Эдуард Хруцкий - Приступить к ликвидации
Утром его с начальником вызывали в наркомат. Разговор состоялся неприятный, но, слава богу, короткий.
Начальник ГУББ, глядя куда-то поверх его головы, сказал:
- Когда я работал в Чите, мне все уши прожужжали: Данилов, Данилов. Где ваша хватка, подполковник, где хваленое оперативное мастерство? Медленно работаете, преступно медленно.
На обратном пути в машине начальник МУРа посмотрел на застывшее, каменное лицо Данилова и сказал сочувственно:
- Иван, я такое удовольствие имею ежедневно в пяти инстанциях. Ты успокойся. Но помни: с тебя спрос большой.
Три дня он сам допрашивал задержанных. Баранов не знал ничего, Виктор Розанов тоже.
Ночью Данилов вызвал Никитина и попросил привести Андрея.
- Ты уж извини, что поднял тебя, - сказал Иван Александрович, - но дела так складываются.
Он посмотрел на задержанного, на его горящие сухим светом глаза, на лицо, на котором сразу выступили скулы, и понял, что парень не спит. Не до сна ему нынче.
- Кури, правда, не "Казбек", но все же.
Задержанный взял папиросу, прикурил медленно, посмотрел на Данилова.
- Как паренек этот, в которого я стрелял?
- Повезло, бок ты ему прострелил. Врач сказал, на сантиметр левее, и пуля в живот вошла бы.
- Значит, и мне повезло. Может, поживу еще, начальник?
- Может быть. А хочется?
- А как ты думаешь? Тварь бессмысленная и то жить хочет, а я же человек.
- Поздно ты вспомнил об этом. Очень поздно.
Андрей молчал, крутя папиросу в пальцах.
- Ты мне вот скажи без протокола, для чего тебя Слон из Ярославля высватал?
- Он мне сказал, что человек есть, вроде барыга. Они у него с Матросом пока в шестерках бегают, но до поры. Ждут, когда он большое дело слепит, тогда порешат его и заберут товар и деньги.
Данилов внутренне усмехнулся, он вспомнил, как Виктор Розанов, захлебываясь, говорил, что среди блатных он наконец нашел верную дружбу и настоящую мужскую честность. Нет. В этом мире вместо дружбы предательство. А вместо честности - вероломство.
- Ты что-нибудь о банде слышал?
- Мало. Знаю только, что у них машина и они под Москвой шуруют. Знаю, что есть еще один человек. У него с Питером связь. Вот он и связан с бандой.
Данилов отправил задержанного в камеру и долго думал о том, что у него нет никаких подходов к банде.
Оставалась единственная надежда, что санитарная машина нарвется на заградительные посты. Спецсообщение было разослано всем подразделениям милиции, подвижным КПП, в штаб войск по охране тыла действующей Красной Армии, в НКГБ. Шли дни, но машина не появлялась. Банда, как говорят, подводники, "легла на грунт". Но это не меняло дела. Весь январь сотни людей в Москве и области искали любые следы.
Двадцать пятого января комендантский патруль проверял документы в дачном поезде, идущем в Загорск, пытался задержать человека в форме капитана медицинской службы, тот, отстреливаясь, выпрыгнул на ходу из вагона и скрылся. На месте перестрелки остались гильзы от пистолета "Радом".
Значит, банда не ушла, а только затаилась. До времени. Возможно, до весны. Теперь любое происшествие в городе Данилов "примерял" к этой банде, старался найти любую зацепку. Время шло, а следов пока не было.
МОСКВА - ЯРОСЛАВЛЬ - ВОЛХОВСТРОЙ
ЛЕНИНГРАД - МОСКВА. Февраль
Утром Данилову позвонил Серебровский. Он выполнял обязанности начальника МУРа. Начальник лежал в госпитале после операции аппендицита. Данилов два дня назад вырвался к нему. Начальник читал "Три мушкетера" издания Академии.
- Слушай, - печально сказал он Данилову, - веришь, нет, после гимназии впервые перечитываю. Книга-то великая. Нужная книга, она людей мужеству и верности учит.
Начальник в белой казенной рубахе, схваченной пуговичкой на горле, казался совсем молодым. А может быть, книга их юности наложила свою печать на его лицо? Данилов хитрыми путями достал яблоки и принес ему. Тот взял одно, понюхал и сказал печально:
- Детством пахнет.
Данилов потом шел по улице и вспоминал печальные глаза начальника, потрепанный томик "Трех мушкетеров" и яблоко в его руке.
Серебровский позвонил и сказал зло:
- Собирайся, Иван, начальник главка вызывает. Сейчас он с нами поговорит кое о чем и о пряниках.
Данилов пошел в отдел, где стоял большой платяной шкаф, оставшийся с тех пор, когда они официально жили на казарменном положении, вынул новый китель, снял гимнастерку и пошел чистить сапоги. В туалете он посмотрел на себя в зеркало. Вроде все нормально, щеки глянцево блестели.
