Татьяна Устинова - Жизнь, по слухам, одна!
И что отвечать всяким… таким из Белоярска, которые не получали степени магистра и Сэлинджера не читывали, ни в оригинале, ни в переводе?!
Впрочем, на этот случай имелся у Вадима Григорьевича телефончик, по которому следовало звонить и спрашивать, что делать. Вадим Григорьевич звонил и спрашивал, но это шло абсолютно вразрез с законами, стандартами и правилами, освоенными им в бизнес-школе!..
А новых правил он не знал, и никто особенно не стремился его на этот счет просвещать.
И – самое главное! – они, эти правила, его не слишком интересовали.
Нет, не так.
В данный момент они его совсем не интересовали, эти правила!.. И бандит, явившийся из Белоярска за какими-то своими машинами, отвлек его от дел гораздо более важных, от которых действительно зависела жизнь, и что там какие-то разобранные стены какого-то полиграфкомбината, находящегося вовсе на другом конце огромной и бестолковой державы!..
Он еще покурил, потом разгрыз таблетку, принесенную Олей – кажется, попал, да? У Оли лицо скорбное и глаза зареванные, но ему нет никакого дела ни до ее скорби, ни до зареванных глаз.
Он запил водой горечь во рту и поморщился – газировка шибанула в нос, кажется, там вспенилась, и горько стало везде, и в носу тоже, – и решился позвонить.
– Мне нужен совет, – сказал, услышав неторопливый и мнимо-значительный голос в трубке.
От этого голоса Вадиму стало жарко. Он знал, что звонить можно лишь в крайних случаях, но за несколько месяцев пребывания на этой проклятой работе так и не научился отличать, какой случай крайний, а какой не крайний. Наверное, сегодняшний как раз «крайний», потому что был упомянут Август Романович, и потому что белоярский молодчик был так в себе уверен, и еще потому, что он откуда-то знает номер его личного мобильного!..
– Что опять не так? – спросили в трубке. – Научись ты сам решения принимать! Сколько я буду тебя, как маленького, на горшок водить?!
«Горшок» и «маленького» пришлось проглотить.
– Приехал человек из Белоярска. Говорит, что мы его груз задерживаем, а причина неясна. Говорит, что ему нужно этот груз срочно получить, потому что в Белоярске зима, а там на комбинате…
– Ты что?! – весело перебили в трубке. – Заболел? Или мозги в туалете оставил? Какой еще комбинат?! Какой человек?!
– Человека зовут Глеб Звоницкий, – с ненавистью и очень ровным тоном сказал Вадим. – Заместитель белоярского губернатора.
– Тю! – поразился его собеседник. – Ястребова, что ли?! Жив, курилка?! Под новые веяния с должности не сняли?!
– Кого… не сняли?
– Да никого! Не твоего ума дело! Я этого Ястребова… – Тут человек на том конце провода длинно и витиевато выматерился. Так длинно и так витиевато, что Вадиму стало неловко, хотя никто, кроме него, слышать фиоритуру не мог. – Так чего тебя-то с Ястребовым связывает, Вадимчик?
– Его оборудование мы держим на складе. Оно пришло… пришло… в общем, я точно не помню, но могу по компьютеру посмотреть.
– Да не надо мне ничего смотреть! А кто приказал задержать?
Вадим вытер пот со лба. Пот был холодный, а лоб горячий. Разве так бывает?
– Да никто не приказывал, просто я… Ну, у нас же какая договоренность?.. Пока нет особых указаний, все остается на складе, а потом, когда указания…
– А указания какие были?
– Так не было никаких указаний! – ненавидя себя, закричал Вадим Григорьевич. – В том-то и дело, что никаких указаний не было! Лежит груз и лежит. Ну, они раз зашли, другой зашли, то с одной стороны, то с другой, а у меня-то никаких указаний!..
– А ты что, мокрохвостый, не мог сразу доложить?!
– Да я вам говорил, а вы… наверное…
– Наверное! У меня других дел нету, только твоей таможней гребаной заниматься?! Ты там для чего посажен?! Ты там для того посажен, чтобы наши интересы блюсти, а ты чего делаешь, паразит?!
Никто и никогда не называл Вадима паразитом.
– Как фамилия этого, который к тебе приходил?
– Звоницкий.
В телефоне повисла пауза, и Вадим представил, как тот человек записывает неуклюжей, не приспособленной к письму рукой. Как старательно он это делает, как придерживает листок, все норовящий уехать, другой рукой, и как одно-единственное слово превращается для него в каторжный труд!
– Значит, так, – справившись с непосильной письменной работой, заключил собеседник, – ты пока ничего ему не обещай. Води его за нос, как можешь. Вали все на предшественника – это он, мол, все напутал, теперь ничего не разобрать, вот и получается у тебя в терминалах полный аллес капут! Понял, что ли?..
Вадим пробормотал, что понял. Еще бы не понял!..
– А ты когда с ним встречаешься по новой?
– Он сегодня вечером должен мне звонить. У него откуда-то есть мой мобильный номер!
– Да что твой номер! Тайна двух океанов, что ли? Подумаешь, номер!.. Вот он тебе позвонит, и ты с ним иди в кабак. Ну, хотя бы в этот, на Белинского… как его… ну, где окна еще такие, на церковь глядят! И название такое… педерастическое! А?!
– «Иль Грапполо», – подсказал Вадим тонким от ненависти голосом.
– Во-во! Значит, иди с ним туда и заливай ему про трудности своей жизни. Скажи, что сделаешь все возможное, а мы со своей стороны к разговору подключимся, когда время придет.
– А если он не захочет в ресторан?
– А если я не захочу, чтоб ты штаны зря в кабинете просиживал?! Вот прям с сегодняшнего дня и не захочу!
«Лихие и далекие времена», когда «миром правил криминал», неожиданно приблизились вплотную к Вадиму, и все оказалось совсем не так романтично, как в кино!..
– Он где живет?
– В «Англии».
– Тю! Местечко неплохое и недешевое, видать, и впрямь Ястребов для него ничего не жалеет! Ну, мы тоже не пожалеем!.. Понял, что ли, Вадимчик? Значит, ведешь его в кабак, поишь, кормишь, а дальше не твоего ума дело. Ну, береги здоровье!..
И весь разговор.
Только положив трубку, Вадим вспомнил, что так и не поведал собеседнику об Августе Романовиче, которого так настойчиво поминал приезжий белоярский бандит. Не поведал, а следовало бы. Пожалуй, в первую очередь следовало бы.
Впрочем, черт с ними со всеми. Пусть разбираются, как им вздумается. У него, Вадима, сегодня гораздо более важная встреча. Та самая, от которой действительно зависит его жизнь. Он должен позвонить, только сначала нужно успокоиться.
Он встал, походил по кабинету, переложил на столе журнал и зачем-то заглянул в камин.
Раньше ему казалось, что камин – это самое лучшее, самое уютное и милое сердцу украшение любого дома. В доме, где есть камин, люди не могут ссориться. В доме, где есть камин, всегда веселые дети, большие собаки и вкусный ужин.
В доме, где есть камин, все любят друг друга.
В его собственном камине пахло холодной золой и почему-то улицей. Должно быть, позабыли закрыть вьюшку. Он потянулся и вдвинул чугунную крышку в дымоход. Как он бился за этот камин, когда делали ремонт! Дизайнер ни за что не соглашался оставить его и собирался водрузить на это место плазменный телевизор или, в крайнем случае, переделать все до неузнаваемости. Внутренности камина, по мнению дизайнера, следовало сложить из прозрачных кирпичей, так, чтобы огонь был виден со всех сторон, трубу сделать стеклянной, и еще наставить каких-то экранов, тоже стеклянных!..
Но Вадим встал насмерть. Каминное таинственное нутро не может быть бесстыдно обнажено со всех сторон! Огонь должен гореть в глубине, в недоступности, как в пещере, только тогда он важен и ценен, только тогда к нему тянет, и понятно, что вблизи этого огня уютно и не страшно, и можно долго-долго на него смотреть.
Когда все наладится… Нет, не так. Если все наладится, он уйдет с этой чертовой работы, забудет о жирном голосе и фиоритурах в трубке, забудет о чувстве вины и о своем страхе, и в доме у него будет камин!..
Нужно только двигаться в правильном направлении, прикладывать усилия, оценивать каждый шаг, а в удачу он не верит. Как трезвый и взрослый человек.
Заставляя себя думать о том, какой камин будет у него в доме, Вадим взял мобильный и нажал кнопку. Этому абоненту он звонил так часто, что не нужно было долго искать номер в телефонных мозгах.
– И вы знаете, что я терпеть не могу брандахлыст! – Ниночка так называла овощной суп. – Я люблю куриный бульо-ончик!..
– А сегодня постненького супчику съедите.
– Я не хочу-у! Я хочу бульо-ону! И куриную ножку!
Ниночка капризничала не просто так, а «со смыслом». Утром она обнаружила на белой юбке пятно от тонального крема. Крышечку от флакона Ниночка куда-то засунула и не могла найти, крем засыхал тонкой пленкой и, когда Ниночка пыталась его добыть, неожиданно пускал тонкую длинную струйку. Эта струйка Ниночку очень забавляла!.. Забавлять-то забавляла, но пятно вышло прямо-таки непристойное – какое-то длинное, с брызгами, жуткого цвета! Ниночка попробовала его потереть, вышло еще хуже, и оставалось одно – во всем сознаться Галине Юрьевне, белочке-умелочке, которая пятно в два счета отчистит, а Ниночку отчитает за «дурное обращение с вещами, а за них, между прочим, деньги плачены немалые»!..
