Хуан Мадрид - Подарок фирмы
— Подожди, Драпер, — прервал я его. — Какая адвокатская контора ведет дело?
— Двое молодых парней. Контора находится на улице Ла-Пзс. Почему это тебя интересует?
— Хочу знать, исчерпаны ли все законные средства.
— Естественно… Но к братцу Нельсону так просто не подступишься. У него все заложено: поместье, трехэтажный дом, торговые центры… Судиться с ним — значит потерять как минимум два года на рассмотрение дела в разных инстанциях, составление всяких бумаг, продажу собственности с аукциона и прочее… Хорошая канитель. Я думаю, нужно действовать иначе. — Он улыбнулся. — Найти более быстрьЕЙ и эффективный путь.
— Например?
— Понимаешь, нам удалось узнать, что этот мошенник весьма удачно вкладывает капитал, нажитый на брошюрках. Он скупает квартиры на побережье и в Мадриде яа имя своей матери, некой Аделы Крусес, живущей в Мейами и иногда приезжающей в Мадрид, чтобы проведать сыночка и проверить, как у него идут дела. Есть подозрение, что именно она и является хозяйкой предприятия. У сеньоры слава респектабельной и умной финансистки, имеет свое дало в Майами, связи в Испании, которые мы нэ смогли до сих пор установить, но, очевидно, это влиятельные связи. Учти, что двадцать миллионов дохода в месяц, причем дохода, не облагаемого налогом, поскольку он занимается благотворительной деятельностью, — большие деньги. Вполне возможно, что в настоящее время мамочка находится в Испании и даже в Мадриде.
Сеньоре, наверно, не понравятся кое-какие подробности о поведении ее драгоценного сыночка. А мы такими подробностями располагаем… Уже больше недели братец Нельсон не ночует в Фуэнлабрада. Херардо выследил его и обнаружил, что у него есть квартирка на улице Альберто Алькосера, 37,11 — Б. Гнездышко записано на имя мамаши.
Вот где мы и должны припереть его к стенке. Мальчик проводит все ночи с какой-то женщиной.
— Вот что ты задумал. — Драпер нервно пригладил волосы и посмотрел на меня. В его взгляде сквозило тревожное ожидание. — Ты, значит, хочешь, чтобы кто-то проник в квартиру, застал там его с поличным и путем шантажа вынудил заплатить долги. Я тебя правильно понял?
— Ну что ты… При чем тут шантаж?
— Это настоящий шантаж, Драпер.
— Триста тысяч за пленку, на которой будет запечатлен Нельсон, застигнутый на месте преступления.
Я положил разноцветные брошюрки и фотографию толстого парня на стол и закурил сигарету.
— Триста тысяч. Тони. Кроме тебя, это дельце никто не провернет. — Я выпустил дым в потолок.
— Мне не все здесь ясно. — Драпер удивленно поднял правую бровь. — Этот парень весьма убедительно доказал, что он не дурак. Дело у него на мази, под него не подкопаешься, прибыли огромные, налоги он не платит.
Что для него значит такая мелочь, как четырнадцать миллионов, при его-то доходах? Вместо того чтобы заплатить, он ведет себя как идиот, предпочитает сражаться с банками, с кучей кредиторов, с адвокатами, с таким тертым калачом, как ты, наконец. Проще было бы заплатить.
Почему он не платит? Этого я не понимаю.
— Ты в своем репертуаре. Тони… Откуда я знаю? Факт, что этот подонок Нельсон не хочет платить, и наше дело его заставить. Остальное не должно тебя волновать.
Я продолжал пускать дым в потолок.
— И все же это странно, Драпер, что бы ты ни говорил.
Расскажи мне подробнее про эту Аделу Крусес. Что вам удалось узнать о ней?
— Не много. Мы больше занимались сыном. Кажется, она родом из Луго. На Кубу уехала совсем ребенком с матерью и младшей сестрой. Мы не знаем, чем они там занимались, но после победы революции они вернулись в Испанию, судя по всему, при деньгах. Мы вышли на нее только после того, как заинтересовались Нельсоном. Живет она в Майами, занимается финансовыми операциями, капиталовложения и прочее. Иногда приезжает в Мадрид.
— А вторая сестра?
— Представления не имею. Наверно, тоже в Майами.
— Меня волнуют два вопроса: почему он не платит… и вторая сестра.
— Какого черта тебе далась вторая сестра? Нас интересует Нельсон. Если удастся заснять мальчика с его курочкой, я тебе заплачу. Можешь не сомневаться.
— Мне нужен маленький, легкий в управлении фотоаппарат со вспышкой и чувствительная пленка. Фотоаппарат можно взять напрокат, это все не проблема. Кроме того, мне потребуется помощник, лучше всего подрядить какого-нибудь «домушника» или «медвежатника», специалиста по открыванию замков.
