Ева Львова - Презумпция невиновности
– Что вам мешало после гибели Варвары вернуться в Николаев? – удивилась я.
– Скажете тоже – в Николаев! – хмыкнул Муратов. – Кто меня там ждет?
– Не скромничайте, Руслан Гасанович! А как же партнеры по картам? Уж они-то ждут не дождутся вашего возвращения!
Клиент дернул сизым подбородком, раздул ноздри и, бешено выкатив глаза, свистящим шепотом заговорил:
– Слушай, ты, девочка! Не лезь не в свое дело! Я рассчитался с долгами и больше никому ничего не должен. Думаешь, пронюхала про Варвару и можешь вертеть мной как хочешь? Карточные долги приплела! Ну ты и штучка! От любопытства кошка сдохла, знаешь такую поговорку? Динку я не поджигал и больше ничего тебе не скажу.
– Ладно, господин Муратов, расслабьтесь! Никто ничего не узнает про Варвару, если, конечно, вы сами не станете трепать языком направо и налево, – сухо откликнулась я, неприятно пораженная вспышкой агрессии клиента. – Подробности этого происшествия достоверно знаю только я, а ваш приятель Ткачик всего лишь о них догадывается. Но человеку с такой репутацией, как Александр Петрович, веры мало. А вот если Стамболиди начнет рассказывать, что накануне майской трагедии вы застукали их с Варварой в самый пикантный момент и выбежали из гримерки, выкрикивая угрозы в адрес неверной возлюбленной, – тогда дело плохо…
И вдруг меня осенило. Ну конечно, как же я сразу не подумала!
– Слушайте, Руслан Гасанович, а директор не мог вам отомстить за смерть Варвары? Может, он тоже знал правду?
– Да нет, не думаю, Эжен не из таких, – почесал щетину на щеке Муратов, постепенно остывая. – Зачем ему подставлять иллюзариум под удар? Начнутся проверки и комиссии, для Стамболиди это нож острый.
– Ткачик уверяет, что накануне гибели вашей жены он разбил голову, а Стамболиди отвез его в больницу. Если слова уборщика подтвердятся, то, вероятнее всего, у них обоих есть алиби – чтобы доехать по пробкам до института Склифосовского, требуется время. Во сколько вы наполняли емкость водой?
– Дайте подумать, – наморщил лоб клиент. – До восьми я был в мастерской, заканчивал проверку пускового механизма подвесного моста, а в восемь вечера на «Маяке» как раз закончился «Начальник транспортного цеха» с Сергеем Асланяном. Я люблю послушать Асланяна во время работы, дельные вещи говорит мужик. Как только передача закончилась, я сразу пошел на мансардный этаж. Подсоединил шланг к крану, кинул конец в бочку, набрал воды, прибрался и ушел, заперев за собой дверь.
– Следовательно, вы были в мансарде с восьми до половины девятого вечера, – подвела я итог пространным рассуждениям клиента.
– Получается, что так, – согласился Руслан.
– А не могла в кране каким-нибудь хитрым образом оказаться не вода, а «бензин-калоша»? – поинтересовалась я.
– Скажете тоже, – хмыкнул доверитель. – В мансарде обычный водопровод, точно такой, как на втором и первом этажах, залить туда «Нефрас» технически невозможно. Кроме того, сначала я обдал из шланга резиновые сапоги Сашка – он никогда их не моет после зверинца, такой запах стоит – только держись! Поверьте, из крана текла обыкновенная вода, я даже лицо ею умыл.
– После вас кто-то заходил в мансарду?
– Понятия не имею, внизу меня ждала Дина, чтобы ехать домой. Она пришла мириться и всю дорогу рассказывала, как замечательно мы заживем в Испании.
– Вы собирались уехать в Испанию?
– Это была ее идея фикс – купить особняк в Испании. Дина считала, что можно поднапрячься и собрать необходимую сумму, поэтому и скандалила со мной из-за каждой копейки. Даже на пиво мне не оставляла.
– Почему вашу жену так беспокоил вопрос приобретения недвижимости? Вам с Диной негде было жить?
– Как раз наоборот – у Дины однушка в Выхино, досталась ей от бабушки, не считая квартиры, где жила ее мать. Это мы с Варькой снимали квартиру, мою зарплату отдавали за аренду, а жили на ее, и когда Вари не стало, я в первый момент испугался – как мне теперь быть? Дина предложила переехать в Выхино, и я согласился. Страшно мучился, но жил с ней – а куда мне было деваться? Теперь у меня словно гора свалилась с плеч, можно идти домой и не бояться, что там тебя подстерегает «любимая» жена, – доверительно сообщил Муратов. И торопливо добавил: – Но Дину я не убивал!
