Дональд Уэстлейк - Плата за страх
Я последовал за ним к столику у противоположной стены. Когда мы уселись, он продолжал:
– Я тут все думал про Терри, Митч, но я и впрямь не знаю, что вам сказать. Мы с Терри действительно сцепились, но сугубо на личной почве, могут же два человека не сойтись характерами – такое бывает сплошь и рядом, вы понимаете, о чем я? Фу! – воскликнул он, когда принесли выпивку, – ну, наконец-то дождался! – Он взял стакан и объяснил мне:
– Я поставил себе за правило. Ни капли до часу дня, ничего, даже пива. Ладно, за успех!
Он сделал большой глоток и поставил стакан:
– Вы же знаете, как говорится, о мертвых или хорошо, или ничего. Поэтому зачем мне тут распинаться? Да, у нас с ним были стычки, а у кого их не бывает? Когда живешь с человеком в одной комнате, без взаимных обид не обойтись. Мы с Терри немного знали друг друга по колледжу, он был на два года меня моложе, я искал, с кем бы снять комнату на пару, он только что появился в городе, мы случайно встретились, нашли жилье, потом я съехал, вот и вся история.
Он сделал еще глоток, а я воспользовался паузой и вставил:
– А я было подумал, что ты съехал, потому что пошел в гору.
– Вы про эту рубашку? – Он, ухмыльнувшись, растопырил руки, чтобы я мог оценить ее по достоинству. – Правда стильная? И кроссовки – последний писк, лучше не найдешь. Но, если по правде, дело не в этом. Деньги у меня завелись месяца через два-три, когда я зацепился в информбизнесе. – Опустошив стакан, он поднял его над головой и помахал, сигнализируя бармену.
– Насколько мне известно, у вас с Вилфордом однажды дошло до драки, – напомнил я ему. – В буквальном смысле вы намяли друг другу бока.
Он опустил стакан и с усмешкой покачал головой.
– Не совсем так, – поправил он. – Боже, стоит мне только вспомнить... Посмотрите на меня, Митч, какой из меня противник. Любой сопляк может меня выбить из ботинок. Терри просто-напросто вытер мной пол, как тряпочкой, вот и вся драка.
За черно-серыми линзами очков глаз его было не видно, но по выражению лица можно было прочесть, что для него этот эпизод скорее забавное воспоминание.
– Похоже, ты на него зла не держишь? – заметил я.
– А какой теперь в этом толк, правда? – спросил он и снова усмехнулся, пожимая плечами. – Бедняга помер. А кроме того, он был прав. Я расколошматил его машину. Я и сам бы поступил точно так же, будь я неандертальцем вроде Терри.
– Так вот, значит, каким он был?
– Во-во! – радостно воскликнул он, ткнув в меня пальцем. – Видите? Значит, я все еще питаю к нему вражду! Мой психоаналитик так мне и говорил, а я ему: нет, нет, что вы, все прошло и быльем поросло. Никогда не спорьте со своим психоаналитиком, Митч, им известно то, что скрыто от обычных людей. Благодарю, милочка. – Последние слова относились к официантке, которая принесла новую порцию спиртного.
– Насколько я понимаю, в то время тебя это сильно задело за живое. Разве ты не пытался добиться ареста Вилфорда?
– О Боже, да. Каким я был идиотом. Он сумел все обернуть в свою пользу. И в результате копы сцапали меня и упекли на месяц в Ньюгейт. Из-за этой его тачки. – Он сделал еще глоток “Бифитера” со швеппсом. – Мой психоаналитик утверждает, что я рад смерти Терри. Как вы думаете, он прав?
– Честно говоря, не знаю. Может, припомнишь еще кого-нибудь, кто мог бы радоваться его смерти?
– Боже мой, да нет. Терри был всеобщий любимец, душа компании. “Привет, Терри! Терри, старик! Давно не виделись, Терри!” А как девчонок умел клеить! Ну, это другая история. Боже, подумать только, сколько дерьмовых фильмов я пересмотрел на Сорок второй улице. У нас был уговор, когда дверь закрыта на цепочку, значит, там девчонка, и другой должен был на время исчезнуть. А Терри вечно закрывался на эту проклятую цепочку. А я знаете, сколько раз? – Подождав, пока я покачаю головой, он торжествующе поднял палец и воскликнул:
– Один! И то случайно. И ничего тогда не вышло, если хотите знать.
Он снова потянул из стакана и сказал:
– Теперь, конечно, все изменилось. Вы знаете, как это бывает, кто-то всегда на виду независимо от обстоятельств, а кому-то нужны деньги, успех – какие-то видимые символы благополучия, чтобы добиться к себе уважения. Вот и я так. Как только попал в информбизнес, начал стричь купоны, так стал совсем другим. Два года назад, Митч, я бы ни за какие коврижки не рискнул показаться в подобном месте вот в такой одежке. А теперь – судите сами.
– Успех преображает людей, – согласился я. Видимо, так оно и есть – раз неудачи тоже меняют нас, как я познал из собственного горького опыта.
Он взглянул на часы.
