Robert van Gulik - Смерть под колоколом
Тао Ган подобрал кинжал, брошенный нападавшим, и протянул его Ма Чжуну.
Прикинув на руке вес кинжала, Ма Чжун внимательно оглядел его длинное, мрачно поблескивающее в лунном свете лезвие.
– Младший брат, – сказал он восхищенно – это прошло бы через тебя, как коса через траву! Очень жалею, что не догнал того сукина сына, но это грязное местечко им, несомненно, хорошо знакомо. Они шмыгнули в темную улочку и исчезли прежде, чем я сообразил, что же происходит. Почему, черт возьми, ты выбрал подобное местечко, чтобы ссориться с людьми?
– Ни с кем не собирался я ссориться, – сухо возразил Тао Ган. – По приказу его превосходительства я решил бросить взгляд на жилище Линь Фана и, когда возвращался оттуда, эти двое головорезов напали на меня.
Взгляд Ма Чжуна снова остановился на оружии, которое он все еще держал в руке.
– Отныне, младший брат, ты оставишь нам, Цяо Таю и мне, заниматься опасными клиентами. Очевидно, Линь Фан заметил, что ты пришел понаблюдать за ним, и ты ему сразу же не понравился. Определенно, это он поручил двум убийцам отправить тебя к праотцам, ибо этот кинжал, как близнец, похож на ножи, которые носят при себе кантонские бандиты.
– Ты прав! – воскликнул Тао Ган. – Силуэт одной из этих подлых тварей мне показался знакомым. Хотя платок и скрывал нижнюю часть его лица, его сложение и походка странно напоминали грубияна управляющего домом Линь.
– Ну что же, значит, эти люди замыслили какое-то темное дельце. Иначе они не отнеслись бы к твоей любознательности с такой враждебностью!
Друзья углубились в лабиринт извилистых улочек и в конце концов выбрались на главную улицу, которая быстро вывела их к ямыню.
Они застали секретаря Хуна одного в кабинете первого писца. Оставив шахматную доску, над которой он склонился, секретарь предложил им чаю. Тао Ган подробно рассказал ему о своем походе, не забыв упомянуть о своевременном появлении Ма Чжуна.
– Как жаль, – закончил он, – что его превосходительство не дозволил мне и дальше заниматься храмом Бесконечного Милосердия. Мне больше нравится иметь дело с этими безмозглыми плешивцами, чем с кантонскими головорезами. И уж в любом случае в том храме я немножко подзаработал!
– Если его превосходительство решит дать официальный ход жалобе госпожи Лян, – заметил секретарь, – нам придется действовать быстро.
– Почему такая спешка? – осведомился Тао Ган.
– Если бы сегодняшняя неприятность не притормозила деятельность твоих мозгов, ты бы и сам сообразил и не задавал таких вопросов. По твоим же словам, жилище этого Линь Фана, богатая, хорошо поддерживаемая усадьба, практически безлюдно. Я вижу этому лишь одно объяснение – кантонец вскоре покинет Пуян. Его жены и большинство слуг уже уехали. Количество освещенных окон подтверждает, что еще остались привратник, сам Линь Фан и двое его подручных. Я не удивился бы, узнав, что джонка у фермы готовится поднять паруса и отплыть на юг. Тао Ган ударил кулаком по столу.
– Вы правы, секретарь! – воскликнул он. – Это все объясняет. Его превосходительству надо не медля принять решение, чтобы мы могли оповестить Линь Фана, что ему запрещается покидать город, поскольку против него возбуждено дело. Ах, как бы мне хотелось самому отнести этой собаке извещение! Но не вижу, какая может быть связь между его тайными делишками и старой госпожой Лян.
– Его превосходительство, – пояснил секретарь, – взял с собой бумаги госпожи Лян. Сам я их еще не изучал, но из замечания его превосходительства понял, что в них не содержится ничего, что могло бы послужить уликой против Линь Фана. Ну, это не помешает его превосходительству придумать хитрый ход, чтобы изобличить эту скотину!
– Следует ли мне завтра снова понаблюдать за усадьбой Линь Фана? – осведомился Тао Ган.
– Сейчас тебе лучше там не показываться! Лучше подожди, пока обо всем не доложишь его превосходительству.
Тао Ган обещал секретарю последовать его совету и спросил у Ма Чжуна, как прошло дело у храма Совершенной Мудрости.
– Сегодня вечером я услышал там хорошую новость, – ответил его друг, – Достойный Чэн Па осведомился, не сможет ли меня заинтересовать миленькая золотая заколка. Вначале я не проявил большого восторга, заметив, что подобные заколки всегда носятся парами, а я предпочел бы золотой браслет или вещь, которую было бы легко нести в моем рукаве. Но Чэн Па настаивал, уверяя, что эту заколку просто переделать в браслет и, в конце концов, я дал себя переубедить. Завтра вечером Чэн Па устраивает мне встречу с продавцом. Когда у нас будет в руках одна из заколок, мы быстро найдем и вторую. А если человек, которого я завтра должен встретить, сам и не убийца, он меня на него выведет!
