Семен Данилюк - Бизнес - класс
А потому филиал в таких случаях делает все, чтобы оттянуть силовое решение в надежде, что клиент выправится. Так что зачастую информация доходит до службы Коломнина, когда сделать уже ничего нельзя, - фирма развалилась окончательно, а сколь-нибудь ценное имущество разобрано более расторопными конкурентами.
- Так почему все-таки резко застопорились работы по строительству продуктопровода? Почему опять не выплачены проценты?
Коломнин требовательно посмотрел на Хачатряна. Тот покраснел: самолюбивый Симан не любил, когда его обрывали. Да еще - неприятными вопросами.
- Есть проблемы, - процедил он. - На самом деле начались два года назад, когда убили сына Фархадова. Сам-то Салман Курбадович - человек из бывшего времени. Хоть и мощный. А вот сын - тоже нефтяник - очень был толковый мужик. Он-то в основном на себе экономику и тащил. И идея эта подрабатывать на газоконденсате, чтоб достроить продуктопровод, - тоже его. А как погиб, основную нагрузку на себя приняли зять - вы с ним сегодня познакомитесь, такой Казбек Мамедов, и финансовый директор Мясоедов Григорий Александрович. Гонору у обоих с избытком, - Симан злопамятно скрипнул зубами, - а вот по-настоящему, так, как раньше, - не получается. А главное - сам Фархадов резко подсел. Он ведь все под сына создавал. Гордился, как ну, не знаю.... Что-нибудь надо, придешь и - давай сына нахваливать. Тут же расцветет и все даст. Ну, прямо ребенок! Инфаркт перенес. Едва выходился.
Он ощутил скепсис, с которым слушал московский гость, и спохватился, что наговорил лишнего.
- Но теперь все в порядке! Возраждается. И дело пошло. Так что даже не думайте - кредит они вернут. Всех задач-то - достроить пять километров "нитки". Банку сейчас главное - перспективного клиента не потерять. Тем более, что мы с ним столько лет бок о бок. А желающих перехватить - ого сколько! Только зевни варежкой! Потому что понимают - как только Фархадов достроится и врежется в магистраль - просто-таки море разливанное начнется.
- Может, и начнется, - не стал спорить Коломнин. - Скажи-ка лучше, как погиб сын Фархадова. Может, отсюда и выходы на их сегодняшние проблемы?
- Погиб в Москве. Но кто как, - пустого звону много. Какие Салман "бабки" вложил в расследование, - сказать страшно. Вся ментовка приоделась. А толку чуть.
- Но хоть кому выгодно было?! - полюбопытствовал отмалчивавшийся дотоле Богаченков.
- Всем! - грубо обрубил Хачатрян, демонстративно обращаясь к Коломнину. Грешили, правда, на чечен. Мощная у нас по области группировка, узкоколейку держат. Но как ни крутили их рубоповцы, следов так и не надыбали. Так что если бы Салман не продолжал ментов "паковать", давно все и думать забыли. Он ведь до сих пор верит, что раскроют.
- А другие нет?
- Какое там! Одно слово - ментура. Только "бабки" тянуть сильны... О, похоже, добрались. Машина сделала очередной зигзаг, и из полутьмы и жижы зимнего древесного Томильска выкатила внезапно на залитый светом трехэтажный тонированный офис, - эдакий маленький Газпром, отгороженный от хмурой повседневности ажурной решеткой.
- Любят понт, - Симан отметил изумление Коломнина. - Азербайджанцы - чего с них взять.
Впрочем сам армянин Хачатрян недавно отгрохал новое здание филиала прямо в помещении прежнего дворянского собрания, числящегося среди исторических достопримечательностей. И теперь ежедневно, входя на работу меж ионических колонн, приятно алел от удовольствия.
Вышедший охранник дополнительно осветил номер, сверился со своим списком и - взмахнул рукой. Ворота разошлись, и банковская "Вольво" въехала на нежную брусчатку.
Симан вытащил из багажника огромный куст роз.
- Праздник у них. Фархадову сегодня семьдесят четыре стукнуло. Так что, считайте, - удачно попали: с корабля на бал. Мы с вами, Сергей Викторович, здесь вылезем, а экономиста вашего шофер прямо в гостиницу отвезет. Сегодня официоз: так что исполнители не понадобятся.
Привычным взглядом окинул застывшие у бордюра иномарки:
- Фархадова пока нет!
Пригляделся:
- Ого! Похоже, все банки собрались. Так и норовят отбить.
Выверяя эффект от сказанного, глянул на гостя. И - разочарованно насупился.
Слушал его Коломнин, сказать по правде, через ухо. Все время от аэропорта он помнил, а с момента, как въехали на территорию компании, ни о чем другом толком не мог думать: вот-вот он увидит Ларису. Даже приложил незаметно палец к виску: вена отчаянно пульсировала.
