Анастасия Эльберг - Порошок в зеркалах
Глава девятая
Окончательно сошедшая с ума погода под вечер решила отличиться в очередной раз. Тяжелые дождевые тучи сменились на белесые облачка, а минут через тридцать исчезли и они. Теперь можно было наблюдать закат без помех — умытое и довольное солнце отправлялось на покой, отбрасывая на окна домов оранжево-розовые блики.
Допивая свой кофе в кафетерии университета, Адам размышлял о том, что предпочтительнее: отправиться домой пешком или же заказать такси. Его машина уже неделю была в ремонте, и он не успевал забрать ее, потому что не находил ни одной свободной минуты. На такси ехать не хотелось — он не любил ездить с чужими водителями. Прогулка пешком могла закончиться плохо — никто не знал, что взбредет в голову природе через час, и в таких случаях не успокаивают даже плащ и зонт. Но на данный момент ничто не предвещало беды, а поэтому Адам расплатился за кофе, покинул территорию университета и направился к центру города.
Он не видел доктора Мори с прошлых выходных, и это казалось ему странным. Обычно они часто сталкивались в городе, а пару раз даже увиделись в университетской библиотеке. Один раз Вивиан искал в компьютерном каталоге нужные книги, а во второй раз сидел рядом с одним из своих студентов и вместе с ним читал план курсовой работы последнего. Впрочем, Адам не рискнул бы сказать, что ему хотелось встречаться с доктором. После недавнего приключения на балконе он чувствовал себя неуютно при мысли об этой встрече, хотя причин этому не было. Точно так же доктор мог чувствовать себя неуютно в обществе Афродиты после того, как танцевал с женой Джеральда. Хотя, конечно, танец этот при всей своей откровенности приключению уступал во многом.
Иногда — чаще всего это происходило именно так — Адам видел доктора за рулем. Судя по всему, Вивиан не жаловал прогулки пешком, а водить машину ему нравилось. Почти каждый день Адам видел его проезжающим мимо по улице или стоящим на светофоре. Доктор Мори слушал музыку, рассеянно постукивая пальцами по рулю в такт мелодии, и дожидался зеленого сигнала.
Музыку Вивиан слушал самую разную: это мог быть Бетховен, Гайдн, Джимми Хендрикс, Патрисия Каас или «Iron Maiden». Но наибольшее предпочтение он отдавал не классике, как мог бы подумать незнакомый с ним человек. В тот памятный вечер, когда они с Адамом возвращались домой после ночной прогулки, доктор включил радио и, пару минут покрутив ручку настройки, оставил песню «Depeche Mode» «Walking in My Shoes».
— Никогда не понимал их музыку, — только и успел сказать Адам. — После того, как я десять лет отыграл на скрипке, мне сложно принимать электронные произведения.
— В этом есть что-то фальшивое и ханжеское, мой друг, — уведомил его Вивиан со свойственной ему вежливой прямолинейностью. — Я поставлю пару композиций. Просто послушайте.
Адаму пришлось послушать не только еще несколько песен ненавистной группы, но и целую лекцию о философии «Depeche Mode». Доктор на этот раз изменил своей немногословности. Адам признал, что говорит он ничуть не хуже, чем слушает. Вивиан говорил складно и убедительно, и его собеседник решил, что ему совсем не просто так дали место на кафедре не только в качестве ученого, но и в качестве лектора. Адам готов был поспорить, что студентки садились на первые ряды и для того, чтобы посмотреть на доктора и тихонько повздыхать, и для того, чтобы послушать.
Доктор закончил свою лекцию следующими словами:
— Я уже не говорю о том, что у них очень эротичная музыка. А еще в ней есть порок. Точнее, стремление выйти из общепринятых рамок и желание сломать стереотипы.
Приближающиеся огни города, прохладный ночной воздух, который в начале четвертого утра стал уж слишком свежим, и исполнявший «One Caress» Мартин Гор были подходящей декорацией для последних слов Вивиана. Адам невольно передернул плечами — ему показалось, что он переместился в параллельную реальность. И хозяином этой реальности был кто угодно, но только не он.
— Мне импонирует их творчество, — снова заговорил Вивиан. — Что скажете, мой друг?
Адам согласился с тем, что музыка эротична и с тем, что о вкусах не спорят. Но для себя он решил, что у доктора ужасный музыкальный вкус.
— Надеюсь, вы размышляете над новой книгой? Если нет, то я подумаю, что вы не хотите со мной общаться.
Доктор Мори стоял в дверях книжного магазина и прикуривал от спичек. В его руке Адам заметил белый пакет с эмблемой магазина.
