Сергей Валяев - Если он такой умный, почему он такой мертвый
Убить (жарг.).
- За что? - Это не ко мне. Это к Папе-духу, - но после того, когда понял, что мои собеседники нервничают, и сильно нервничают, снизошел к изложению фактов.
Моя версия основывалась на том, что господин Дыховичный являлся представителем столичных структур, занимающихся бизнесом на "слезах мака". Понятно, люди эти серьезны и не терпят ни малейшего сбоя в своей коммерции, где действует закон: не желаешь иметь никаких проблем - руби головы. Когда была обнаружена пропажа двенадцати килограмм товара, между Папой-духом и братьями состоялся нелицеприятный разговор, не так ли? После этого Собашниковы повели активные поиски вора, никак не подозревая Анастасию. В это время простенькая, как ситец, девочка вышла на подружку Викторию Шкурко, доверяя ей, как самой себе. Та обратилась к любовнику Суховею. Конечно же, бывший ментяга в той или иной мере имел информацию о деятельности постояльца "Орлиного гнезда". Туда он и отправился с лейтенантом Татарчуком и двумя дурехами. Но перед этим его взяла в крепкий оборот гражданка Милькина, решившая сыграть свою игру - игру на опережения. Каким-то образом она узнает от бывшего сослуживца Суховея, где хранится бесценный товар. Последующие события вполне закономерны: бывшая подполковница мастерит засаду у бухты Янтарная, надеясь таким радикальным способом завладеть порошком. Не учла Александра Алексеевна опыта и мудрости Папы-духа, который мгновенно взял ситуацию под контроль, как только ему под нос кинули для вкусовой пробы упаковку - его упаковку. Чтобы отыграть роль благородного идальго, которого все обманывают, он потребовал от братьев Собашниковых совсем мало - вернуть товар. До полудня. И навел тень на плетень, назвав имя Анастасии, не так ли? - Так, - ответил старший из Собашниковых. - Но где товар-то, мужик? - Догадайся с первой ноты, - посоветовал я. - Нота "Па". И продолжил излагать свою версию событий: господин Дыховичный решил вернуть не только товар, но и убрать из дела и, может, из жизни провинившихся братьев Собашниковых, не сумевших как бы соответствовать договору о сотрудничестве. Для этого была взята в кровавый оборот Вика Шкурко. Под пытками она назвала место тайника, после чего ее изуродованный труп был кинут в придорожных кустах горной трассы - кто будет искать?
Однако на этом фарт отвернулся от Папы-духа. Нелепая боевая засада у бухты Янтарная, малопонятный интерес представителя службы безопасности к магазинчику на перевале Дальний круг, вертолетная круговерть в горах, исчезновение Анастасии из надежно охраняемого особняка братьев Собашниковых, убийство гражданки Милькиной, подрыв автомобиля мэра и проч., заставили господина Дыховичного нервничать и предпринимать ответные меры. Чтобы полностью обезопасить себя и свою кураторскую деятельность на дивноморском побережье, он приказал своим трупоукладчикам зачистить местность. Те попытались увезти тело Шкурко и неудачно - помешала дорожная бригада. Думая, что улику будут перемещать по воздуху, Папа-дух отдал приказ подорвать вертушку, хотя там находился "его" человек, капитан Черных. В это время братья Собашниковы идут по ложному следу, в результате появляется еще один труп: Милькина сама становится жертвой нелепых обстоятельств. Между тем господин Дыховичный продолжает передергивать карты: обнаружив товар в тайнике магазинчика на перевале Дальний круг, он желает довести дело до логического конца - конца для некоторых участников событий. - А тебе какой прок, мужик? - прерывает меня старший Феденька. - Складно, аж тошно. - Мне нужен Папа-дух, живым или мертвым, - отвечаю. - И он вам нужен, и лучше мертвым. Если ошибаюсь, тогда простите. - Ошибаешься, мент. - В чем же? И выясняется, что господин Дыховичный предложил братьям Собашниковым следующую сделку: если они не возвращают товар в оговоренный час, он становится законным владельцем яхты. И никаких проблем - мир между ними навек. Я смеюсь: вот как надо обтяпывать мелкие делишки, господа. А вы не подумали: зачем нужны новому владельцу яхты те, кто его уже как бы подвел? Это первое. И второе, если есть такой уговор, к чему примешивать Анастасию? Ответ прост: с одной целью вырезать весь род Собашниковых вырезать до седьмого колена, как неоправдавших высокое доверие.
Мои столь пафосные речи произвели некоторое впечатление. Старший Федечка, заглотив рюмаху рома, выматерился еще раз кучеряво-стальной казематной проволокой. Младшенький Петечка печально задумался, как студент над конспектом по сопротивлению материала. - И что будем делать? - задала вопрос до сих пор безмолвствующая Стелла. Делать что-то надо, мальчики. Есть какие предложения? - спросила. Есть, - ответил я, menhanter.
