Патрик Квентин - Побег к смерти
После пары рюмок дейкуири он вдруг заявил:
— Маленький Билл должен пойти в одно место, о котором не говорят вслух. — Он пошел через спальню в ванную комнату миссис Снуд. Когда он вышел оттуда, его анекдоты носили еще более глупый характер.
Я был готов к чему угодно, но только не к этой скуке — провести вечер в неинтересной компании в номере отеля. Как режиссер, я отлично чувствую актеров, но в этом спектакле — если только это был спектакль — я не чувствовал никакой фальши. Все было естественно. Холлидей был одним из весельчаков Чарли, и он превратил нашу компанию в точную копию по крайней мере еще дюжины подобных вечеринок, происходивших в этом отеле в данный момент.
Так продолжалось и после того, как с коктейлем было покончено и мы спустились вниз в настоящий американский ресторан, с настоящим американским оркестром, который играл настоящую американскую танцевальную музыку, стараясь заглушить настоящий американский шум, царящий в ресторане. Лена Снуд, которая все время повторяла: «Ну разве Билл не самый смешной человек на свете? Я умру от смеха», — с неожиданной для нее расточительностью заказала шампанское. Оно шипело в тон с шипящим жарким и с бесконечными «А вы слышали этот…» Холлидея. И я почувствовал, что окончательно одурел.
Время от времени я танцевал с Верой или миссис Снуд, но Вера, очевидно, полностью израсходовала запас живости и веселья, хохоча над шутками Холлидея, а миссис Снуд без умолку тараторила о вещах, о которых я больше ничего не хотел слышать.
Я отказался найти какую-либо тайную связь между ними, какие-нибудь общие секреты. Да, вероятно, ничего этого и не было. Возможно, я безнадежно плутаю не по тому следу.
Во время очередного танца с миссис Снуд я как сквозь туман заметил, что она, подражая Вере, воткнула в волосы совершенно не гармонирующий со всем остальным розовый гладиолус. Она по обыкновению что-то болтала. До меня доносились только ее знакомые слова:
— …такой смешной человек этот Билл Холлидей.
— Да, — автоматически согласился я.
— Он рассказывал вам о кошке, ослепшей на один глаз?
— Нет, — так же автоматически ответил я.
Вероятно, после этого она сама начала рассказывать мне о кривой кошке, но вдруг оборвала рассказ на полуслове, что-то крикнула кому-то и помахала рукой в направлении бара.
Я обернулся. Высокий мужчина с рыжими волосами сидел один на табурете, печально склонившись над бокалом. Миссис Снуд еще раз что-то крикнула и потом улыбнулась мне:
— Питер, это же мистер Джонсон, молодожен из Юкатана.
Я провел ее между танцующими парами и увидел, что она права. Мы подошли к нему, и миссис Снуд схватила его за руку.
— Эй, вы! Это что такое за безобразие? Гуляете без жены? Как не стыдно?
Мистер Джонсон взглянул на нас, и лицо его озарилось неожиданной улыбкой. Но ненадолго. Оно сделалось печальным, как и его голубые глаза.
— Люп в госпитале, — сказал он. — Чертовски неприятная история. Боли начались, как только мы приехали в отель. Я сразу отвез ее в больницу, и ее немедленно оперировали: аппендицит.
Сочувственно глядя на мистера Джонсона, эта добрейшая женщина сразу поникла.
— Бедная девочка. Как она сейчас?
— Все будет о'кей. Но она страшно испугалась, бедняжка, да и больно было. Я сидел у нее целый день, но в десять часов меня оттуда выставили.
Он крепко сжимал стакан в своих огромных лапах. У него был тоскливый, растерянный вид, как у сенбернара, когда он никак не может найти нуждающегося в помощи альпиниста.
— Чертовски неприятная вещь в медовый месяц.
— Ужасно, — вздохнула миссис Снуд. — Да и дорого, вероятно. Сколько собираются с вас содрать доктора?
— Вероятно, очень много. — Слабая тень милой улыбки скользнула по его лицу. — Вот сижу здесь в одиночестве, праздную медовый месяц.
— Что вам нужно — это шампанское. — Миссис Снуд взяла его под руку. — У нас на столе есть бутылка.
Он колебался, посматривая то на нее, то на меня.
— Не стоит беспокоиться из-за…
Но миссис Снуд с решительным видом вела его мимо танцующих пар.
Все, что связано с любым из бывших в то время в Юкатане, безусловно, заслуживает внимания. Но в то время, как миссис Снуд вела мистера Джонсона к нашему столику, я никак не мог вообразить себе что-либо подозрительное в этой совершенно, очевидно, случайной встрече.
