Эва Качиркова - Предсказание прошлого
– Что-о-о! – Я вскочил, ударившись о стол. Цветы жасмина рассыпались по стеклянной столешнице. У меня вдруг разболелась голова, но не от запаха жасмина. – Какую комедию? Перед кем? Зачем? Понятия не имею, о чем ты говоришь!
– Да иди ты! – недоверчиво протянул Йозеф. – Тебе предстояло изобразить серьезного претендента на покупку дома. Чего ты притворяешься, будто не знал об этом? Вы что, с Ганкой так договорились? Но в сложившейся ситуации это не очень умно.
– А перед кем я должен был изображать? – завопил я.
– Ну, перед тем, другим, – снисходительно объяснил он мне. – Ганка хотела поднять цену, так делается. Может, скажешь, она не ознакомила тебя с ролью? Она собиралась по дороге сама все тебе объяснить, боялась, что ты откажешься…
– Ничего она мне не говорила, – глухо обронил я. Сам себе я казался мячом, послушно летающим туда-сюда, куда пошлют игроки. Но кто эти игроки? Я взглянул на осунувшееся честное лицо Йозефа, наблюдавшего за мной с насмешливой улыбкой.
– Почему ты делаешь вид, что не знал о возвращении старого Эзехиаша? – спросил я у него.
Теперь настал черед Йозефа удивляться.
– Что-что? Ну да… узнал, когда ты оттуда приехал… Честное слово, не знал. Откуда мне было знать? И почему?
– Потому что второй покупатель – дядя Луис. Этого она тебе не сказала?
– Нет. – Йозеф помрачнел. Потом потряс головой. – Черт! Странно. Тебе не кажется? Дед покупает у них виллу, чтобы через несколько лет им же ее и завещать.
Кроме них, у него ведь никого не было. Почему же они не сдали старику виллу, раз уж ему хотелось там жить? Сами они туда почти не ездили.
– Ты же говорил, что у него не было денег, – напомнил я.
– Говорил, – задумчиво кивнул Йозеф, – но почем я знаю…
– Дроздовы уверяют, что деньги у него были и исчезли. Поручик собирает доказательства, что их взял я.
– Ты?! – негодующе воскликнул Йозеф. – Почему не убийца? Или… – Он не договорил, оставшись сидеть с открытым ртом.
– Да – подтвердил я. – Именно так.
– О господи!.. Это же невозможно! – Быстро опомнившись, Йозеф возмущенно пожал плечами. – Отчего они сами еще не додумались? Это ведь и дураку ясно. Старый Эзехиаш тут никого не знал, у него не было ни друзей, ни врагов… Просто это случайное, жестокое убийство… совершил его какой-нибудь бандит, который грабит дачи… верно?
Я покачал головой.
– Возможно, знакомых у него здесь было немного, – согласился я. – Но есть родственники. Этот твой приятель Томаш Дрозд – человек вспыльчивый, к тому же коварный. – Й тут я рассказал Йозефу, что он сделал со мной, моей машиной и Дежо.
Йозеф, выслушав меня, недоверчиво покачал головой.
– Ну, хорошо. Но все это ты поручику рассказал. Тебе не кажется, что, если б в твоем подозрении что-то было, Томаш уже давно сидел бы в каталажке? Может, у него на тот день есть алиби? Он как-никак работает.
Против такого аргумента возразить было нечего.
– Но ведь имеется еще этот Ганкин брат, – не сдавался я. – Что он из себя представляет? Ты хорошо его знаешь?
Йозеф разулыбался.
– Еще бы! Этого можешь спокойно вычеркнуть! Ольда – этакий «домовой» в дамских спальнях. Он бы и игрушечный пистолет побоялся в руки взять, чтобы маникюр не испортить.
– Ну, раз ты так считаешь… – с сомнением согласился я.
– Не считаю – знаю! Не забывай, я с ними со всеми знаком много лет! С таким же успехом ты бы мог утверждать, что это сделала Ганка.
– А почему нет? – отрезал я. – Ты у нас добряк! Каждый у тебя «чудесный парень» или «золотая девчонка» до тех пор, пока не подставят тебе подножку. А у меня такое ощущение, что твои старые знакомые упорно пытаются это проделать со мной. Успокойся, – добавил я снисходительно, – не знаю, что у тебя есть или было с Ганкой, но это не она. Спроси у Дежо, женщина ли его избила.
Йозеф выглядел подавленным. Румянец пропал, а лицо приобрело точно такой же желто-зеленый оттенок, что и поблекшие синяки на моей физиономии.
Я поднялся и сказал:
– Скорее всего, это и в самом деле случайный человек. Совершенно посторонний, какой-нибудь приблуда, соблазненный возможностью легко и быстро выбраться из бедности. Тебе это ни о чем не говорит? А капитану Риккардо – о многом!
* * *Дни бывают либо праздничные, либо будничные. Когда день праздничный – это хорошо. Если будни, возможны два варианта. Или вы не знаете, чем заняться, или не знаете, за что браться в первую очередь. Сумеете взяться за то, что нужно, – это хорошо. А если нет – лучше всего повеситься с утра пораньше. Это избавит вас от целого дня забот и неприятностей, после которых вечером у вас не останется сил даже на то, чтобы привязать веревку.
В понедельник утром я сидел за своим совершенно пустым рабочим столом, если не считать зловеще безмолвного телефона. Он, правда, был не совсем безжизненным – когда я поднял трубку, в ухо запищали гудки. Я проделал так три раза, всякий раз заставляя этот глас искушения замолчать. Но он все же тайно присутствовал здесь, точно кролик, который исчезает под цилиндром у фокусника, и все, кроме детей, знают, что это – фокус.
Будь я фокусником, я бы сделал так, чтобы исчезли дети. В особенности один, конопатый мальчишка, который в дождливую погоду любит сидеть на крылечке, не спуская глаз с дороги, где должна появиться старая женщина, которой я в жизни не видел.
Я свалял дурака. Нужно было сломить упрямство, с каким мальчик стоял на своем, не желая оттуда уезжать. Нужно было отвезти его в Прагу, повести в зоопарк, напичкать мороженым, а вечером, едва живого, передать бабушке и получить от нее нахлобучку. Должна же она наконец вернуться! Бабушки не убегают из дома, как ошалевшие девчонки-подростки – да и те рано или поздно возвращаются.
А что, если бабушки и до сих пор нет? Что, если он все так и сидит там один-одинешенек, надеясь на меня и ожидая, когда я вырву его бабулю из лап жестокого полицейского? Бог знает, почему он так на меня надеется! У этого мальца нет никого, чтобы обратиться за помощью, кроме совершенно чужого человека, которому недавно он сам помог, когда тот оказался в беде. Но что же мне делать? Ясно, что поручик Павровский не держит пани Маласкову за решеткой. Так стоит ли ему звонить? Не бросит же он поиски убийцы, чтобы взяться за розыски легкомысленной бабки. Вообще-то у меня сложилось впечатление, что эта бабуля со всеми ее заморскими женихами – та еще блудница старая. Заглушив голос, призывающий меня что-нибудь все-таки сделать для Лукаша, я дал себе зарок после обеда заехать к нему. Наверняка там уже все в порядке.
Но оказалось, что это не так. Телефон зазвонил в тот момент, когда я собрался пойти и задобрить Району, чтобы она сварила мне кофе.
– Алло! – запыхавшись, сказал детский голос – Это вы?
Ему не надо было называться.
– Да, – ответил я. – Лукаш, что случилось?
– Где бабушка? – выпалил мальчик.
– Как, она еще не вернулась? – От всех моих фарисейских рассуждений не осталось и следа, меня охватил такой же страх, каким повеяло из телефонной трубки.
– Нет, – всхлипнул Лукаш. – Что мне делать?
Я молчал. До меня доносилось учащенное дыхание перепуганного маленького человечка.
– Ничего, – ответил я. – Откуда ты звонишь?
– С почты. Я доехал автостопом до Болеславы. Может, мне приехать в Прагу? Я уже больше не выдержу, я…
– Постой! – перебил я, – Тебе нет смысла сюда ехать. Я попытаюсь хоть что-нибудь разузнать и приеду за тобой. Слышишь? Ты меня понял? Алло! – В трубке затрещало, казалось, телефон умолк. – Алло! – как сумасшедший кричал я.
– Да, – послышалось вдруг отчетливо. – Вы точно приедете? Скоро?
– Да, – заверил я. – Горло у меня сжалось, я был тронут тем героическим усилием, какого мальчику стоили эти простые слова.
– Я… – Он помолчал, потом сказал совсем тихо: – Я боюсь…
– Лукаш, – умоляюще начал я, но в трубке щелкнуло, и телефон окончательно умолк.
Я повесил трубку. Голова моя была пуста, как и мой стол, на который я таращил глаза. На лбу выступил пот.
Я отер его тыльной стороной ладони, потом снова взялся за телефонную трубку. Отозвался сам поручик Павровский.
– Хорошо, что позвонили, – заявил он, едва я назвал себя. – Я ждал, когда вы сами дадите о себе знать.
Не сразу придя в себя, я прошептал:
– Почему?
– По ряду причин, – многозначительно продолжал поручик. – Назвать их?
– Нет, – вырвалось у меня само собой.
– Вот это ошибка.
– Что?
– Я говорю, вы совершили ошибку, – уточнил поручик свой суровый вывод.
– Почему?
– Потому что вам следовало бы полюбопытствовать, почему я интересуюсь, когда вы купили машину.
– Она у меня уже давно, – промямлил я. – Спросите любого, вам каждый скажет.
– Вы знаете, у кого я спрашивал и что мне ответили. Зачем ему было лгать?
– Сейчас мне вам это трудно объяснить. – Я пытался вспомнить, зачем ему звоню.