Много лет назад в коридоре МЧК его встретил Дзержинский.
- У вас мало времени, Данилов? - спросил он.
- Есть время, Феликс Эдмундович.
- Тогда не забывайте бриться по утрам.
Данилов мучительно и жарко покраснел. С тех пор его никто не видел небритым.
Серебровский ждал его внизу. Он нервно ходил по тротуару, забросив руки за спину.
- Готов? - спросил он.
- Как видишь.
- Тогда поехали.
- Зачем вызывают?
- Из-за "докторов".
Так в МУРе называли ту самую банду.
- Значит, ордена нам сегодня не дадут, - Данилов открыл дверь машины.
Коридоры наркомата были пустынны и строги. Вся жизнь проходила за дверьми кабинетов с эмалированными овалами номеров.
Приемная начальника главка, огромная и сумрачная, была обита темными дубовыми панелями. Навстречу им поднялся капитан. Левая рука, затянутая в черную перчатку, беспомощно висела вдоль кителя.
- Полковник Серебровский и подполковник Данилов? - спросил он.
- Так точно, - ответил Серебровский.
- Подождите. - Адъютант скрылся за дверью, выполненной под шкаф.
- Порядок у вас тут, - мрачно сказал Данилов, - ни тебе здравствуйте, ни тебе...
Дверь распахнулась, на пороге стоял капитан.
- Прошу.
Начальник Главного управления, комиссар милиции второго ранга, сидел за огромным полированным столом. Ничего не было на этом столе, только пепельница и календарь.
- Товарищ комиссар, по вашему приказанию полковник Серебровский прибыл.
- Товарищ комиссар, по вашему приказанию, подполковник...
Комиссар махнул рукой.
- Садитесь.
Они сели. Начальник главка достал пачку "Казбека", толкнул ее через стол.
- Курите.
Они закурили, и синий ароматный дым поплыл по комнате.
- Ну что же, товарищи, я прочитал вашу справку по делу о банде "докторов". Кое-что, безусловно, вами сделано, но этого мало. Вы взяли второстепенных персонажей этой драмы. А главные герои еще на свободе.
Начальник главка был женат на актрисе, постоянно общался с деятелями театра, поэтому любил щегольнуть искусствоведческой эрудицией.
- Да, - продолжал он, - мало этого, у нас сегодня практически нет подходов к банде. Как ваше мнение, Данилов?
- Я изложил свое мнение в рапорте, но могу повторить: пока подходов нет.
- А вы смелый человек, Данилов.
- Какой есть, товарищ комиссар.
- Вы сказали, пока нет подходов, как понимать это пока?
- Работаем, ищем.
- Долго. Преступно долго. Я прочитал ваш рапорт. Наконец, нам товарищи из Наркомата торговли дали заключение по поводу изъятой вами бумаги для отрывных талонов и шрифта. Таким типом карточек пользуются в Ленинграде. Мы дали команду нашим товарищам в ЛУР, они кое-что нашли. Поэтому я принимаю решение. Вы, Данилов, берете двоих своих и едете в Ленинград. Блокада уже частично снята, и с четвертого февраля туда на поезде доехать можно. Правда, с пересадками, но можно. Помните, выход на банду там. У меня все.
Данилов и Серебровский встали и пошли к дверям.
- Данилов, - сказал комиссар, - задержитесь.
Он подошел к Данилову.
- Дело взял под контроль первый замнаркома. А вы знаете, что он человек крутой. Вы должны сделать все возможное. Поняли?
- Так точно.
- Нет, вы не поняли. Последствия провала операции будут оцениваться по суровым обстоятельствам войны.
Данилов помолчал, глядя на комиссара, потом ответил:
- Товарищ комиссар, я готов нести любую ответственность в любое время.
- Ну что ж, я предупредил вас. Смотрите.
- Я могу идти?
- Да. Впрочем, постойте. Вы пишете в рапорте, что ни у одного из задержанных не обнаружены вещи артиста Минина?
- Так точно.
- Ваши соображения?
- Мне думается, что есть еще кто-то, видимо, тот самый Брат, о котором говорится в письме. Наверное, он. С какой стати брать именно квартиру Минина? Мы сейчас отрабатываем все связи Артиста. Возможно, и выйдем на Брата.
- Желаю удачи. - Комиссар протянул руку.
В машине Серебровский спросил:
- Пугал?
- Немного.
- Он мужик неплохой. Из сыщиков, все понимает, но над ним начальство, - Серебровский присвистнул.
Шофер недовольно посмотрел на него.
- Ты чего? - хитро прищурился Серебровский.
- Нельзя свистеть, примета плохая, - мрачно изрек водитель, полковник, а бесчинствуете, как извозчик.
Серебровский захохотал.
- Вот, Иван, кто у нас главнее всех. Тебе хоть начальник главка фитиль вставлял, а мне шофер.