Скособоченный рыбачий домик плавал в предрассветном тумане. Химеры сновидений бродили под его окнами. Анастасия спала - так спит счастливый ребенок, улыбаясь сахарным ангелочком. Вот бы только не знать, что натворил этот "ангелочек". - Это ты, - дрогнули ее ресницы, пугая сон. - А я думала, сбежал от меня. - Хотел, да не получилось, - и поцеловал холодный лоб - холодный, как утренняя волна. - А ты больше не уйдешь? - Весь день наш, - пообещал. - Спи. Она уснула на моей руке - девочка не могла знать, что я ее уже предал. Руководствуясь интересами дела, а также интересами самой Анастасии, между мной и братьями Собашниковыми была достигнута договоренность, которая предусматривала ее отлет в Канаду - к любимому дядюшке. Это было единственное условие, мне поставленное. И я решил выполнить его. Зачем калечить чужую молодую судьбу? Хотя, если быть откровенным, все это пустые отговорки: для меня прежде всего дело. Выполнить боевую задачу - вот высшая цель. Выполнить цель любой ценой? И что потом, menhanter?
И с этой неприятной мыслью проваливаюсь в омут небытия. И топь сна, как болото, вбирает меня всего. И, кажется, меня нет. Я был - и теперь меня нет. Где я? - Эй, соня, - родной голос возвращает меня в солнечную галактику, теплую и прекрасную. - Хватит дрыхнуть, старик, - и меня хватают за ноги. - Пошли на море! - Анастасия, - возмущенно брыкаюсь и выпадаю из домика на берег, песчаный и пустой. - Я тебе покажу, какой я старик! - Ну, догони-догони, молодой такой, - и улепетывает по влажной кромки между небом и землей. Кажется, я уже такую картину видел в кино: она бежит, он ее догоняет. Мило-мило. Да делать нечего - беги, menhanter, беги, солнце уже высоко, оно бьет в зените, а, значит, часы взрывного механизма уже запущены и скоро произойдет то, что должно произойти: братья Собашниковы, чтобы спасти свои жизни и жизнь сестры, напичкали личную яхту тротилом до ватерлинии, решив сделать подарок запоминающимся для нового владельца быстроходной "Анастасии" - запоминающимся на всю его оставшуюся мимолетную жизнь.
Господин Дыховичный, разыгрывая умную партию, предусмотрел все, не предусмотрел лишь одного: меня, menhanter. Того, кто способен для достижения своих корыстных целей поступиться своими принципами. Впрочем, какие могут быть принципы у охотника за "духом"? Хотя отсутствие принципов - это тоже принцип.
Анастасия мелькает розоватыми, как фламинго, пятками по мелководью. Она счастлива и вечна. Я бегаю за этим хохочущим фламинговым счастьем - ловлю его, обнимаю и падаю с ним в волну. - Ты меня любишь? - Люблю. - И я тебя, - смеется. - Ой, а это что за рыбка? - Золотая рыбка, солнце мое. Потом мы валяемся на горячем шелковистом песочке и о чем-то болтаем - о моде. Я поддакиваю Анастасии, щурюсь в морскую синь и вижу:
как в порт катит автомобильный кортеж из шести импортных лоснящихся колымаг; как этот кортеж рулит к яхте "Анастасия", готовой поднять паруса по приказу нового хозяина; как из лимузина выбирается он, новый хозяин, в летнем костюме от Версаче, а вслед за ним торопится восторженно-менуэтная, хитроватая Римма, девушка для личного пользования; как они в окружении телохранителей поднимаются на борт яхты, начиненной, как пирожок фаршем, двадцатью килограммами, напомню, тротила...
- Ты меня не слушаешь, - Анастасия приближает лицо к моим глазам. Смотреть прямо и отвечать, о чем я говорила? Я целую ее пересохшие губы и повторяю последние слова о том, что " Элизабет Харли, невеста Хью Гранта, счастлива, что наконец-то нашла духи, о которых мечтала всю жизнь. Цветочный аромат Pleasures от Estee Lauder напоминает ей английский садик..." - Так, радость моя? - улыбаюсь. - И чем еще наша Элизабет Харли счастлива?
- Ну слушай. Я продолжаю делать вид, что чрезвычайно обеспокоен проблемами моды на туманном Альбионе, а сам возвращаюсь в параллельный мир и снова вижу:
как на причале мрачные братья Собашниковы прощаются со своей плавучей красоткой; как она, прекрасная и легкая "Анастасия", отходит от причала для местного веселого круиза; как в руках господина Дыховичного победно пенится шампанское в бокале; как ветер рвет подымающие паруса и солоноватые брызги волн...
- Эй, ты где? - прерывает видение Анастасия. - Я здесь. - И я здесь. - И что? Повторить? - Нет, повторять ничего не надо, - смеется. - А лучше скажи, сколько нам еще в этой дыре сидеть? - Минут пять. - Правда? Анастасия не верит, я вынужден божиться, и она бежит в море, и плещется в нем, и счастливо смеется - она не знает, что через несколько дней мы расстанемся. Так сложились обстоятельства и мы вынуждены будем проститься.