— Я не думаю о новой книге, но на вас не обижен, и не вижу причин для того, чтобы избегать общения.
— У вас есть планы на вечер?
— Пока что нет.
— В таком случае, позвольте вас подвезти. У меня тоже нет планов, но я помню, что обещал угостить вас кофе.
На этот раз доктор был одет как обычный горожанин: деловой костюм классического покроя, белоснежная рубашка и неброский галстук. Разве что выглядел он не очень хорошо: к нему вернулась та бледность, которую Адаму уже приходилось видеть один раз. Сегодня Вивиан изменил и своей легкой походке — он шел медленно и тяжело, опираясь на зонт, который держал в руках.
— Вам нехорошо? — спросил Адам.
— Да, бывали дни, когда я чувствовал себя лучше.
Доктор Мори занял водительское кресло, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Он выглядел уставшим, и эта усталость ему не шла: если во время их первой встречи Адам с трудом дал бы ему двадцать пять, то теперь Вивиан выглядел на свои тридцать три, если не на все сорок.
— Может быть, я сяду за руль? — предложил пассажир.
— Нет, что вы. Я немного отдохну, и мы отправимся в путь.
Вивиан достал из потайного кармана пиджака небольшую белую полоску, на которой Адам успел прочитать уже знакомое ему слово Morphinum и, чуть надорвав ее, достал кусочек пластыря. После этого доктор посмотрел в зеркало заднего вида, чуть повернув голову, и наклеил пластырь на шею — ровно на небольшую черную точку, вероятно, когда-то отмеченную его лечащим врачом с помощью несмываемого маркера.
— Вот и все. Надеюсь, вы дадите мне еще минутку.
Он расслабил узел галстука и снова прикрыл глаза, положив руки на колени.
— И как часто… — начал Адам.
— Болит постоянно. Сильно болит примерно раз в пару недель. А где-то раз в месяц я будто целиком превращаюсь в боль. — Он помолчал. — Знаете, Адам, эта штука когда-нибудь меня убьет. Не потому, что это злокачественная опухоль, а потому, что чувствует, что я слабее.
— Вы никогда не думали о том, что это… неправильно?
Доктор Мори повернул голову, не меняя расслабленной позы, и посмотрел на него.
— Пока что вы плохо меня знаете, Адам. Я не отличаюсь силой воли. Если бы отличался, не собирал в университете вокруг себя людей и не организовывал вечеринки, от одной мысли о которых у нормального человека встают дыбом волосы. У меня была бы другая жизнь. Никаких наркотиков и секса с каждой встречной женщиной. Мне сложно отказаться от того, что мне нравится.
— Вам нравится боль?
— У меня нет желания искать другую дорогу. Хотя в глубине души, наверное, нравится.
Адаму оставалось только пожать плечами.
— А как же… Изабель Торнворд? — спросил он.
Вивиан снова сел прямо, пристегнул ремень безопасности и повернул ключ зажигания.
— Изабель Торнворд?
— Вы говорили про удовольствие. Ведь в тот раз у вас получилось воздержаться от этого.
Доктор Мори поднял бровь — правда, без особой заинтересованности. Слишком вяло для того, чтобы Адам не почувствовал подвох.
— Я говорил?
— Да, — кивнул Адам.
— Ах, конечно. Тогда рядом со мной был дежурный сплетник Патрик Мэйсон. И рядом со мной была Дита. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь из них это услышал.
— Так как же, вы… доктор!
Адам сам удивился тому, как прозвучало последнее слово. Это был возглас по-детски искреннего возмущения, в котором, прислушавшись, можно было различить настолько же искреннюю обиду.
Вивиан от души рассмеялся и вырулил на дорогу.
— Поистине умилительная реакция, господин Фельдман, — похвалил он. — Не будем ворошить прошлое. Давайте дружно решим, что это был просто хороший секс.
Открывшая дверь Афродита поправила на плечах нежно-розовое шелковое кимоно и, оглядев Вивиана и Адама, пригласила их войти.
— Добрый вечер, дорогая, — поздоровался Вивиан. — У тебя изменились планы? Ты собиралась на день рождения.
— У меня весь день болела голова. Я решила не пить таблеток, и просто пошла спать. Недавно проснулась. Чувствую себя замечательно, но настроения куда-либо идти у меня нет. Так что я проведу вечер дома. Тем более что у нас гости. — Она посмотрела на Адама. — Рада вас видеть, господин Фельдман.
Без макияжа Афродита выглядела максимум лет на восемнадцать. Если бы не татуировка, ее можно было принять за воспитанницу частного коллежа для благородных девиц.
