Татьяна Шахматова - Унесенные блогосферой
Получив свою дозу никотина, уважаемый эксперт подобрела и продолжать перечисление подвигов следователей на научном поприще не стала.
– Рассказывай, раз принес… – проговорила Виктория тоскливо.
– Соседи ничего не слышали, – забубнил мужчина. – Следов взлома не было, то есть хозяева сами впустили убийцу. Дело происходило ночью, значит, он не мог представиться газовиком или почтальоном. Скорее всего, жертвы и убийца были знакомы. А дальше начинается мистика. Убийца ничего не взял и следов никаких не оставил.
– Как это никаких?
– Вообще никаких.
– Так не бывает.
– Я же говорю, мистика.
– И ничего необычного в квартире?
– Ничего. Если не считать лобстеров, разбросанных по полу в комнате.
– Кого?
– Не кого, а чего. Лобстеры, их еще называют омары…
– Я в курсе, кто такие лобстеры. Только они все-таки «кто».
– Что? – не понял голос.
– Неважно, – нетерпеливо перебила Виктория. – Откуда лобстеры?
– Молодые люди ужинали, когда убийца проник в квартиру. Фото с места преступления позже привезу, посмотришь на этот натюрморт. В службе доставки ресторана есть сведения, что с этого адреса часто заказывали дорогие модные блюда.
– Боже мой, какой бред!
Далее она пробормотала что-то нечленораздельное и, скорее всего, нецензурное, и вдруг спросила отчетливо:
– Ты ел когда-нибудь лобстеров?
– Нет, – удивился мужчина. – А что?
– Да ничего, просто спрашиваю. У меня на ракообразных аллергия. Горло начинает чесаться, а потом ужасно распухает, и дышать не могу. Но, наверное, очень круто это есть.
– Ну наверное, – протянул он и вдруг живо добавил. – Вот видишь, сама говоришь «это есть». Так что лобстеры – это что!
– Нет-нет, лобстеры – это кто, – заупрямилась Виктория.
– Почему?
– Потому что… Все, не отвлекайся, давай дальше! Значит, семья была состоятельная?
– Вполне. Но это ограбление. Нет, ты все-таки как филолог объясни мне, почему лобстеры это «кто», а не что?
– О-о-о, – в притворном нетерпении заныла она. – У тебя два трупа, а ты про лобстеров!
– Должен же я знать, за что тебе деньги платят? А то не понятно.
Судя по звукам, она сделала круг по комнате и плюхнулась на диван.
– Ладно. Рассказываю. Если коротко, то у одушевленных существительных винительный падеж множественного числа совпадает с родительным падежом. Например: Я ем мужчин. В женской бане нет мужчин. Я ем лобстеров. У нас нет лобстеров. А у неодушевленных существительных – они не совпадают. Я ем макароны. В доме нет макарон. Еще в конце прошлого века Антон Павлович Чехов писал, что ел устрицЫ, а не устриц, и лобстерЫ, а не лобстеров. Но сейчас категория одушевленности этих слов устаканилась. Понятно?
– Нет, – обескураженно произнес голос, который, видимо, не ожидал таких сложностей. – Зачем это все?
– Наверное, зачем-то надо, раз ты ко мне с этой своей папкой ни свет, ни заря приперся, – колко заметила Виктория.
Мне стало ясно, что мужчина был знаком с Викой недавно: он пытался продолжать, но ее любимая мозоль уже была потревожена. Иногда получалось довольно весело, я затаился.
– Ладно, рак, который к пиву, это кто или что? – спросила она.
– Рак… Наверное, кто, – неуверенно сказал голос.
– Ну вот, а лобстеры – те же раки. Просто с раками русскоговорящие люди давно знакомы, нырни в Волгу, там рак по дну ползает, сразу понятно, что это «кто» ползает. А лобстеры до сих пор экзотика в виде ресторанного блюда. Поди разбери – кто или что там на тарелке лежит. Отсюда и путаница.
– Верно, – согласился голос, в котором зазвучали радостные нотки понимания.
– И покойник, между прочим, – это тоже кто, – добавила Вика уже дружелюбнее.
– Почему? Покойник – это труп. Другими словами – мертвое тело, – запротестовал голос. – Тело – это «что», тем более, если тело мертвое.
– Хорошо, пусть будет так, – на сей раз она согласилась легко, несмотря на то, что мужчина был явно не прав.
На самом деле учитель из Вики никудышный. Эта дама живет по принципу «я знаю, и мне этого достаточно», но сомнения в самой природе и пользе знания всегда вызывают в ней желание стоять насмерть. Странное сочетание: красавица, модница, шопоголик, со святой верой в разум и науку. Ко всему этому она еще и блондинка. В общем, Виктория из тех, в ком форма и содержание серьезно противоречат друг другу.
Но несмотря на это сочетание несочетаемого, я понимал ее сейчас прекрасно. Заведя странный разговор про лобстеров и покойников, она имела в виду, что грамматическая категория одушевленности-неодушевлённости в русском языке далеко не всегда совпадает с живым и неживым в природе, и в этом всегда есть какой-то мистический смысл, потому что таким образом язык как бы отмечает пограничную зону. Например, слово кукла для русского языка живое, микробы и бактерии – могут быть и живыми, и неживыми. Бесспорно, живые – это мертвецы, русалки, лешии, боги всех времен и религий, хотя богословы, религиоведы и философы поломали на эту тему немало копий. Удивительный мир языка – слово, отразившее понимание мира целого народа. В последнее время мне пришлось много об этом узнать, особенно когда слово становилось уликой.
