Наталья Солнцева - Портрет кавалера в голубом камзоле
– Режиссер дал мне телефон Лихвицкой, – устало сказал он. – Она не берет трубку. Как мне с ней встретиться?
– Наверное, уехала куда-нибудь, сотовый отключила. Иначе покоя не дадут! Мобильная связь – проклятие современного человека.
Бузеева смотрела мимо собеседника, в окно, за которым серебрились на солнце деревья в инее. Давая понять, что тема исчерпана.
– Значит, свидание не состоится?
– Ждите! – отрезала молодая актриса. – Лида ведь не для того брала отпуск, чтобы ее постоянно дергали. Приедет, куда денется.
– Она живет одна?
– Одна. Снимает комнату в Свиблове. Малюсенькую конурку в обшарпанной двушке. За этакую дыру отдает половину зарплаты. Она ведь приехала из провинции, как большинство из нас.
– А вторую комнату кто занимает?
– Никто. Хозяева закрыли, когда уезжали на заработки. Там их вещи сложены.
Из театра он вышел недовольный собой и слегка встревоженный. Почему-то отсутствие второй «служанки» ему не понравилось. Хорошо, если дама действительно поехала отдохнуть от столичной суеты, сменить обстановку, отвлечься от печальных событий. А вдруг нет? Вдруг Глория права, и верная «Ирада» отправилась сопровождать «египетскую царицу» в Царство Мертвых?..
От этой мысли Лаврову стало дурно. Во-первых, такой поворот означал бы, что в театре Зубова орудует маньяк. Во-вторых, с Глорией происходит необъяснимая метаморфоза, – она предугадывает судьбы. Неужели чертов дом на нее повлиял?
– Не может быть…
* * *Шагая по улице, Лавров ощутил голод и вспомнил, что не завтракал. Не мешало бы перекусить. Ближайшее к театру кафе называлось «Меломан». Здесь подавали блинчики с разными начинками, вареники, пельмени и запеканки, отведывать которые приходилось под старые песни: Утесов, Вертинский, Шульженко…
Лавров узнал об этом, когда расположился за столиком у окна и сделал заказ. После второй песни он жестом подозвал официанта и хмуро осведомился:
– Поновее чего-нибудь нельзя поставить?
– Нельзя, – не моргнув глазом, парировал парень. – У нас специфика. Сюда ходят слушать музыку.
Лавров стоически поглощал блинчики, разглядывая немногочисленных посетителей. Семья пенсионеров с внуком, одинокая дама преклонных лет, две девушки, по виду старшеклассницы.
– А тут прикольно! – захихикали они, с любопытством оглядываясь.
Стены были оформлены стилизованными афишами в духе послевоенного времени и черно-белыми фото бывших кумиров. На барной стойке красовался настоящий патефон.
Лавров чуть не поперхнулся, когда в зал, освещенный желтыми абажурами, вошла… Тамара Наримова. Вот это удача! Вероятно, она иногда обедала здесь… или ужинала, чтобы не сидеть дома в одиночестве.
Он, не раздумывая, схватил тарелку и двинулся к ней.
– Позвольте составить вам компанию?
– Вы? – непритворно удивилась она. – Откуда?
– Заходил в театр… встречался с вашим режиссером. А на обратном пути решил послушать Шульженко.
– Врете! Мужчины всегда врут.
Она улыбалась, и ее ослепительная улыбка не вязалась с грубыми словами. Однако именно на этот контраст она и делала ставку.
– Вру, вру… – сразу согласился Лавров. – Просто шел мимо, почувствовал, что голоден. Заглянул в кафе. И вот моя награда, – несравненная госпожа Наримова!
Официант знал ее и принес обычный заказ: картофельную запеканку с грибным соусом.
– Вы опасный ловелас, – засмеялась она, глядя на «журналиста». – Но меня вы не проведете. От вас за версту разит… милицией.
«Все хорошо, прекрасная маркиза, – доносился из динамиков голос Утесова. – За исключеньем пустяка…»
Слова песни казались двусмысленными, и Наримова это уловила. Она уступала покойной приме в красоте, но в ее внешности сквозил взрывной южный темперамент, – черные брови, которые, не будь выщипанными, срослись бы на переносице; густые и жесткие волосы; темные нервные губы; смуглый оттенок кожи.
Наримова была по-своему хороша и со вкусом одета. Интересно, теперь, когда соперница устранена, она попытается соблазнить Зубова или оставит того в покое? В любом случае должно пройти время.
Она, не стесняясь, принялась с аппетитом жевать запеканку. Лавров, который почти доел блинчики, попросил официанта подать творожную бабку к чаю.
– А мне кофе по-турецки, – добавила актриса.
– Я не мент, – заявил Лавров, доверительно наклоняясь к ней через столик.
