Ольга Ветрова - Эликсир вечности
Хотя… Минуточку! Разве не об этом предупреждают в женских журналах? Не этому ли посвящены различные психологические тесты о взаимной совместимости полов и о том, можно ли назвать отношения идеальными или лучше промолчать?
Ваш парень вас стесняется, предпочитает производственное совещание вечеру в вашем обществе, не считает ваших друзей своими. Жаль вас разочаровывать, но это уже не ваш парень…
Юра так давно меня знает, что я ему надоела? Черт! Но он-то мне нужен. И вовсе не для статуса, а потому, что с ним – спокойно, надежно, правильно. Если воздушный шарик не привязать за ниточку, он улетит и потеряется. Я не хочу теряться. Я хочу, чтобы Юра крепко держал меня. Но вот какие у него планы на сей счет?
Я была так поглощена этими мыслями, что не заметила, что мои гости напряженно молчат, пытаясь придумать тему для разговора.
– Николай, какая классная идея насчет истории повседневности! – поспешила на выручку я. – Рит, представляешь, газета – как исторический источник, как свидетельство эпохи…
– Наверное, так и есть, – кивнула Ритка. – Правда, рекламные статьи свидетельствуют лишь об уровне доходов заказчика.
– Но вы-то занимаетесь новостями, Маргарита, – деликатно возразил Сивоброд. – Археолог – тот же журналист. Откопал сенсацию, описал ее, сделал достоянием масс.
– Что вы, археологам приходится труднее. Журналист обычно ничего тяжелее ручки и диктофона в руках не держит, – эта была реплика Ритки.
Каждый старался сказать что-то приятное собеседнику. Интеллигентные люди! Правда, держатся немного официально.
– Кстати, мы с Марго тоже бывали на раскопках, в студенческие времена, – вспомнила я. – Лето, жара, мускулистые парни рядом. Любовь-морковь. Романтика!
– Думаю, Николай не об этих глупостях говорит. А о работе, находках, исследованиях, – возразила подруга. – Мы-то с тобой были не слишком полезными членами экспедиции.
– Вот еще! Мы за кухню отвечали. Это самое главное в походе, – не согласилась я. – Правда, пару раз мы нашкодили. У нас там ощущался дефицит пресной воды. А нам очень хотелось голову помыть, прическу навертеть. Не ходить же растрепами перед красавцами с лопатой! Так что все – на раскопы, а мы – к канистре.
– Помнишь, у нас было два котла для супов: один для всех, а второй – для парочки наших вегетарианцев? И мы однажды в оба котла забухали тушенку, – подхватила Ритка эстафету воспоминаний. – А потом вылавливали мясо и перебрасывали в другую посуду. Овощееды и не заметили, что супчик – на мясном бульончике. Все удивлялись – почему так вкусно?
– Ого, получается, что я ничего о раскопках не знаю, – рассмеялся Сивоброд. – Неужто и мои ребята нечто подобное вытворяют?
Кажется, обе стороны расслабились. Я прямо-таки хозяйка великосветского салона! Чемпионка мира по ведению непринужденных бесед. Даже Петровской не к чему было бы придраться.
Я не могла не вспомнить свои помпейские впечатления.
– Да, Помпеи – рай для археологов, – не без зависти вздохнул Николай. – Мало того, что климат теплый. Копай круглый год. Так еще такие говорящие находки! Сохранилась даже рыбья чешуя в том месте, где на городском рынке размещались рыбные ряды. При раскопках нашли скальпели, ножницы, зажимы. Это говорит об уровне развития медицины. А сосуды для подогрева вина чем-то похожи на наши самовары.
– Надо же! Что для жителей Помпей – катастрофа, унесшая сотни жизней, то для остального человечества – редкая удача, возможность заглянуть в глубь веков, – отметила Марго.
Разговор плавно перешел на черных археологов. Не итальянских, наших. На тех, кто проводит раскопки без официального разрешения – так называемого открытого листа. К находкам они относятся весьма небрежно. Не описывают их, не определяют эпоху, а просто кладут ценности к себе в карман. Это незаконно, но прибыльно.
– Из-за этих черных копателей в нашей истории, наверное, столько белых дыр, – предположила Ритка.
– Это уж точно! – кивнул Сивоброд. – Иногда нам достаются лишь их следы на месте преступления. Ямки, разрытия. Однажды я всю зиму сидел в библиотеке, копался в архивах, справочниках. Сопоставлял. Вроде бы нашел место, где могла оказаться еще не изученная стоянка кочевников. Летом вывез туда ребят, и – облом! Там уже поработали эти паршивцы с металлоискателями. И, кажется, нашли что-то ценное. Нам же пару черепков оставили, словно издеваясь. Им все золото, бронзу, серебро подавай.
