Леонид Могилев - Созвездие мертвеца
Желнин искал материалы про бизнес. Там могли быть возможные причины и следствия. «На трудном пути стабилизации». «Малый бизнес». С учетом ликвидируемых хозяйственных субъектов малого бизнеса их количество увеличилось в прошлом году на тридцать пять и достигло полутора тысяч. Однако. Вот именно. Однако большое количество малых предприятий приостанавливает свою финансово-хозяйственную деятельность или распадается, но не оформляет ликвидацию. «Что изменилось в торговле? Объем товарооборота составил за год сто восемьдесят четыре миллиона рублей, объем товарооборота предприятий общественного питания сохранился на уровне 1995 года… За нарушение правил торговли…»
Желнин приуныл. Оставалось два материала. Один его собственный, из рубрики «Неопознанное и необъяснимое», и статейка про котельные. Он впился в материал про ставку на малую энергетику. «На территории района действуют тридцать четыре котельных, из них двадцать две муниципальных. У семнадцати ведомственных котельных район вынужден покупать энергию… Сложившаяся ситуация побудила администрацию обратиться к незаслуженно забытому у нас опыту малой энергетики… Общая стоимость реализации проекта оценивается специалистами в двадцать девять миллионов новых рублей».
В принципе, какие-то тайные преграды и подводные камни могли быть в материалах о недвижимости, финансах, о персоналиях во властных структурах и бизнесе, но ничего этого в номере не бывало вовсе. Оставалось только предположить, что всему виной был корректор Петрович, налажавший с реквизитами бандитской фирмы, но не из-за этого же косить и правого, и виноватого, и уничтожать весь тираж, и даже искоренять его в памяти машинной. Желнин уезжал в Питер, он лишился дома, товарищей, едва не расстался с жизнью, в морге полежал, и его опознала ученица местной школы, где он вел кружок и растлевал юные мозги продажным ремеслом журналиста. За что и почему?
Проснулся и заворочался командированный. Сел на своей полке и огляделся дико, надел рубашку, тапочки, вышел в туалет, вернулся, полез в свой баульчик, вынул бутылку. Он находился во власти ночного синдрома человеколюбия и потому предложил Желнину присоединиться. Тот отказался, и командированный, который даже не назвал своего имени и не поинтересовался, как Желнина звать, отпил граммов сто, закусил колбаской, потом «Фанту» со столика взял, открутил крышку и отпил половину. Большим счастьем было то, что он не храпел. Желнин еще раз внимательно прочитал все листочки от начала до конца, каждое слово в отдельности и все материалы по диагонали. Он не мог понять, что случилось.
Петербург встретит его совершенно весенней погодой, солнцем, легкой и даже приятной грязью на улицах. Он покинет вагон, сдаст вещи в камеру хранения и совершит променад по Невскому. Нужно будет как-то жизнь свою устраивать дальше, но перед всякой большой работой требуется перекур. Он еще раз взял в руки корректуру…
— Когда следующая остановка? — спросил Желнин проводницу.
— Через час. Самара. Стоим очень мало. Опаздываем.
— Я схожу.
— Вам же до Питера?
— Я дома утюг забыл включенный.
В Самаре Желнин пересел на обратный поезд. В уездный город он вернулся на рассвете.
Теперь он знал, кого могла заинтересовать развлекательная колонка в его газете. Кто скоротал свой досуг, читая невинные предсказания Мишеля Нострадамуса в новой трактовке Игоря Михайловича. А стало быть, никакого Игоря Михайловича нет больше вовсе и никакой Ани Сойкиной. В их квартирах проведены тщательные обыски, найден и изъят тот самый текст. Откуда он вообще взялся на их голову? И, значит, начинать следовало с этих квартир. Да простит его доктор Малахов.
Адрес Ани у него в записной книжке. Паспортные данные ее папаши — это он как бы автор статейки. Блокнот редакционный всегда с ним. Вот он. Побывал в больнице и остался цел. Пролежал в кармане куртки и заботливой бабушкой выдан назад. И телефон есть.
— Здравствуйте. Мне Аню, пожалуйста.
— Я слушаю.
— Это Сергей говорит, — начал Желнин и вдруг осекся: чего это он вдруг реанимировался?
— Да, я припоминаю.
— Встретиться надо бы.
— Я не могу. Да и вам лучше не приходить.
— А что случилось?
— Папа погиб.
— Как? То есть…
— Застрелился.
…Автомашина остановилась метрах в десяти от телефонной будки, потому что фургон хлебный с одной стороны и две пары «Жигулей» — с другой. Рядом заправка. А если бы сразу и заблокировали двери, печальная история Сергея Желнина, возвращенца, на этом и закончилась бы. Люди, вышедшие из машины, вроде бы не торопились, но и слишком уж быстро к будке приближались. Говорил Сергей примерно минуту, вычислить его не составляло труда уже через тридцать секунд. А это значит, что не все сложилось у тех, кто довел папашу Ани Сойкина до самоубийства. Трое приближались к стекляшке телефонной. Только сам он наблюдал со стороны за этим приближением. Чтобы удостовериться в серьезности намерений противной стороны. Потом он аккуратно растворился в утреннем воздухе — лег плашмя в кузове грузовичка «уазика», отъехал вместе с ним. Выглянув минут через пять, обнаружил, что находится в центре города, и тогда по кабине постучал. Обалдевший водитель затормозил, встал на подножку, заглянул:
— Ты кто?
