Наталья Борохова - Адвокат черной королевы
– Быть не может… кто это… опять!
Картина была до отвратительности ясна. Оставаться рядом не имело смысла, как, впрочем, и звонить в «Скорую помощь». Бедняжке Павловской уже не поможешь, а вот самой Елизавете необходимо было поскорее убираться отсюда прочь.
Однако было одно дело, которое, несмотря на страх и ужас, сковавший Дубровскую, следовало сделать. Фотография… Вот то, что могло хоть как-нибудь помочь Елизавете. Снимок, на котором была запечатлена Павловская и тот самый Данилкин. Живой он или мертвый, но Дубровская каким-то шестым чувством понимала, что цепь необъяснимых и страшных событий началась с него. Чем поможет ей эта фотография, она представляла пока слабо. Одно девушка знала твердо, что, если она упустит такую возможность сейчас, позже ей уже не представится подобный шанс. След невидимки будет безвозвратно потерян…
Елизавета выскочила в гостиную. Бегло оглядев комнату, она бросилась к стеллажу, где заботливой рукой хозяйки были расставлены книги, какие-то стильные безделушки. Открыв единственный шкафчик, она увидела там хрустальные фужеры. Фотографий не было.
Стараясь не паниковать, Дубровская пыталась припомнить детали их недавней встречи. Сделать это было трудно, потому что мысли лихорадочно перескакивали с одного на другое, и ей хотелось лишь одного: бежать из этой квартиры без оглядки.
Наконец в голове сработал какой-то переключатель, и Лиза вспомнила, что заветный снимок находился в пестрой коробке, которую хозяйка принесла из другой комнаты. Вот только откуда: из спальни, из кабинета или же из гардеробной?
Логично рассудив, что никому не придет в голову хранить фотографии в ванной или же в туалете, Дубровская решила начать поиски со спальни. Выдвинув ящики комода и перерыв плательный шкаф, Лиза на минуту остановилась. Ей почудился какой-то шорох. Но, подумав, что ее нервы дают сбой и посторонние звуки ей только мерещатся, она ринулась в гардеробную. Там коробок было предостаточно. Она рванула на себя одну из них, по внешнему виду чем-то похожую на искомую, но внутри оказались туфли. В других также была обувь. Босоножки из тонкой кожи, сапожки со шнуровкой, туфли на низком каблуке, мокасины, кроссовки… Зачем людям столько обуви?
У Дубровской не было времени раскладывать все по местам, поэтому содержимое коробок было сброшено в одну кучу на полу. На верхней полке оказались кортонки для шляп, какие-то чехлы. Потянувшись за очередной картонкой, Лиза не удержала равновесие. Раздался грохот. Она упала, больно ударив руку. Сидя среди разгромленной гардеробной, девушка отчаянно соображала, что она еще может предпринять. Внезапно она услышала быстрые шаги. Вернее, это был топот множества ног. Раздались голоса, дверь гардеробной едва не слетела с петель, и какие-то люди в форме ворвались внутрь.
Лиза ничего не успела сообразить, как ее с силой подняли с пола. Кисти рук ей завели за спину и заломили вверх, так что девушка согнулась в три погибели. В таком виде ее сопроводили в гостиную и почти швырнули на диван. С двух сторон уселись дюжие ребята. Остальные члены команды бегали, как муравьи в растревоженном муравейнике. Раздавались короткие команды по телефону, рядом щелкал фотоаппарат, работала видеокамера. Грязные ботинки топтали нежное ковровое покрытие, оставляли следы на паркете. Если бы это довелось увидеть Алине, она была бы страшно недовольна…
Кто-то энергичный, в сером пиджаке и черных туфлях, плюхнулся напротив Дубровской в кресло. Лиза увидела холодную улыбку, и незнакомый бесстрастный голос произнес:
– Вы арестованы, Елизавета Германовна. Нет смысла увиливать от ответственности. Вас взяли на месте преступления…
Казалось бы, все предшествующие этому заявлению события должны были морально подготовить Елизавету к тому, что за ней идет охота. Но слова человека в сером костюме настолько взволновали ее, что Дубровская подскочила на диване, как пружина. Парни в камуфляже среагировали молниеносно. Они придавили ее к спинке так крепко, что на несколько мгновений девушка лишилась притока воздуха. Это ее немного отрезвило.
– Надеть наручники? – коротко спросил один из них. Вопрос адресовался человеку с холодной улыбкой.
– Не стоит, – ответил он. – Куда она денется?
Действительно, бежать было некуда. Повсюду были люди. Они деловито сновали по квартире, изредка бросая в сторону девушки заинтересованные взгляды. Чего в них было больше: любопытства, недоумения, ненависти, Лиза не могла разобрать. Для них она была преступницей, опасной и изворотливой. Они не видели в ней человека, скорее взбесившееся дикое животное, которое хорошо бы пристрелить, да вот не позволяют законы. Предстоит выполнить кучу формальностей, прежде чем эта зверушка окажется там, где ей положено быть, – за решеткой.
