Александр Рыскин - Страж вишен
Козыря допрашивал лично начальник криминальной милиции, которого банкир Никулин запросто называл Геной. Они давно знали друг друга – матерый уголовник и матерый милиционер. Второй много лет уже мечтал посадить первого, а первый мечтал, чтобы второй поскорее загнулся. Ни та, ни другая мечта пока что не воплотилась в реальность. Но сейчас у подполковника было преимущество – Козырь был у него в руках, а не наоборот.
– Послушай, Витя, – сказал подполковник. – Мы знакомы не первый год. И всё это время я не перестаю тебе удивляться. Нет, я понимаю – ты бандит, и работа у тебя бандитская. Живешь ты не по закону, а по этим вашим… понятиям. Но всему же есть предел. Как тебе пришло в голову угрожать Никулину – крупному банкиру, советнику губернатора? Ты что, совсем ополоумел, что ли? На что ты рассчитывал, скажи?
Козырь сложил руки на груди и откинулся на спинку стула.
– Во-первых, Геннадий Яковлевич, я никому не угрожал. А уж тем более, такому уважаемому человеку, как Павел Игнатьевич Никулин. Мой человек явился в офис «Регион-банка» и предложил господину Никулину договориться о деловой встрече – это я признаю. И если Павлу Игнатьевичу что-то там почудилось…
– Не морочь мне голову, Козырь! – с досадой сказал подполковник. – Ему не почудилось. Ты пытался давить на него и забить ему «стрелку». Но не учел, что он – не твоего полёта птица и по «понятиям» жить не обязан.
Подручный Сычева усмехнулся.
– На этот раз вы меня удивляете, Геннадий Яковлевич. Никулин-то как раз и живет по самым что ни на есть «понятиям». Он – беспредельщик. Когда он разобрался с хозяином московского банка «Заря» – мне это было до фени. Еще раньше он траванул Климовича – тоже, кстати, уважаемого человека и советника губернатора. Его «терки» с Огородниковой меня также не волнуют. Но вот когда он «заказал» моего друга и учителя Аркадия Сычева – тут уж, извините, надо бы дать ответ…
– Что ты несешь, Козырь? У тебя, видать, и впрямь «крыша» поехала! Никулин заказал Сыча? Отравил Климовича? Кто тебе рассказал всю эту ахинею?
– Да уж не сам придумал. Сычев знал про отравление. А насчет заказа… Ко мне человечек из Конторы приходил. Полковник, кажется. Армянин.
Начальник криминальной милиции надолго замолчал, хмуро глядя на арестованного из-под кустистых бровей. Похоже, Козырь не врал. А раз так – дело принимало весьма серьезный оборот. Вмешательство ФСБ способно круто изменить расклад. И грядущие осложнения могут вполне привести к тому, что полетят многие чиновничьи головы. В этой ситуации заступничество за Никулина очень легко обернется потерей кресла…
Всё это вихрем пронеслось в умной голове подполковника.
«Надо встретиться с этим фээсбэшником, – подумал он. – Узнать, откуда ветер дует. Судя по описанию, речь идет о Казарьянце. Уж этот своего не упустит. Да-а, если над Павлом Игнатьевичем сгущаются тучи, то это для многих не к добру…»
Отправив Козыря в камеру, подполковник порылся в своей записной книжке и нашел номер телефона, рядом с которым стояло две буковки – «Л.К.». Затем потянулся к трубке аппарата, но передумал; вышел на балкон, плотно прикрыл за собою дверь и только тогда решился набрать ряд цифр на клавиатуре мобильника…
Минск, осень 1998-го года
Оксана и Климович отправились в свою первую и последнюю совместную деловую командировку. Откровенно говоря, с самого начала они не верили, что что-то путное из этого получится. Поездка запомнилась им лишь шикарными банкетами, которые организовывали белорусские коллеги-бизнесмены, да долгими ночами в номере одной из лучших гостиниц – когда они могли любить друг друга до самого утра, а потом снова отправляться на заранее обреченные на неудачу переговоры. Нет-нет, им никто ни в чем не отказывал, упаси Бог! Наоборот, все только и говорили, что об укреплении двухсторонних связей на всех уровнях да о нерушимой дружбе русского и белорусского народов. Но едва лишь речь заходила о конкретных цифрах, о сроках и об обязательствах – радушные хозяева ловко уводили разговор в сторону, напирая, как в старые добрые советские времена, на идеологический, а не на экономический аспект.
Климовича это бесило; оставаясь с Оксаной наедине, он мрачно ругался, шел в душ, проводил там по часу, а затем возвращался и овладевал ею – молча, жестко, если не сказать – агрессивно. Но ей это нравилось. Она чувствовала в нем неуемную энергию, юношеский задор в сочетании с незаурядным интеллектом. Такого не было ни у одного из знакомых ей мужчин. Даже у отца Андрея, красавца-врача Илюши Зиненко.
