Наталья Солнцева - В храме Солнца деревья золотые
— Чего молчишь? — напряженно спросил Калитин.
— Жду, чтобы ты выразился яснее. На тебя произвела впечатление тема?
— В общем, да. И это сбивает меня с толку. Похоже, я впадаю в детство. Есть у вас в психотерапии такой диагноз?
— Не важно. Опиши симптомы, — усмехнулась она.
— Понимаешь, на меня нахлынули воспоминания. Я перечитал массу литературы об инках, но это было давно. Много лет я вообще не думал о них. А теперь… мое воображение переполняют видения… то есть я не знаю… разворачиваются целые картины незнакомой мне жизни. Наверное, так писатели создают свои книги.
— Тебя беспокоят картины из жизни инков?
— Я бы даже не назвал это картинами. Просто передо мной открылось что-то невероятное…
— Ты чрезмерно впечатлителен, Марат.
— Не говори ерунду. Я настолько зациклился на этом, что пару раз чудом не проехал на красный… хоть за руль не садись.
— Хорошо. Есть один верный способ освободить свое внимание.
— Какой?
— Просто записывай все мысли, которые тебя одолевают. Переноси свои видения на бумагу. Потом дашь записи мне. Вместе мы разберемся, что на тебя так повлияло.
— Просто садиться и писать? Думаешь, поможет?
— Видишь ли, когда ты описываешь воображаемые картины, они переходят в иную плоскость. Грубо говоря, из твоего внутреннего мира перемещаются в мир внешний, тот, что существует наяву. Таким образом…
— Я понял, — перебил ее Марат. — Спасибо. Пойду писать.
Она засмеялась.
— Ты еще Хаггарда переплюнешь.
Генри Райдер Хаггард был английским писателем, автором романа «Дочь Монтесумы».
— Издеваешься? — рассердился Марат. — Учти, тебе придется быть первым читателем и критиком моих сочинений. Вернее, видений. Или нет… Тьфу, запутался! Ладно, благодарю за совет. Пока…
— Пока.
Ангелина Львовна положила трубку и совершенно некстати вспомнила происшествие на работе. Утром какие-то хулиганы разбили окно в ее кабинете. Стекло рассыпалось полностью, и с улицы ворвался ледяной ветер со снегом. Через минуту вбежал Самойленко с паническим выражением лица.
«Что за шум?»
Увидев разбитое окно, он подпрыгнул от возмущения и завопил:
«Немедленно вызывай полицию! Эти подонки совсем распоясались! Посреди бела дня кидают камни в окна. Безобразие!»
«Успокойся, — вставая из-за стола и стряхивая мелкие осколки, сказала Закревская. — По-моему, стекольщик будет более полезен».
«Ты что, собираешься оставить это безнаказанным?»
«Послушай, в городе чуть ли не каждый день случаются убийства. Неужели полиция будет искать хулиганов, кидающихся камнями в окна?»
«Смотря в чьи окна», — запальчиво возразил Самойленко.
«Ах, ну конечно! Окна великих психотерапевтов всех времен и народов обладают особым статусом! — засмеялась Ангелина Львовна. — Давай-ка, звони стекольщику. Нечего зря время терять».
Стекольщик оказался чрезвычайно занятым человеком и обещал прийти только к вечеру.
«Олег, — не терпящим возражения тоном заявила Закревская. — Тебе придется уступить мне свой кабинет на пару часов. Сейчас придет Ревин, его сеанс я отменить не могу…»
«Слушаю и повинуюсь, — поклонился Самойленко. — Отказать даме? Ни за что! Ладно, пользуйся. У меня как раз два свободных часа в запасе».
Он проводил Ангелину Львовну в свой кабинет, и вовремя. Буквально через минуту у офиса затормозил черный «джип» Ревина.
«Почему мы здесь?» — нервно поинтересовался бизнесмен, оглядывая новое помещение.
«По техническим причинам. Кто-то разбил окно», — объяснила Закревская.
Сеанс с Даниилом Петровичем получился сумбурным. «Магический» шар, который Самойленко водрузил на самое видное место, постоянно отвлекал Ревина. Ангелина Львовна и сама невольно стала бросать на него взгляды. Она готова была поклясться, что с появлением Ревина шар медленно наполнился изнутри золотым светом.
«Это игра солнечных лучей», — сказала она себе.
С уходом Ревина шар потух. Но и небо за окном подернулось тучами. Закревская взяла шар в руки и долго его рассматривала. Ничего особенного. Обыкновенный круглый прозрачный предмет…
Глава 10
В начале марта съемочная группа наконец добралась до Язгулемского хребта.
Остановились в маленьком горном селении, поблизости от строящегося туннеля. Впрочем, «поблизости» — громко сказано. До туннеля надо было добираться около часа. Метростроевцы, работающие в туннеле, жили в специальных вагончиках. Киношников встретили без энтузиазма, скорее даже с воинственным неприятием. Будут путаться под ногами, мешать. А прокладка туннеля сквозь гору — работенка не шуточная.
Режиссер Бахмет несколько раз встречался с начальником строительства, инженером Паршиным, о чем-то подолгу разговаривал с ним. Видимо, убеждал в необходимости сотрудничества.
— У меня техника безопасности! — кричал Паршин. — Я не хочу садиться в тюрьму из-за ваших людей. Это гора, а не танцплощадка. Какой-нибудь обвал породы, и всем крышка…
Режиссер обещал осторожность и тщательную подготовку к съемкам. Паршин не сдавался. Наконец долгожданное разрешение было получено.
— Бахмет заплатил Паршину кругленькую сумму, — шептала Глафира на ухо Ларисе. — Иначе тот нипочем не позволил бы. Сердитый мужик… зверь.
— Правда? — делала большие глаза Мельникова.
— А то! Гаврилов еще в Москве приказал Бахмету не жадничать и специально выделил деньги на «подмазку». Так и сказал: «Делай что хочешь, но эпизоды сними!» Вот.
— Неужели нельзя как-то проще? — удивлялась Лариса. — Декорации использовать, например. Или эту… компьютерную графику. Сейчас многие так делают.
— Ты что? У Бахмета знаешь, какой девиз? Достоверность, достоверность и еще раз достоверность. Если в фильме должен быть Памир — значит, настоящий Памир. Если туннель — значит, настоящий туннель. И никакой халтуры!
— Вашему Таврилову, видать, деньги девать некуда…
Администраторша кивала головой, соглашалась.
— Где он их только берет? — вздыхала она. — Живут же люди! Роскошно, с шиком.
Лариса привыкала к жизни в горном кишлаке. Она ходила к арыку по воду, жарила и тушила баранину с картофелем, заваривала кок-чай. Хозяйка-таджичка учила ее печь лепешки, знаками показывая, как месить и раскатывать тесто, когда вынимать из печи.
— У тебя здорово получается, Мельникова, — дула на горячую лепешку Глафира. — Вкуснотища!
Жизнь шла своим чередом. Актеры репетировали какие-то свои сцены, операторы возились с техникой, Бахмет недовольно ворчал, каскадеры изучали окрестности, подбирая удобные места для трюков.
— У нас появились соседи, — сказал однажды за ужином Борис.
— Кто такие? — вскинулся режиссер. — Неужто конкуренты? Тоже кино снимают?
— Вроде нет. Разве что любительское. Я у них видеокамеру видел. Скорее всего, это альпинисты. Они разбили лагерь недалеко от того скального гребня, где мы собираемся снимать завтрашний эпизод.
— Ты уверен, что это альпинисты? — недовольно спросил Бахмет.
— Нет, конечно. Надо будет сходить к ним, познакомиться, поговорить.
— Сколько их?
— Пятеро. Все молодые, симпатичные ребята.
— Настоящие альпинисты? — восторженно воскликнула Лариса. — Вот здорово! А можно будет посмотреть, как они на гору полезут?
Никто не ответил. Только Глафира незаметно наступила ей на ногу.
— Любопытной Варваре нос оторвали! — в сердцах сказала она помощнице, когда все разошлись. — Давай посуду мыть.
— Ладно… — смутилась Лариса. — А что я сказала-то?
— Говорить будешь, когда тебя спросят. Видела, как Бахмет рассердился?
— Да он всегда сердится…
— Все равно, не твоего ума дело!
— Почему это?
— Нет, вы посмотрите на нее! — возмутилась администраторша, со стуком складывая чистые тарелки. — Сказано тебе, не лезь, куда не следует! Хуже будет.
Мельникова замолчала в недоумении. Что такого, если она познакомится с альпинистами? Кому от этого может быть хуже?
На следующий день Борис сходил к ребятам в лагерь. Они действительно оказались альпинистами.
— Долго они здесь пробудут? — спросил Бахмет. — Надеюсь, у нас не прибавится хлопот?
— Какие хлопоты? — удивился каскадер. — Ребята они спокойные, приехали на месяц, тренироваться.
— Торчать на площадке, глазеть на съемки не будут?
— Нет. У них тут еще дело есть. Они товарища разыскивают.
— Среди метростроевцев, что ли?
— Не похоже, — покачал головой Борис. — Меня расспрашивали, не видел ли я чего, не слышал ли?
— Выходит, их товарищ в горах потерялся?
Режиссер вдруг сильно разволновался, вытащил из кармана трубку и закурил.
— Говорят, здесь недалеко община какая-то есть…