На втором, директорском, этаже, куда поднялись они, царила праздничная суета: кабинеты были раскрыты, и меж ними сновали принаряженные, благоухающие парфюмом женщины. Мужчины курили по углам, с деланным безразличием переговариваясь на отвлеченные темы. Но то один, то другой подходил к окну, вглядываясь в темноту. Хотя, конечно же, охране была дана строгая команда предупредить о приезде Фархадова.
Центром оживления и местом, куда беспрестанно заглядывали сотрудники, была приемная, где распоряжалась всем и всеми решительная, утомленная всеобщей нерадивостью и бестолковостью секретарша. Надменная и неприступная, как все ценимые, вхожие к большому начальству секретарши.
При виде цветущего от удовольствия Симана она кисло улыбнулась:
- Скоро обещал быть. Пройдите пока в Зал заседаний. Когда появится, приглашу.
- Фархадов недоволен банком, - чутко расшифровал ее холодность Симан, выходя из предбанника. - Обиделся, что мы требуем срочного возврата денег.
- А он хотел, чтоб мы поднесли их ему на День рождения?
Хачатрян хоть и смолчал, но позволил себе искоса зыркнуть: ирония в отношении крупнейшего клиента ему не понравилась.
В Зале заседаний, используемом сейчас как Зал ожидания, скопились люди. Наряду с холеными юношами с такими же, как у Хачатряна, букетами, много было бородатых, неухоженных мужиков в дорогих, но неловких на них "тройках", бригадиры с буровых, управляющие филиалами, подрядчики. У некоторых костюмные брюки были заправлены прямо в унты. Оживление среди них носило, как показалось Коломнину, характер несколько искусственный. Из-под него угадывалась общая озабоченность. Появление Симана почему-то вызвало среди присутствующих интерес. Его окружили. Оттиснутый Коломнин оказался предоставлен себе. Стены по периметру были увешаны вставленными в рамки фотографиями. И на всех запечатлен был в разные годы своей жизни и в разных обстоятельствах Салман Курбадович Фархадов - открыватель сибирской нефти.
Одна из них особенно привлекла внимание Коломнина. Сидящий у костра тридцатилетний южанин в робе и болотных сапогах с горячечным взглядом, нетерпеливо устремленным сквозь камеру в тайгу.
- Впечатляет, точно? - к Коломнину подошел невысокий широкоплечий человек. Как и остальные, был он в костюме. И костюм как будто подогнан по коренастой фигуре. Но только при каждом движении возникало ощущение, что как только двинет он плечищами чуть поэнергичней, тут же послышится треск сукна. Да и самому ему, видно, так казалось, потому что то и дело неуютно подергивался. Подошедший с удовольствием вгляделся в фото. - Огромного масштаба человечище был.
- Был?!
- Ну, то есть это же на пике, когда он только шел к цели. И как шагал!.. Нет, и сейчас крупно дышит. Да сам убедишься. Просто иная жизнь настала. Так сказать, обыденность. Понимаешь? Из былины в повседневность, в сию, можно сказать, минутность - это всегда непросто. Он повел шеей, нервно поддернул узел галстука.
- Достало, еж твою! Как в хомуте. Кстати, Резуненко мое фамилие. Виктор.
- Коломнин. Из банка "Авангард".
- Догадался. И даже знаю, с чем приехал. Потому и подошел. Разговор к тебе имею. Можно сказать, конфидансный. Насчет "Нафты".
- Симан Ашотович не помешает? - Коломнин заметил, что встревоженный Хачатрян принялся пробираться к ним.
- Может, и нет, - Резуненко изобразил легкую заминку, из которой стало ясно: лучше все-таки тэт на тэт. - Давай так. Тебе когда на мозги как следует накапают, отзвонись. Подброшу информации. Он всунул визитку и, махнув с безразличной приветливостью подоспевшему Симану, отошел к поджидавшей в стороне группе.
- Чего он хотел? - неприязненно поинтересовался Хачатрян. - Небось, гадость какую на Фархадова лил?
- Да нет. Наоборот.
- Значит, темнит. Он при Тимуре "Нафте" поставлял трубы для бурения. А год назад отодвинули, - передали заказ "дочке" Паркойла. Сам понимаешь, - другой уровень связей. Вот и злобствует. Много этих обиженных. А у кого их нет? Кто дело делает, на того всегда компромат сыщется. Только развесь уши, - такого напоют!
Симан аж побледнел от негодования, - то ли о Фархадове говорил, то ли о себе.
- Приехал! Приехал! - послышались выкрики. Кто-то из самых ретивых побежал вниз.
Приободрились и в Зале ожидания. Банковские юноши принялись встряхивать букеты. Буровики и подрядчики потянулись к приготовленным коробкам.
Но оживление вспыхнуло разноголосицей у открывшегося лифта, прошумело мимо и затихло в приемной. Прошло еще с пять минут, пока в Зал вошла секретарша, нашла Хачатряна:
