Чингиз Абдуллаев - Жребий Рубикона
– Нет. Я считаю, что вы достигли просто невероятного успеха, если смогли убедить Далвиду отправить одежду на экспертизу. Поздравляю вас, господин Дронго.
– Пока не с чем. Нужно проверить одежду и наконец узнать, каким образом умер ваш брат.
– Надеюсь, что вы узнаете. Держите меня в курсе, – попросила женщина и, попрощавшись, положила трубку.
И почти сразу раздался звонок. Дронго взглянул на дисплей. Высветился номер телефона Далвиды. Он сразу ответил:
– Я вас слушаю.
– После вашего ухода я вспомнила, что мы собрали его одежду и сложили в сумку, которая осталась в нашей городской квартире. Там даже есть его обувь. Мне тогда Вилен Захарович советовал не выбрасывать одежду. И никто ее до сих пор не трогал, – сообщила Далвида. – Вещи действительно вам нужны?
– Очень, – ответил Дронго, – и чем раньше, тем лучше. Нужно закончить с этим вопросом раз и навсегда. Ведь иначе другие наследники запросто могут оспорить решение кипрского банка, и в результате получение денег заморозят…
– А деньги нам все время нужны, – в тон собеседнику произнесла Далвида. – Конечно, вы правы. С этим делом нужно заканчивать. Я собираюсь в город. Может, вы приедете к нашему городскому дому, и я передам вам эту сумку? Сможете приехать через час?
– Смогу, – пообещал Дронго.
Он перезвонил Эдгару и сообщил ему о неожиданном решении супруги покойного.
– А если она тебя просто обманывает? – предположил Вейдеманис. – Она могла созвониться с Окрошидзе, Балакиным или кем-то другим и узнать, как мы выглядим. Тебя трудно с кем-то перепутать. С твоим-то ростом и запоминающейся внешностью. Может, она поменяла одежду и теперь выдаст тебе его старое белье, на котором мы не найдем никаких следов, даже если проведем молекулярный анализ.
– Я рискну, – упрямо произнес Дронго, – все-таки поеду и заберу эту сумку. Если на ней остались хоть какие-то следы, то мы сможем наконец понять, почему умер Николай Долгоносов.
– Веришь в силу своего обаяния? – шутливо спросил Эдгар.
– Нет. В силу разума и логики. Далвида далеко не дура и понимает, как важно на будущее раз и навсегда покончить со всеми слухами. Поэтому и отдает мне эту сумку с бельем покойного мужа.
– Думаешь найти там кровавые пятна?
– Не думаю. Но Офелия вспоминала, что у погибшего сползла слюна на воротник. А так бывает при отравлениях.
– Иногда и при инфарктах подобное случается, – возразил Вейдеманис.
– Ты хочешь, чтобы я отказался от встречи с ней?
– Нет. Я хочу поехать с тобой, – заявил Эдгар, – в конце концов, она уже знает, что у тебя есть машина с таким водителем, как я.
– Договорились, – весело согласился Дронго.
Через час они подъехали к дому Долгоносовых. Дронго позвонил Далвиде.
– Я уже приехал. Могу к вам подняться?
– Поднимайтесь, – разрешила она, – мы с сыном недавно приехали. Я позвоню нашему охраннику внизу, чтобы он вас пропустил.
Дронго вошел в подъезд и поднялся на четырнадцатый этаж, где была квартира Долгоносовых. Позвонил. Хозяйка сразу открыла дверь. Далвида была в серых брюках и темно-синей блузке с короткими рукавами. В таком виде была заметна ее подтянутая, спортивная фигура. Светлые волосы были рассыпаны по плечам. Женщина протянула гостю руку, и он снова, второй раз за день, поцеловал ее.
– Входите, – сказала она, – я приготовила вам сумку.
Эксперт вошел в квартиру. В городской гостиной все было оформлено в стиле хай-тек. И вся техника была от известной датской фирмы, которая специализировалась на эксклюзивной бытовой технике. Дронго сел в кресло и вдруг за спиной услышал шум. Он обернулся и увидел, как из соседней комнаты вышел мальчик, удивительно похожий на Калестинаса Моркунаса. Мальчик внимательно и строго посмотрел на Дронго.
– Добрый вечер, – поздоровался гость.
– Здравствуйте, – почему-то шепотом сказал Михаил. Ему было не больше семи-восьми лет. Возможно, он был чуть старше. По-русски говорил без акцента.
– Как дела? – осведомился Дронго.
– Вы доктор? – спросил мальчик.
– Нет, не доктор. А ты боишься докторов?
– Вы не будете делать мне больно? – спросил Михаил. – Не будете делать мне уколы?
– Не буду, – развел руками Дронго, – у меня нет даже шприцев. Я действительно не доктор.
Мальчик кивнул и, услышав шаги матери, быстро побежал в другую комнату, где его ждала няня. В гостиную вошла Далвида и протянула Дронго большую сумку с вещами покойного мужа.
– Здесь все, что на нем было. Включая носки, белье и обувь, – пояснила она. – Вы думаете, что это поможет получить деньги?
– Во всяком случае, не помешает. – Дронго было стыдно лгать женщине, которой нужны были деньги на лечение ребенка.
– Надеюсь, – пробормотала она. – Хотите что-нибудь выпить?
– Нет, – ответил гость, – спасибо. Я сейчас видел вашего сына.
– Он сюда вошел, – поняла Далвида, нахмурившись, – я тысячу раз говорила няне не пускать его к чужим. Что он у вас спросил?
– Хотел узнать, кто я такой. Спросил, не буду ли я делать ему уколы, – ответил Дронго.
Реакция женщины оказалась просто необъяснимой. У нее неожиданно задрожали губы, поникли плечи. Она отвернулась, чтобы скрыть набежавшие слезы. Было заметно, как она беззвучно плачет. Дронго нахмурился. Возможно, он действительно допустил ошибку. Бросив сумку на пол, он шагнул к женщине.
– Простите, – растерянно произнес он, – я сказал что-то не так? Я вас обидел?
– Нет, – вытирая слезы, проговорила Далвида и повернулась к нему, – нет. Извините. Я не должна была так глупо себя вести.
– Что случилось?
– Миша, – она тяжело вздохнула, – он так боится врачей и этих проклятых уколов. Я даже не знаю, что нам делать. Через неделю мы опять уезжаем в Германию.
– У него какая-то болезнь? – понял Дронго.
– Да, – выдохнула Далвида, – у него обнаружили эпилепсию. Внезапные приступы, когда он кусает язык и лежит весь в крови. Это так страшно, когда он неожиданно цепенеет, затем застывает, потом падает на пол и бьется в судорогах. Это просто ужасно. И никакие врачи не могут его окончательно вылечить. Мы принимаем целую кучу таблеток, зовем лучших врачей, но пока все безрезультатно. Возможно, придется прибегать к очень сложной операции на мозге. Если, конечно, немецкие врачи согласятся.
– Поэтому вы улетели через неделю после смерти Долгоносова? – спросил Дронго. – Вам нужно было показать врачам своего сына?
– У нас была запись, и мы не могли перенести ее на другой день. Это ведь было связано с его анализами. И поэтому мы уехали вместе с Мишей в Германию. Но я не хотела, чтобы все узнали о болезни моего сына. Ведь сегодня эту болезнь уже можно вылечить. А он пока боится докторов и уколов.
– Я вас понимаю, – мрачно сказал Дронго, – это, наверно, самое сильное испытание для любой матери – видеть своего ребенка в таком состоянии. Надеюсь, что лечение ему поможет.
– Он нормальный мальчик, развитый, спокойный, хорошо учится. Учителя говорят, что он очень способный. Но я все время боюсь, что его схватит приступ в школе, и тогда все узнают о его болезни. Начнут его дразнить, обижать. А он у меня такой ранимый.
– Вам нужно перевести его на домашнее обучение, – посоветовал Дронго, – и согласиться на операцию. Если, конечно, она способна ему реально помочь.
– Говорят, что сейчас уже делают такие операции, – сообщила Далвида, – посмотрим, что на этот раз скажут немецкие врачи.
– Это у него врожденное или приобретенное?
– Думаю, приобретенное, – ответила молодая женщина, – он в детстве серьезно болел, и многие считали, что даже не выживет. Но все обошлось. Тогда обошлось. А несколько лет назад стали проявляться эти симптомы. И мы сразу поехали к врачам. Вот тогда нам и поставили этот неутешительный диагноз. Я так боюсь, что это скажется на его развитии. Но пока врачи говорят, что он развивается нормально.
– Хочу вам сообщить несколько фактов, – неожиданно произнес Дронго, – чтобы вы поняли свойство этой болезни. Конечно, в ней нет ничего хорошего. Но она не так страшна, как вам кажется. И самое главное – практически не влияет на интеллект. Иногда влияет, но в лучшую сторону. Эпилептиками были Гай Юлий Цезарь и Александр Македонский. Согласитесь, что это не самая плохая компания в истории.
Она улыбнулась.
– Если и Цезарь с Македонским, – прошептала она сквозь слезы, – вы меня убедили. Спасибо вам еще раз.
Дронго взял ее руку и в третий раз за день поцеловал ее. Кажется, молодая женщина нравилась ему все больше и больше.
– Завтра я отправлю эту сумку на экспертизу, – пообещал Дронго.
– И позвоните мне, когда узнаете результаты. Любые, – попросила хозяйка квартиры.
– Об этом вы могли бы и не просить, – улыбнулся Дронго, направляясь к выходу. Настроение было паршивым. Он чувствовал себя не просто обманщиком, а почти вором, который втерся в доверие несчастной женщины, получившей такую проблему со своим сыном и ставшей вдовой такого известного мужчины.
