяжно вздохнул, а выпив, спрятал и стакан. Сел, положив руки на холодное стекло стола, исподлобья взглянул на собственное отражение в окне. Там, за стеклом, была уже глубокая ночь, огни в окнах погасли, город спал. Шел второй час ночи.
- Господи, Господи, помоги мне сегодня, - чуть слышно пробормотал Овсов, опустив лицо в ладони. - Господи, Господи, не оставь меня сегодня...
Вошла Валя с мокрыми снимками. Он всмотрелся в один снимок, расположив его у настольной лампы, взял второй, третий...
- Ни фига себе...
- Похоже, у него не осталось ничего целого, - чуть слышно сказала Валя.
- Яйца-то хоть у него на месте?
- Кажется, да... И, что к ним прилагается, тоже.
- Все утешение, - и Овсов поднялся. Он быстро шел по коридору и его тяжелые шаги становились все тверже. Он не видел ни выглядывающих из палат больных, разбуженных полуночной суетой, ни жмущихся к стенкам дежурных медсестер, ни Вали, едва поспевающей за ним. Лицо его напряглось, седой пробор уже не выглядел таким четким, челка упала на лоб.
В операционной все было готово. Яркий свет, стол" с возвышающимся посредине телом, инструменты, пожилая сестра с резиновыми перчатками. И единственный помощник - практикант, который, кажется, вот-вот брякнется в обморок.
- Знаешь анекдот? - спросил его Овсов. - Идет операция... Скальпель! командует хирург. - Тампон! Спирт! Еще спирт! Еще спирт! Огурец!
Практикант стоял бледный и даже не улыбнулся. Он лишь сглотнул слюну и кивнул, давая понять, что все услышал, все понял.
- Как же тебя угораздило, бедного, - пробормотал Овсов, шагнув к столу. Он снова хотел встретиться взглядом с этим человеком, но глаза того были закрыты. Над ними нависала сорванная с головы кожа. - Ну,.. С Богом, вздохнул Овсов. - Поехали, девочки...
***
Когда Овсов, едва волоча ноги от усталости, добрел до своего кабинетика, в окно било яркое солнце. Было уже утро и далеко не раннее утро. За больничным забором проносились переполненные троллейбусы с пассажирами на крышах, на трамвайной остановке стояла молчаливая и какая-то безнадежная толпа. Следом за Овсовым в кабинет вошла Валя. Она обессиленно опустилась на кушетку, некоторое время молча смотрела в тяжелую спину хирурга, склонившегося над столом, потом спросила:
- У вас там что-нибудь осталось?
- Поделюсь, - сказал Овсов. Рука его привычно скользнула в тумбочку, нашарила бутылку "Распутина" и извлекла ее на яркий дневной свет.
- Он умрет, Степан Петрович?
- Это меня не касается. Это одному Богу известно. Спасет его только Бог. Я что... Механик. Режу, пилю, зашиваю, зажимаю, вколачиваю гвозди... Действия простые, можно сказать, бездумные... - Овсов разлил водку в два стакана, один протянул Вале, из второго медленно выпил сам.
- Жалко будет, если умрет, - проговорила Валя, скривившись от водки. Столько усилий, такая ночь...
- Потрудились сегодня славно... - согласился Овсов.
- Но сердце бьется!
- Да, - кивнул Овсов, думая о чем-то своем. - И сердце бьется в упоенье, и для него воскресли вновь - и Божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь... Приблизительно так выразился один товарищ, - Овсов повернулся, наконец, к Вале. - Тут особенно и думать нечего... Если он все сделал на этой земле, если выполнил свою задачу, ту, ради которой он сюда, на Землю, заслан.. То умрет. Если ему кое-что предназначено, если стоит перед ним еще какая-то задача... Выживет.
- А вы как думаете?
- По мне... Он не должен умереть. Слишком много затрачено усилий, чтобы его убить. Кому-то очень хотелось от него избавиться. Кому-то он очень мешал самим своим присутствием на Земле. А любое действие рождает противодействие. Равное ему по силе, а то и гораздо превосходящее. Ветер рождает бурю.
- Думаете, его хотели убить? Но это же автомобильная авария, Степан Петрович!
- А как понимать ножевую рану в спине? - Овсов укоризненно посмотрел на Валю.
- У него.., рана в спине?
- Ее можно было и не заметить, но она есть.
- Потому и произошла авария?
- Нет... Удар нанесен после аварии. Его добивали.
- Добивать человека в таком состоянии?
- Действовали наверняка. Но у Создателя были другие планы. И в результате он оказался на моем столе. Нашелся сердобольный водитель, который привез к нам эту гору мяса, я оказался почти трезвым, ты оказалась на месте... И сегодня... Валя, ты не представляешь, сколько раз мне сегодня просто повезло... Будто не я делал эту операцию, а кто-то руководил мною, глаза Овсова были полны недоумения. - Я бы не смог все повторить... Опять же наш юный друг, этот практикант, умудрился не грохнуться в обморок... Какая-никакая, а все поддержка. Нет, - Овсов тяжело повел головой из стороны в сторону. - Нет, тут все к одному, все говорит только об одном...
- О чем же все это говорит?
- Это говорит о том, что вступили в действие силы противоположного направления, - размеренно проговорил Овсов, глядя в пол с такой пристальностью, будто видел там какие-то признаки, подтверждающие его вывод.
- Ну и слава Богу, - легко ответила Валя, чтобы хоть как-то оборвать этот тягостный разговор, полный недомолвок и странных намеков на высшие силы. Она смотрела на мир проще и не хотела усложнять его.