– Допустим, Руслан, я вам поверила, – стараясь скрыть сомнение в голосе, проговорила я. Ситуация с квартирой только усугубляла положение доверителя, и я уже не была так уверена в невиновности клиента – слишком многое указывало на причастность Муратова к преступлению. – Вы не знаете, где мне найти Стамболиди?
– В кабинете, где же ему быть? – проворчал клиент. – У Эжена Саввича кабинет – как апартаменты класса люкс в гостинице «Хилтон», хоть всю жизнь живи, не вылезая. Это мы мыкаемся по съемным хатам и загаженным мастерским, а у директора в этом смысле все в порядке.
– И где же этот роскошный кабинет?
– На первом этаже, вторая дверь направо.
– Руслан Гасанович, очень вас прошу, езжайте домой, приведите себя в порядок и будьте готовы по первому требованию следователя Лисицына явиться в УВД, – строго сказала я, покидая мастерскую.
* * *Чем больше я общалась с клиентом, тем меньше мне нравилась ситуация. Муратов уже не казался таким белым и пушистым, как при первом взгляде на него. Мотивов, чтобы убить жену, у Руслана было более чем достаточно. Дина умело шантажировала своего благоверного, и, загнанный в угол, он вполне мог избрать кардинальный способ решения проблемы. Хотя клиент и говорит, что заказывал «бензин-калошу» много лет назад, Муратов пользовался этим растворителем и не мог не знать, что он необычайно горюч. Получается, прав Хитрый Лис, главный подозреваемый и в самом деле – мой клиент.
За размышлениями я и не заметила, как спустилась на первый этаж. В приемной директора никого не было. Погруженная в собственные мысли, я миновала закуток секретарши и толкнула дверь директорского кабинета. Едва я перешагнула порог, как Стамболиди отпрыгнул от молоденькой девицы в бюстгальтере и черных чулках и сердито закричал:
– Какого черта вы вламываетесь без стука?
Девица ойкнула и прикрылась руками. Интерьер директорского кабинета и в самом деле был далек от рабочего. Чувствовалось, что обставлял его человек с тонким вкусом и беспредельными финансовыми возможностями. Пышные шелковые занавеси густого малинового оттенка были опущены, в бронзовых подсвечниках горели свечи, отражаясь в венецианских зеркалах. На низком мраморном столике стояли безделушки из яшмы и оникса, рядом с ними возвышались ваза с фруктами и серебряное ведерком со льдом, из которого выглядывало горлышко бутылки шампанского. Стеганый диван манил мягкими подушками, среди которых виднелись разбросанные девичьи вещи.
– Вчера вы обещали мне ответить на вопросы, – требовательно проговорила я, продвигаясь в глубь апартаментов.
– Выйдете и подождите, когда я освобожусь, – прикрикнул на меня директор.
Я неторопливо развернулась и, с чувством собственного достоинства проделав обратный путь, прикрыла за собой дверь чуть громче, чем допускают правила приличия. И тут же услышала испуганный вскрик. В дверях приемной стояла немолодая дама с чайником в руках и изумленно взирала на меня.
– А вы что здесь делаете? – сурово проговорила она, направляясь к столу. – Все в иллюзариуме знают, что в это время Эжен Саввич занят!
Как правило, секретарши не только любопытны, но и разговорчивы, поэтому я сочла, что будет справедливо, если взамен на нужную информацию предоставлю ей пищу для сплетен. К тому же попытки говорить правду в случае с Крестовским потерпели фиаско, а наличных денег на подкуп свидетелей у меня больше не было. Женщина продолжала с интересом рассматривать меня, и, чтобы не обмануть ее ожиданий, я включила фантазию и непринужденно улыбнулась:
– Мне сказали, что в иллюзариуме освободилась вакансия гимнастки. Я бы с радостью прошла собеседование.
– Вы опоздали, Эжен Саввич уже беседует с гимнасткой, – отозвалась женщина, не скрывая пренебрежительной гримасы в мой адрес.
– Думаете, у меня нет шансов? – напирала я.
Секретарша окинула меня скептическим взглядом и категорично отрезала:
– Ни одного!
Я насупилась и заносчиво протянула:
– Не очень-то и хотелось! Работа у вас не сахар. Гимнастки вон на представлениях заживо горят.
– Это был форс-мажор, – вступилась женщина за честь родного заведения. – Несчастный случай. С каждым может случиться.
– С каждым – да не с каждым, – прищурилась я. – Может, погибшую девушку кто-то специально поджег?
– Чушь, – отрезала моя собеседница. – Дина была добрейшей души человек!
– Неужели вы дружили с погибшей?
– Не то чтобы дружила, – смутилась секретарша. – Но за день до смерти Дина пришла ко мне в секретариат и предложила забыть раздоры, помириться и больше не ссориться. Мы попили с ней кофе, она попросила конверт и ушла.