Сообщение миссис Снуд о только что перенесенной операции новобрачной на некоторое время несколько утихомирило веселье. Но как только ей самой надоело это новое настроение, автором которого до некоторой степени являлась она сама, миссис Снуд решила развеселить компанию, радостно заявив:
— Ну, по крайней мере теперь ей не угрожает никакая опасность, мистер Джонсон. Вы должны быть благодарны, что не случилось чего-нибудь худшего. Она ведь не свалилась в сенот, как мисс Бранд.
— Мисс Бранд? — послышался совершенно неожиданный вопрос Веры. — Кто это мисс Бранд, которая упала в сенот?
— Как? Разве Питер ничего вам не рассказывал? — Миссис Снуд посмотрела на меня своими птичьими глазами. Потом, повернувшись к Вере, сказала:
— А они были в таких приятельских отношениях. Это было ужасно. Мы все ужасно переживали это событие.
Достаточно подвыпившая, чтобы быть способной к быстрой смене настроений, она, по-видимому, теперь испытывала неподдельный ужас. Пока она рассказывала всю эту историю, я внимательно наблюдал за Холлидеем. Если он чувствует за собой вину, он непременно во время этого рассказа выдаст себя. Но на его лице можно было прочесть только одно: скуку опьяневшего человека. Один раз его рука как бы случайно упала на гладкое обнаженное плечо Веры. Она отодвинулась. Вот и все. Миссис Снуд закончила свой рассказ:
— Боже, это было ужасно. И как раз перед смертью бедняжка дала Питеру один детективный роман. И когда я теперь читаю об убийствах, я всегда вспоминаю об этой бедняжке, которая утонула в сеноте. Ужасно. Вот как все это было.
Она опять умудрилась впасть в печальное настроение, но опять же ненадолго. Ее природная веселость взяла верх, и со словами: «Пошли, мистер Джонсон, давайте немного потанцуем», она потащила молодожена в зал.
Веселье и танцы продолжались до двух ночи. Затем, после тщательной, по пунктам, проверки счета, миссис Снуд оплатила его, оставила довольно крупную сумму на чай официанту и освободила нас.
Мы все вместе вышли в холл. Первым из отеля ушел молодожен. Потом собрался Холлидей. Он расцеловал миссис Снуд, церемонно раскланялся с Верой и снова крепко, с размаха пожал мою руку.
— Ну, Питер, старина! Будьте хорошим мальчиком, не шалите. Не делайте того, что я бы сделал, ха-ха-ха.
Он качался от выпитого шампанского.
У меня было какое-то смутное чувство, что что-то очень важное ускользнуло от моего внимания, просочилось сквозь пальцы. А может быть, я ошибаюсь. В конце концов, может быть, связь между смертью Деборы и тем, что произошло со мной в Мехико, это плод моей фантазии? Или — если эта связь действительно существует — подлинная опасность надвигается на меня совсем с другой стороны? Я пытался ассоциировать убийство, нанесение мне увечья и тайный заговор с этим типичным провинциальным туристом, стоящим передо мной. Я подумал, как было бы смешно и нелепо, если бы я сейчас выдвинул против него все эти обвинения.
Его рука выскользнула из моей. Он оглянулся через плечо, чтобы бросить плотоядный взгляд пожилого человека на обнаженную спину Веры, и потом, навалившись на меня, прошептал:
— Вот это я понимаю, девушка. Питер, мой мальчик Очаровательная девушка. Но смотрите не делайте того, что я сам собираюсь сделать. Ха-ха.
Это была дикая, неприятная шутка. Он разразился громким смехом и ущипнул меня за руку. Потом повернулся и шатающейся походкой начал спускаться с лестницы.
— Спокойной ночи, — крикнул он. — Спокойной ночи всем, спокноч, милмой, спокноч.
Он дошел до двери, осторожно толкнул ее и вышел на ночную улицу.
Вскоре мы с Верой произнесли свои благодарственные речи в адрес миссис Снуд и тоже ушли. Вера сказала, что она живет в двух кварталах от ресторана. На сей раз она была без машины и попросила меня проводить меня ее до дома. Мы шли по величавым, залитым лунным светом улицам. Она буквально повисла у меня на руке.
— Фу, какие люди, — говорила она. — Такая скука! Болтовня, болтовня, болтовня. О Боги!
Мы подошли к большому, во французском стиле дому на углу, окруженному железным забором с воротами в центре. Она остановилась:
— Вот здесь я живу. Большой дом? Нет? Ужасно большой. Миссис Снуд обязательно сказала бы: посмотрите, как дорого он стоит. Зайдете выпить?
Я никак не мог отделаться от смущения. В голове у меня была полная неразбериха. Если бы это приглашение было сделано немного раньше, когда я был полон подозрений в отношении ее, я бы подумал, что это какая-то ловушка и что, возможно, Холлидей или тот юноша ожидает меня за этими воротами. Теперь же, если только я приму это приглашение, я знаю, что меня ожидает очередная страстная любовная сцена с двумя действующими лицами: мужчина — женщина. А я сейчас не был расположен к участию в такой сцене.