Секретарь Хун выглядел довольным.
– Прекрасная работа, Ма Чжун!-сказал он. – А что произошло дальше?
– Я еще пробыл какое-то время с шайкой Чэн Па и принял участие в дружеской партии в кости, дав этим мошенникам заработать пятьдесят вэней. Для жульничества, как я видел, они использовали способы, хорошо мне знакомые благодаря урокам присутствующего здесь Тао Гана. Но, не желая нарушать воцарившейся между нами сердечной атмосферы, я сделал вид, что ничего не замечаю. После игры мы поболтали о том, о сем, и они порассказали мне ужасающие истории о храме Совершенной Мудрости. Сначала я осведомился у Чэн Па, почему его шайка остается в этих жалких лачугах, тогда как, незаметно взломав заднюю дверь, они могли бы найти в самом храме лучшее укрытие от ветра и дождя.
– Меня тоже это удивляет, – заметил Тао Ган.
– Чэн Па ответил мне, что именно так они первоначально и собирались поступить, но, к сожалению, в храме призраки. Иной раз среди ночи слышатся стоны и звон цепей. Однажды один из его людей видел, как открылось окно, и демон с красными глазами и зелеными волосами состроил ему жуткую гримасу. Вы можете мне поверить, если я вам скажу, что Чэн Па и его ребята не из пугливых, но слепо боятся призраков и духов!
– Бррр... меня самого в дрожь бросает! – воскликнул Тао Ган. – Но почему оставили храм монахи? Обычно этих лежебок не так-то просто согнать с насиженного места. Кем, по-твоему, они были изгнаны из своих тепленьких келий – чертями или злонамеренными лисами?
– Не знаю. Одно могу тебе сказать, они покинули это место и ушли. Бог знает куда!
В свою очередь и секретарь рассказал историю, от которой волосы вставали дыбом. Речь шла о юноше, который женился на «прекрасной, как луна» девушке, не подозревая, что это превратившаяся в женщину лиса, которая во время брачной ночи приняла свое истинное обличье и вонзила ему в горло свои клыки!
Когда секретарь замолк, Ма Чжун заметил:
– Все эти жуткие истории с призраками возбуждают во мне желание выпить что-нибудь покрепче чая!
– Послушайте, – воскликнул Тао Ган. – Я кое-что вспомнил. Ведь я приобрел маринованные орехи у зеленщика, держащего лавку поблизости от Линь Фана. Я это сделал, чтобы заставить его разговориться. Но они будут очень хороши вместе с чаркой вина!
– Какая прекрасная для тебя возможность избавиться от денег, которые ты прикарманил у монахов Бесконечного Милосердия! – подсказал Ма Чжун. – Ты же знаешь, что украденные в храме деньги приносят несчастье тому, кто их бережет!
На этот раз Тао Ган быстро согласился отделаться от своих монет и сам отправил полуночного слугу приобрести добрую бутыль местного вина. Подогрев его на кипятильнике для чая, друзья снова и снова наполняли им чарки и лишь за полночь добрались до постелей.
Ранним утром следующего дня они снова встретились в присутствии.
Секретарь Хун отправился проверять тюрьму, а Тао Ган укрылся в архиве, чтобы разыскать все документы, имеющие отношение к деятельности Линь Фана в их городе.
Ма Чжун, со своей стороны, пошел в казарму. Увидев, что стражники либо бездельничают, либо играют в кости, он приказал им выстроиться на Большом дворе и, к их вящему изумлению, заставил маршировать в течение двух часов подряд.
Затем он пообедал в компании секретаря Хуна и Тао Гана и, вернувшись в свою комнату, хорошенько выспался в предвидении предстоящих трудов.
12. ДВА ДАОСА В ЧАЙНОМ ДОМИКЕ ОБСУЖДАЮТ ТОНКОСТИ ВЕРОУЧЕНИЯ. МА ЧЖУН УСПЕШНО ВЫПОЛНЯЕТ ЗАДАЧУ
С наступлением темноты Ма Чжун снова оделся бродягой. Секретарь разрешил казначею отсчитать ему тридцать серебряных монет. Ма Чжун завернул их в кусок материи, сунул в карман и направился к храму Совершенной Мудрости.
Он застал Чэн Па на его обычном месте, сидящим спиной к стене. Серьезно увлеченный партией в кости, толстяк почесывал себе грудь, но, заметив пришельца, сердечно его приветствовал и усадил с собой рядом.
Усаживаясь на корточки, Ма Чжун сказал ему:
– Дружище, почему на выигранные у меня в прошлый раз деньги ты не приобрел себе куртки? Ведь с наступлением зимы твое тело будет нуждаться в защите от непогоды?