— Прекрасно, Тони! Делай как знаешь.
— Для этого мне потребуется еще сто тысяч, не считая пятидесяти тысяч на фотоаппарат и прочее, плюс еще пятьдесят на накладные расходы. Итак, всего это будет стоить тебе полмиллиона, Драпер.
— Ты с ума сошел? Полмиллиона? Что ты такое плетешь? — Я встал. Затянулся в последний раз и раздавил сигарету в хрустальной пепельнице. Драпер тоже встал. — Погоди, куда ты? Не дури! Откуда я возьму тебе полмиллиона? Сам подумай.
— Мне надоело торговаться, я устал от всего этого.
Твоя контора получает тридцать пять процентов от общей суммы долга, то есть больше четырех миллионов. Если, конечно, ты сказал правду по поводу четырнадцати миллионов. Лично я тебе не верю.
— Сядь, Тони, пожалуйста, сядь.
— Нет, я пошел обедать. Я устал от сидения с тобой.
Он вышел из-за стола и обнял меня за плечи. Как я и ожидал, у него изо рта несло тортильей из дохлых крыс.
— Ладно, пусть будет полмиллиона. Не заводись.
Слишком многим я должен платить, не забывай про адвокатов и прочих…
— Сколько он задолжал в действительности, Драпер?
Старик отступил нэ шзг. Лицо его побледнело, черты расплылись, как. бу,~.то подул ледяной ветер. Потом прокашлялся и пожевал губами.
— Двадцать два миллиона, — голос его звучал неуверенно.
— Так. Мне нужны двадцать пять тысяч аванса. Своих денег у меня нет.
— Конечно, конечно…
— Наличными.
Я стоял у дверей и сг. ютрел, как он копается в ящиках.
Наконец он вынул конверт, отсчитал пять билетов по пять тысяч, вложил их в конверт и нехотя протянул мне.
Новенькие, хрустящие купюры. Я положил деньги во внутренний карман пиджака.
— Спасибо, Драпер. Теперь ты мне остался должен ровно полмиллиона. Считай, что двадцать пять тысяч ты заплатил за то, что пытался навесить мне лапшу на уши.
По рукам?
Он смотрел на меня, не моргая.
— Ладно. Сколько времени тебе нужно?
— Дай мне несколько дней. Я тебе сообщу.
— Ты ведь сумеешь сработать это дельце. Тони, правда?
— Да, — ответил я, открывая дверь.
В коридоре никого не было.
Драпер молча наблюдал за мной. Взгляд у него был какой-то странный.
Он даже со мной не попрощался.
21
Супермаркет "Идеальный очаг" занимал весь угол площади Пуэрта-Серрада и улицы Толедо. Огромные красные буквы были видны издали. По обе стороны от входа висели увеличенные фотопортреты матери Кристины в полный рост. В руках она держала хозяйственную сумку с продуктами компании Фуэнтес. В глаза бросались яркие этикетки на банках мясных консервов. Сеньора улыбалась. Одета она была как домашняя хозяйка, выскочившая из дому за продуктами в ближайший магазин.
Я толкнул двери с табличкой «Администрация». Столы стояли в два ряда, как парты. За каждым столом виднелась голова, склонившаяся над бумагами. Никто не обратил на меня никакого внимания.
Я прошел в глубину, где за отдельным столом сидела женщина лет пятидесяти с сильно накрашенным бледным и узким лицом. Она что-то быстро печатала на машинке.
На мой вопрос, могу ли я видеть Кристину Фуэнтес, она вообще не отреагировала, даже головы не подняла.
Спустя некоторое время женщина все же спросила:
— Вы записаны?
— Думаю, что да. Меня зовут Антонио Карпинтеро.
Она открыла большой блокнот в красном переплете.
— Извините, — тонкие губы, тронутые морщинками, презрительно скривились, — вашей фамилии здесь нет.
— Мы договорились о встрече. Сообщите, пожалуйста, сеньоре, что я жду.
— Донью Кристину нельзя беспокоить. Она очень занята. Если вы по делу, я могу вас выслушать.
— Мне нужно поговорить с сеньорой лично. Она могла забыть о нашей договоренности. Бывает, не правда ли?
Женщина оглядела меня с ног до головы с явным неодобрением и отвернулась, хотя я специально надел лучшее, что у меня было: темно-коричневый пиджак, купленный за пять тыслч песет в последний день распродажи, устроенной фирмой «Ариас» по случаю ликвидации магазина, брюки цвета корицы и накрахмаленную белую рубашку с коричневым галстуком.
— Зайдите в другой раз, — скрипучим голосом произнесла она и снова положила пальцы на клавиши машинки. Пальцы ее были похожи на когти большой хищной птицы, в которых зажата кость. — Я очень занята, извините, — и принялась стучать на машинке еще быстрее, чем раньше. Я положил руку на каретку.