– Я – Воронин Владимир Васильевич, следователь прокуратуры области. Расследую дело об убийстве гражданина Плешака на территории туристической базы «Кедры», – представился строгий мужчина. – Надеюсь, вы не будете валять дурочку, а честно и откровенно поведаете мне всю правду об этом малоприятном дельце.
– Я никого не убивала, – прошептала Лиза.
– Ясно, – махнул рукой Воронин. Он, кажется, не ждал от нее иного ответа. – Значит, нам предстоит тяжелая и нудная работа. Как я понял, вы плохо усвоили истину о том, что чистосердечное признание…
– …самая короткая дорога в тюрьму, – пошутил кто-то из присутствующих.
– Да помолчите вы, – в сердцах воскликнул следователь. – Занимайтесь-ка лучше своим делом. Тут работы на всю ночь, а они шутки шутят… Ну, так как, Елизавета Германовна, может, откроете нам маленький секрет: за какие грехи вы утопили гражданку Павловскую?
– Вы думаете, что это сделала я? – поразилась Лиза.
– А что, тут еще кто-то есть? – съязвил следователь, поднимая глаза к потолку.
– Я объясню, – пролепетала Дубровская. – Я пришла к Павловской потому, что мы с ней договаривались о встрече. Когда я заглянула в ванную комнату, она уже плавала в воде. Может, это был несчастный случай? Знаете, я читала…
– Довольно, – прервал ее Воронин. – Ваша защитительная позиция мне, в общих чертах, ясна. Можете не продолжать.
– Почему вы так со мной разговариваете? – сказала Лиза, и ее губы задрожали.
– Потому что вы – убийца. Вас застукали в момент, когда вы, после жестокой расправы над Павловской, обчищали ее квартиру. Искали деньги? Или, может, драгоценности? Вы, как я вижу, даже тряпками не побрезговали!
– Я ничего не хотела брать! – закричала Елизавета.
– А вот это вам будет очень трудно доказать, – пообещал Воронин. – Видите, вон того милого человека с видеокамерой? Он в деталях заснимет на пленку тот беспорядок в квартире жертвы, который вы учинили. Скажете, что вы искали спасательный круг?
Лиза беззвучно глотала воздух ртом. Она была нема, как рыба.
– Нечего ответить? Тогда посмотрите вон туда. – Следователь указал в сторону ванной комнаты. – Там сейчас трудится еще один славный парень с чемоданчиком. Криминалист. Я не сомневаюсь, что ваши пальчики будут найдены повсюду. Вы еще не успели уничтожить отпечатки пальцев? Протереть ручки, кнопки, словом, все, чего вы касались? Ну, и славненько…
– Я не виновата! – мотала головой девушка.
– Хватит, – рявкнул следователь. – Уведите ее! Она начинает действовать мне на нервы. Доставьте ее в изолятор временного содержания. Когда мы здесь закончим, я допрошу ее в присутствии адвоката. Мы должны соблюсти все ее права. Не каждый день попадаются такие клиенты!
Молодцы в форме подхватили Дубровскую под руки и поволокли к выходу. Им пришлось нелегко, несмотря на то что преступница была легкой как пушинка. Она сопротивлялась отчаянно, как зверек, попавший в западню: брыкалась, выворачивалась, висла на их руках.
– Я не убивала. Не убивала! – кричала она, и эхо вторило ей, разбивая вдребезги тишину спящих квартир…
Все последующее запечатлелось в ее мозгу короткими фрагментами.
Щелк! Холл на первом этаже. Море лиц, вспышки фотоаппаратов, какие-то выкрики. Среди серой массы она замечает знакомую физиономию адвоката Афонина. В его взгляде отчетливо читается торжество. Он тычет в нее пальцем и что-то возбужденно кричит. За письменным столом сгорбилась Полина Кузнецова. Куда, спрашивается, девался ее апломб? Она смотрит пустыми глазами на людское сборище и соображает, похоже, еще хуже, чем Елизавета. А вот молоденькая журналистка с ручкой и блокнотом. Такая же шустрая и деловая, какой совсем еще недавно была сама Лиза. Она жадно рассматривает преступницу, стараясь не пропустить ни одной детали захватывающего зрелища.
Щелк! Выкрашенные в отвратительный горчичный цвет стены казенного дома. Кто-то заспанный и злой сует ей под нос официальные бумаги, требуя росписи. Ее пальцы мажут черной краской, а затем, каждый отдельно, откатывают на специальном бланке. Процедура закончена. Она может вытереть руки грязной тряпкой.