– Все, кроме шуток, – снова заговорила Виктория. – Убийца проник в квартиру, двоих порешил, ничего не взял, следов не оставил. Из относительно живых свидетелей имеются только лобстеры, и следствие зашло в тупик, то есть оно зашло к филологу. А если совсем серьезно, то я все равно не понимаю свою задачу в этом деле. Ты же знаешь, я могу анализировать только текст.
– Не заговаривай зубы! – взмолился голос. – Я тебе текст и принес! Текст для анализа.
В комнате ухнуло, видимо, мужчина хлопнул о стол чем-то тяжелым. Вика снова зашипела, и он добавил уже на грани слышимости:
– Интернет-переписка убитых.
– Зачем? – спросила Вика. – Я ж тебе говорю, с моей точки зрения, что твои покойники, что их лобстеры – одно и тоже. Одушевленные существительные, мужского рода во множественном числе.
– Мотив надо найти, – достойно противостоял следователь этой предельно абстрактной логике, за которую многие не любят гуманитариев.
– Какой мотив?
– Мог ли у кого-то из участников переписки быть мотив для убийства.
– Бред, – буркнула она. – Выявить мотив, если он выражен словами, может любой носитель русского языка. Или наши следователи разучились читать?
– В том-то и дело. Это не обычные, как ты говоришь, носители языка. Убитые – сын и невестка известного ученого-физика Романихина.
Кажется, визит домой к молодой даме в шесть пятнадцать утра начал потихоньку объясняться.
– Германа Романихина?! – переспросила Виктория. – Это который заведует кафедрой физики твердого тела?
– Знаешь его?
– Лично нет, но слышала, конечно. Он же в моем университете.
– Вот и генерал сказал: «научный мир». Наши следователи с этим народом неуютно себя чувствуют. А ты наш научный авангард и среди ученых человек свой – на их языке говоришь.
Вика сделала вид, что не слышала этого откровенного подхалимажа, но голос ее потеплел.
– Убийца был один? – поинтересовалась она.
– Да, скорее всего, один.
– А задушил как? Руками?
– Нет. Молодая женщина задушена ее же поясом.
– Пояс нашли?
– На ней.
Виктория присвистнула:
– Изящно! А муж что делал, пока ее душили? Совсем не сопротивлялся?
– Мужа в окно выкинули. Судя по всему, сначала мужа выбросили, потом жену задушили. Эксперты дают плюс-минус двадцать минуть между трупами. Точно очередность не установишь. Но по логике должно было быть так.
– Живого выбросили?
– Да, мужчина скончался от полученных при падении травм.
– Тогда должны быть следы борьбы.
– Там все тело – следы борьбы. Десятый этаж.
– А может, его кто-то держал, пока жену душили? Может, преступник не один был? Почему ты думаешь, что один?
– Один-двое, вряд ли больше, иначе следы бы остались или увидел их кто-нибудь. А там вообще все чисто.
Виктория помолчала, видимо, пытаясь представить себе эту картину. И вдруг поинтересовалась:
– Спереди или сзади?
– Что спереди или сзади? – не понял мужчина.
– Ну, преступник… Где стоял преступник: спереди от женщины или сзади, когда душил ее? – уточнила она.
– Женщину он задушил спереди. А что?
– Пока просто спрашиваю. А почему ты уверен, что преступник он, а не она?
– Сила сдавливания. Если только не спортсменка-тяжеловеска какая-нибудь.
– Мало ли.
– Ты прямо как опытный опер вопросы задаешь, – усмехнулся следователь.
– Учителя хорошие, – в тон ответила Вика.
Следователь польщенно засопел: трюк удался. Хотя лично я на все сто уверен, что на самом деле о роли коллег в погонах в своем профессиональном становлении Вика куда более низкого мнения. Она вообще слабо верит живым учителям. Самым главным своим учителем эта женщина считает книги. Виктория искренне полагает, что любой настоящий филолог должен точно знать значение слов вроде КОНВОЛЮ́Т, ДЕРАТИЗА́ЦИЯ или АЛИМЕ́НТАРНЫЙ, по памяти уметь восстанавливать родственную связь слов БЕГАТЬ и ТИКА́ТЬ через польское «uticat se», а также в любое время дня и ночи уметь сочинить историю с любовным треугольником, убийством или потерей родственников, большими деньгами, пальмами и красными авто с открытым верхом, чтобы в случае чего быть в состоянии увлечь собеседников любого нравственного и интеллектуального уровня, будь то школьники престижной гимназии, их высокопоставленные родители или заключенные колонии строгого режима. Ибо мало ли в какой жизненной ситуации может оказаться настоящий филолог? Помимо всех этих пунктов настоящий филолог должен активно интересоваться психологией, социологией, юриспруденцией и даже криминалистикой, постоянно совершенствовать хотя бы один иностранный язык (польский, украинский и матерный не в счет) и мало-мальски осваивать достижения современной компьютерной мысли, хотя бы на уровне продвинутого пользователя.