Через полгода после возвращения из Минска они должны были вместе лететь в Европу, в Швецию. Но в последний момент Климович попросил ее лететь одну. Она поняла – он готовит ее к самостоятельным шагам, мягко отучает от своей опеки. И у него это получалось неплохо (впрочем, как и всё, за что он в жизни брался). Оксана поверила в свои силы, в то, что она теперь – личность, а вовсе не чей-то придаток, не ширма и не шикарная любовница, оттеняющая славу своего гениального шефа.
Областной центр России, 2003й год
Встреча Казарьянца с подполковником из криминальной милиции длилась около двух часов. Происходила она в городском парке, в тени раскидистых деревьев, вдали от посторонних глаз. Леон Ованесович говорил негромко, но крайне убедительно. Он сплел хитрую сеть из правды, полуправды и откровенной лжи, дабы на сто процентов настроить своего собеседника против Павла Игнатьевича Никулина. И ему это удалось. Ложь состояла в том, что владелец «Регион-банка» якобы стал фигурой, неугодной Москве и что люди из высоких кабинетов дали добро на расправу с ним, поставив, однако, условие, чтобы всё было строго в рамках закона.
Начальник криминальной милиции был убежден, что Казарьянц записывает их разговор. Любая оплошность, даже оговорка могли иметь для подполковника тяжелые последствия. И он решил максимально обезопасить себя. Он сказал: «Хорошо, я подумаю, что можно сделать». Но Казарьянцу этого было мало. Он продолжал исподволь давить, добиваясь, чтобы его визави полностью «сдал» Никулина, отказался от мысли о его поддержке. Геннадий Яковлевич испугался. Конечно, он не показал вида, чтобы не потерять лицо. Но понял – раз этот настойчивый человек из Конторы так ополчился против влиятельного банкира – значит, Москва действительно дала отмашку. Старому милицейскому волку не пришло на ум, что его коллега из ФСБ просто отрабатывает гонорар, полученный от таинственного Вахи.
К концу разговора Геннадий Яковлевич твердо пообещал разобраться с Никулиным и довести до конца дела о похищении владельца банка «Заря» и об убийстве криминального «авторитета» Аркадия Сычева…
Глава тринадцатая
Санкт-Петербург, осень 2003го года
Александр Тимофеевич плохо себя чувствовал с самого утра. Завтракать не хотелось. Он просто сидел в своем инвалидном кресле и смотрел через окно на улицу, на людей… Казалось бы, с годами пора было уже и привыкнуть к своему положению. Или, по крайней мере, не делать из этого трагедии. Но нет – старик чувствовал, понимал каждой клеточкой своего больного, угасающего организма, что отдал бы всё на свете, и даже больше только за то, чтобы один раз пройтись по Невскому на своих собственных ногах.
«Кому нужны деньги, когда не можешь ими воспользоваться? – печально думал он. – Эх, если б мне все это в молодости…»
Из прихожей донесся звук открываемой двери – вернулся из института внук. Прошел на кухню, вымыл руки…
– Здравствуй, дедушка. Как ты себя чувствуешь?
– Здравствуй, Петя. Все, как обычно. Что у тебя?
– Да ничего. Лекции, семинары… Одно хоть хорошо – с друзьями встречаюсь. А как твоя книга?
– Стоит на месте. Не пишется мне что-то. Осень, наверное. Петя, я хотел с тобой поговорить…
– Да, дедушка.
– Ты присядь.
Юноша послушно опустился на стул.
– Я давно собирался сказать тебе это, но… Боюсь, ты неправильно меня поймешь.
– Ну, я постараюсь, дед, – улыбнулся Петя.
– Ты ведь знаешь, что я воевал…
– Ну конечно. Вон у тебя сколько наград!..
Старик отмахнулся.
– Не в них дело. Я и после войны продолжал оставаться в строю. Если бы вовремя уволился из армии – ходил бы сейчас как все, на своих двоих…, – на лице Александра Тимофеевича отразилась глубокая, неподдельная печаль. Но он собрался с силами и продолжал. – Я служил в специальном подразделении, которое выполняло…не совсем обычные задания.
– Вроде спецназа, что ли? – с удивлением спросил внук.
– Вроде, – подтвердил Александр Тимофеевич. – Любимцы Берии – вот как нас называли. За многое из того, что мы тогда делали, мне сейчас стыдно. Но был у нас закон… Если кто-то из наших погибал, мы обязаны были отомстить. Из-под земли находили виновника и… Ты сам понимаешь.
– Интересно, – прошептал Петя. – О таком в книжках не прочитаешь.