«Или печатку с пальца покойника», – почему-то подумалось мне. Тоже ведь черные копатели…
Наш разговор прервал приход Юры. Он явился с целым пакетом печеностей из дорогой пекарни, расположенной неподалеку от его дома. Нечто мучное под названием киш. С самыми разными начинками: от брынзы и грибов до вишни и шоколада. Очень вкусно!
– Как детишки? – поинтересовался Юра и у Ритки, и у Николая.
И оба нашли, что ответить.
– Второклашки недавно спросили: сколько бы стоило мясо мамонта на нашем базаре? Дороже свинины? – улыбнулся Сивоброд.
– А мои тут поспорили, почему искрит розетка, – подхватила Маргарита. – Дочка была уверена, что электричеству там скучно и оно хочет с ними поиграть. Сын утверждал, что, наоборот, это предупреждение, чтобы они туда пальцы не совали, ведь внутри живет молния.
– Хотите, я к вам зайду, зачищу контакты, искрить и перестанет, – тут же предложил бородач.
Да, не зря Таблица Менделеева к нему клинья подбивает. Завидный жених! Спокойный, добрый, сильный. В хозяйстве такой человек точно пригодится.
– Ну зачем же вас утруждать? Я уже электрика вызвала, – покраснела Марго.
Я посмотрела на Николая более внимательно, чем обычно гляжу на него. Неужели он не нравится Ритке? Николай не аристократ, конечно, как Юра. Он скорее интеллигент-разночинец. Из тех, кто и подкову согнет, и ручку даме поцелует. Очень симпатичный. И у Ритки глаза так и сияют. Так почему бы ему не зачистить контакты, в конце концов?
Юра наполнил наши бокалы.
– За твою новую работу, клубничка! – провозгласил он. – Думаю, она откроет тебе новые страны и перспективы. Да и ты ей тоже…
Я не смогла сдержать улыбки. Юра – мой! Зря я себе что-то такое напридумывала. С чопорной Петровской ему будет скучно. Я нужна ему такой, какая я есть. С расследованиями, друзьями и неумением испечь киш.
– Кстати, Виктория, я уже выполнил твое поручение. Разузнал о смерти самоварного фабриканта. История и вправду захватывающая, – перешел к основному блюду Николай.
– Так быстро? Как тебе это удалось? – восхитилась я.
– Ну, в архивах я давно уже свой человек, – скромно ответил Сивоброд и положил на стол блокнот со своими заметками.
– Еще бы, там ведь женский коллектив, – догадалась я. – Наверное, ты им и единицы хранения таскать помогал, и проводку чинил. И никто, между прочим, не отказывался!
– Помогал, случалось, – кивнул Николай. – До верхних полок очень тяжело добраться. Работник архива – профессия травмоопасная. И со стремянки рискуешь свалиться, и тяжеленный том на голову как спикирует – мало не покажется. Но зарплаты такие, что баскетболисты работать там желанием не горят. Остаются добровольные помощники. И эти милые дамы в долгу не остаются. Так вот, Виктория, вернемся в 1912 год. Согласно архиву полицмейстера господина фон Вернера, смерть фабриканта Салищева признали самоубийством. Было установлено, что он соблазнил свою юную племянницу. И это – при жене и детях. Вроде бы дело ясное: супружеская измена, растление, общественное порицание. Он убил девушку и покончил жизнь самоубийством. Привлекать к суду некого и незачем.
Что ж, это я уже и так знала. А вот дальше пошли эксклюзивные сведения.
– Однако в деле присутствует некий любопытный документ, – продолжил археолог с таким видом, словно он наткнулся на весьма интересный культурный слой. – Рапорт тайного агента сыскного отделения. Он извещает, что у господина Салищева была многолетняя связь с некой мадам Мари – содержательницей борделя в Кашинском переулке.
Публичные дома в то время существовали вполне легально и размещались в центре города. Салищев регулярно посещал «номера», наряду с другими известными в городе людьми: купцами, банкирами, офицерами. Однако, по слухам, он не к девочкам ходил, а к хозяйке. Дело, впрочем, обычное. Мадам Мари была кем-то вроде куртизанки. Молодая еще женщина, привлекательная, умная. С ней и поговорить можно было, а не только в постели поваляться. И Салищев долго был ее постоянным клиентом. А потом – быть им перестал.
Причем окончательно и бесповоротно. Уж не знаю, что между ними случилось. Однако фабрикант Салищев, он же гласный городской Думы, по-нынешнему – депутат, вынес на одно заседание предложение – публичные дома закрыть, «беспокоясь о нравственном здоровье туляков». И смог пролоббировать это решение. Первого мая 1909 года дома терпимости в городе закрыли. Однако уже через полгода полицмейстер сделал доклад, что «проститутки рассеялись по всему городу, часто меняют квартиры, надзор за ними практически невозможен». Врачи подтвердили, что «прием проституток в смотровом пункте при земской губернской больнице практически прекратился, и вырос уровень заболеваемости сифилисом».