— Сам не понимаю, — и спрыгнул.
В квартиру Игоря Михайловича звонить не стал. Позвонил в школу и попросил того к телефону. На том конце провода замялись и попросили подождать. Ждать он не стал, а трубку повесил. Это было уже в другом укромном месте. Воскресший Желнин подобно дешевому зомби перемещался по городу, стараясь не попадаться на глаза вообще никому и сменив несколько обличье. Черные очки купил, воротник поднял, кепку на глаза надвинул, хотя сроду никаких кепок не носил.
Напротив школы есть сарай угольный. Там-то и устроился Желнин. Просто и со вкусом. Аня Сойкина вышла вместе со всеми в пять часов вечера. Весь день у него маковой росинки во рту не было, и, если бы девчонки не оказалось еще с час, он бы пост этот покинул.
Другое дело ждать в салоне «Жигулей», с термосом и бутербродами, со сменой «экипажа» каждые четыре часа. Аня ребенок, и никаких особых хитростей не следует предпринимать. Сиди и жди. На заднем дворе школы кто-нибудь еще присматривает. Входы и выходы просматриваются. Сектор обзора идеальный. Желнин к сараю подошел с тыла, доску оторванную нашел и присел на ящичке у щели.
Вовсе не банда злоумышленных злодеев, а девочка, отец ее со странным хобби и школьный учитель. Здесь любой участковый справится, любой курсант. Только вот звонками своими опрометчивыми Желнин несколько ситуацию взрыхлил. Но не настолько, чтобы объявлять военное положение. Так, какой-то Сергей звонил Ане. Мало ли какие бывают Сергеи? Аня и помнить ничего не должна. Был Сергей, и нет Сергея. Потом звонок в школу. Тот же голос. Это уже серьезней, но еще не настолько, чтобы проверять угольные сарайчики.
Аня пошла, и «Жигули» поехали следом, чуть поодаль. Потом вышел молодой человек, красавец, косая сажень в плечах, и повел ребенка, должно быть, до дома.
Второй этап разведки Желнин возле дома Ани провел. Здесь и вовсе просто. Строительный вагончик во дворе, неопределенного назначения. Тот, кто вел Аню, убедился, что она вошла в подъезд. «Жигули» подъехали, и он отбыл. Из вагончика вышел мужчина в телогрейке, сапогах кирзовых, потянулся, пошел, видимо, в ларек или по другой нужде. Значит, там есть второй.
Трое — это слишком. Значит, вагончик и нужно брать. Еще один день он так не сможет. Голову приклонить некуда, жрать хочется. И тогда Желнин решился на безрассудный поступок.
Он мимо вагончика прошел прямо в подъезд, поднялся и в квартиру Ани позвонил. Только не сразу, а немного погодя, поднявшись до пятого этажа и постояв там, чтобы, если квартира на «жучках», не связывали те, что внизу, проход его и звонок в дверь. И она открыла не сразу. Видимо, очень не хотела открывать. Лицо осунувшееся, глаза заплаканные, но в школу ходит, значит, характер имеет. Будет жить.
Увидев Желнина, Аня растерялась и тут же приложила палец к губам. Говорить нельзя. Можно при желании писать записки. Да, квартира прослушивается, и звонок дверной уже прошел, и теперь те, внизу, ждут результата. Кто это пришел? А и пусть думают. Кто-то живущий в доме. Желательно в окне не светиться, а вот тут в коридорчике все решить.
«Я почти все знаю. Давай спасаться вместе. Где Дядя Ваня?» — пишет Желнин карандашиком. Девочка вдруг оживает. Пишет адрес. «Идите туда. Только осторожно».
Бумажку с адресом он тут же Ане вернул и вышел. Лимит времени выбран. Теперь он снова поднимается наверх. Стоит минут пятнадцать. Слышит, как кто-то поднимается снизу, стоит недолго возле квартиры Сойкиных, поднимается выше, медлит, возвращается, выходит из подъезда. Теперь назад, в вагончик. Если кто-то из сторожей еще и в подъезде, всему конец. Фактор ребенка. А Аня-то непростой ребенок. Умный. Язык французский знает классно, английский и немецкий на бытовом уровне. Олимпиады выигрывала. Если стоит наружна, значит, что-то они не нашли, а если нашли, то не все. Или в чем-то другом оплошали. Уж раз трупы и пропавшие без вести, то, значит, не очень умело за дело взялись. Наверное, из Москвы истерические приказы шли. Легкая паника. И было от чего. Прямое предсказание будущего в уездной газетке. Да какого!