– Вечно она опаздывает, – сказал он. – Надеюсь, что вы не возражаете, Митч, я здесь одной даме назначил свидание. Она должна была прийти в полвторого. Никогда не явится вовремя.
Я постарался вернуться к первоначальной теме:
– Ты, разумеется, понял, что я влез в это дело, потому что думаю, что Робин не убивала Вилфорда.
– Да, до меня дошло, – кивнул он. – И все-таки, знаете, не зря говорится: “Фурия в аду ничто по сравнению с брошенной женщиной”. – Осушив свой стакан, он снова помахал бармену.
– Робин никто не бросал, – возразил я. Он непонимающе уставился на меня:
– Разве я так сказал?
– Ну, ты же дал понять: это оттого, что ее бросили. Нет, мы считаем, что убийство произошло не на почве ревности.
– Да, пожалуй. Вы, должно быть, правы. Я с этой девчонкой только пару раз виделся, но она не произвела на меня впечатление агрессивной. Вы меня понимаете? Тихая, как мышка.
– Если Робин его не убивала, тогда это сделал кто-то другой.
– “А” не равно “Б”, – кивнул он. – Логично. – И добавил, когда принесли заказ:
– Спасибо, малышка. Я спросил:
– А тебе не приходит в голову, кто мог бы желать смерти Терри Вилфорда?
– Полтора года назад, – ответил он, поднимая стакан, – я сам хотел его убить. Больше никого не знаю. Ваше здоровье. Он сделал глоток, а я спросил:
– Айрин Боулз могла? Он нахмурился:
– Кто?
– Девушка, которую убили вместе с ним.
– А, потаскуха! Боже, ну и сюжет! Прямо по Достоевскому.
– Ты ее знал?
– Кто – я? Нет, она, должно быть, появилась на сцене совсем недавно. Линда, сюда!
Последние слова он прокричал куда-то в сторону. Повернувшись, я увидел направлявшуюся к нам мимо столиков ослепительной красоты блондинку. В руке она держала соломенную розовую сумочку, цепляя ею всех, кто попадался на пути. На ней было дикое розовое одеяние, и она тоже сыпала словами без передышки еще до того, как их можно было разобрать.
Наконец, уже возле столика, нам удалось расслышать:
– ..Всегда они так. Просто кошмар, зайчик. Я бы там еще два часа проторчала, если бы не плюнула в конце концов на все. При-и-вет, мой хороший.
Она подставила ему щеку для поцелуя и вскинула ресницы небесно-голубых глаз, когда Бодкин представил меня:
– Линда, Митч. Тут такое творится, как в мелодраме.
– Приятно познакомиться, – сказал я.
– И мне приятно, только я как выжатый лимон, – произнесла она, устраиваясь на стуле справа от меня. Бодкина она попросила:
– Закажи мне выпить, дорогой, а не то тебе придется собирать меня по частям.
– Желание дамы – закон, – ответил Бодкин и отчаянно замахал руками, призывая бармена.
– Я могу заказать по пути отсюда, – предложил я. Руки Бодкина застыли в воздухе, как будто их подвесили, и он удивленно спросил:
– Мы что – уже все?
– Если тебе нечего больше добавить, то да. Он опустил руки.
– Абсолютно нечего, – покачал он головой. – Я же сто лет никого из них не видел, Митч. Боже, как подумаю, каким я тогда был. – Он протянул руку и сжал ладонь девушки. – Дорогая, ты ни за что не поверишь.
– Что пьет дама? – спросил я. Она не замедлила с ответом.
– “Бифитер” и швеппс. И заранее благодарю.
– Не за что. Приятно было с вами познакомиться. Я поднялся на ноги, и Бодкин сказал:
– Не беспокойтесь о пиве, Митч, его запишут на мой счет.
Сомневаюсь, чтобы у него был свой счет, поскольку в барах Нью-Йорка запрещено обслуживать в кредит, но я позволил ему сделать широкий жест перед девушкой. Я поблагодарил его за любезность и за уделенное мне время, подошел к стойке, чтобы заказать выпивку и вышел на свет Божий, показавшийся мне еще более жарким, влажным и душным, чем раньше.
Я остановил такси – без кондиционера – и на обратном пути, поразмыслив, решил, что Бодкин не имеет к убийствам никакого отношения. Какой бы он раньше ни пылал ненавистью к Терри Вилфорду, теперь все свои чувства он держал под контролем. И, очевидно, не врет, что занялся делом, пошел в гору, и успех его изменил до неузнаваемости: от того попрошайки, что жил вместе с Вилфордом, не осталось и следа.
Интересно, чем же он зарабатывает на жизнь? Он столько раз упоминал этот информбизнес, но так и не удосужился просветить меня, в чем же заключается его работа или хотя бы в какой конкретно области он подвизается. В рекламе? На телевидении? В издательстве? В телефонной компании? Или нюансы уже утратили значение, и все слилось в единое целое и одно понятие, и эти блестящие молодые люди, собравшиеся в баре, все занимаются тем, что проще назвать одним словом “информбизнес”?