– Мне все равно…
– Я ваш горячий поклонник!
– Врете.
Наримова не трудилась подбирать новые слова для беседы. Она хотела посмотреть, как будет выкручиваться лже-корреспондент. Лавров оказался не оригинален.
– Я стал вашим поклонником еще тогда… на той печальной репетиции…
– Ну, хватит, – засмеялась актриса. – Вы не умеете притворяться. Вас не взяли бы даже в уличный балаган.
– Не судите слишком сурово…
– Что вам нужно? – прямо спросила она. – Вы же не ради флирта подсели ко мне?
Лавров решил во всем признаться и даже покаяться. Это наверняка ее умилит.
– Меня наняли для расследования…
– Убийства? – перехватила инициативу Наримова. – Значит, вы заранее знали, что оно готовится? Вам, конечно, наплели про меня с три короба! Нашли Лукрецию Борджиа[17]! Решили, будто я собираюсь отравить несравненную Полину? Не развешивайте уши! В том, что Жемчужная умерла, моей вины нет.
– В общем-то я расследовал шантаж…
Наримова будто с размаху налетела на незримую преграду. Она застыла с открытым ртом, потом взяла себя в руки и ровным голосом спросила:
– Кто вас нанял?
– Сначала сама Полина, потом человек, которому не безразлично…
– Ясно! – не дослушала женщина. – Сразу бы так и сказали!
– Мне поручили действовать инкогнито… чтобы не будоражить коллектив, – напропалую сочинял Лавров. – И не вызывать кривотолков. Я был вынужден скрываться под личиной журналиста.
На сей раз актриса не сумела разоблачить его лжи. Она о чем-то напряженно размышляла, так что потеряла аппетит и отложила вилку.
– Я обязана отвечать на ваши вопросы? – холодно осведомилась она.
– Нет, но… кое-кому это не понравится. Более того, ваш отказ помогать в поисках убийцы… вызовет подозрения.
Он мог бы не намекать на Зубова, Тамара и без того сообразила, о ком идет речь.
– Убийцы?
– И шантажиста, разумеется, – кивнул Лавров. – Погибшую этим не вернешь, но зло должно быть наказано.
Из черных, опушенных длинными ресницами глаз Наримовой полетели искры.
– Зло! А вы конечно же эксперт по добру и злу! Вот так с ходу способны отличить одно от другого?!
– Я стараюсь, по крайней мере…
Глава 11
– Тогда мне нет смысла отпираться…
Лавров не понимал, чем он задел собеседницу. Актриса потемнела лицом, выпустила все свои шипы и вперилась в него сверкающими очами. Она была готова разорвать в клочья этого неотесанного мужлана, который всего четверть часа назад показался ей симпатичным галантным лгунишкой. Хитрым, но не настолько, чтобы всерьез его опасаться.
– Представляю, каким чудовищем она вам меня изобразила!
– Полина хотела оградить себя от вымогательства, это естественно…
Лавров говорил наобум, на ощупь пробуя почву. Малейшая оплошность, и птичка вырвется из силка.
– Я только восстановила справедливость! Один раз заставила ее заплатить. Деньги – ничтожная цена за душевные муки…
– Шантаж сродни наркотику, – возразил он. – Вымогатель хотел бы остановиться, да не может. У него начинается ломка. Хочется денег, еще и еще.
– Это не про меня…
– Вы грозились рассказать все Зубову?
– И показать! Если она не заплатит!
– Она заплатила.
– И я оставила ее в покое. Сумма была скромная. Мне просто хотелось проучить ее! Разбавить ее сладкий мед ложкой черного дегтя. У меня получилось… и я осталась довольна. Чего она боялась? Что я потребую еще денег?
– Да…
– Жадная тварь! – криво усмехнулась Наримова. – После того, что я узнала о ней… она уже не могла жить без страха.
«Как же врач-гинеколог? – недоумевал Лавров. – Выходит, Полина сказала неправду?»
– Вы в любой момент могли осуществить свою угрозу, – рассудил он. – Это дамоклов меч, висящий над головой. Согласитесь, находиться в постоянном напряжении утомительно.
– В чем же заключалась ваша задача? Припугнуть меня? Избить? Заставить уехать?
– У вас есть дети?
– При чем здесь дети? – взвилась Наримова.
Лавров чувствовал себя, как на минном поле. Один неверный шаг, и…
– Вы надеялись, что Зубов порвет с Полиной, когда узнает?
– Я не собиралась пускать в ход компромат против нее. Из-за Зубова. Он не простил бы в первую очередь мне, – прошептала актриса. – Я бы все испортила. Бесповоротно. Зубов не тот человек, который позволит унизить себя. Поэтому Полина могла не бояться. Она сама себя накручивала.
Что-то в ее словах сбивало Лаврова с толку. Он забросил следующий крючок:
