Мари Аделаид Беллок Лаундз - Роковой дом
Сильвия не приняла участия в игре, без графа Поля ей было нечего делать в Клубе. Улучив подходящий момент, она покинула остальных и вернулась в «Виллу дю Лак».
Анна Вольски проводила подругу до дверей Казино, В дверях Сильвия увидела графа де Вирье; поклонившись издали, он поспешил в Клуб. У Сильвии защемило сердце — даже проведя день в обществе любимой сестры, он не забыл об игре!
ГЛАВА 11
Ночью Сильвия почти не спала, размышляя о графе де Вирье и их странной дружбе.
Короткая встреча этим вечером произвела на нее тягостное впечатление. Когда граф поклонился ей издалека, она заметила, что у него какой-то пристыженный и жалкий вид. Да, мадам Вахнер отозвалась о нем резко, но правильно. Он стыдится не только своего образа жизни, но и людей, с которыми вынужден сталкиваться.
И к числу таких знакомцев — как это ни горько — Сильвия отнесла и себя. Однако она не причисляла себя к игрокам — те игроки, которых она ежедневно встречала в Казино, были совсем на нее не похожи, они питали всепоглощающую страсть к игре. Но если она не попала в одну компанию с ними и Анной Вольски, то в этом не было ее заслуги — ей просто повезло.
И наконец она спросила себя — а вернее, услышала вопрос своей совести — не следует ли поскорее покинуть Лаквилль и прекратить странное общение с человеком, о котором она почти ничего не знает, за исключением того, что он неисправимый игрок, отвергший все, чем ценна жизнь, ради пустого и позорного времяпрепровождения в крупных игорных центрах Европы?
И все же мысль о том, чтобы уехать, казалась Сильвии непереносимой. Между нею и графом Уже возникло понимание, не нуждающееся в словах, и теплые чувства, которые она по-прежнему именовала «дружбой». Но она бы, вероятно, согласилась со словами Мередита: «Дружба, как мне кажется, означает сближение сердец».
Наконец она забылась беспокойным сном. Ей приснилось, что она блуждает по Шале де Мюге, пытаясь найти выход; двери заперты, окна закрыты шторами. Безобразные комнатки пусты. Дело происходит зимой, и Сильвия дрожит от холода. Кто-то по ошибке запер ее. О ней забыли…
Раздался стук в дверь. Было уже восемь. Сильвия спала дольше, чем обычно. Фелиси внесла чай. На подносе лежал конверт, надписанный незнакомым почерком, с французской маркой.
Сильвия недоуменно рассмотрела со всех сторон бледно-зеленый конверт, не зная, ей ли предназначено письмо. Но сомневаться не приходилось. Адрес гласил: «Мадам Бейли, Вилла дю Лак. Лаквилль-ле-Лен».
Вскрыв конверт, она обнаружила там записку — составленное в самых изящных выражениях приглашение на завтрашний завтрак, за подписью «Мари-Анн д'Эглемон».
Ну да, это же сестра Поля де Вирье! Как любезно с ее стороны… и с его тоже.
Письмо было написано, когда граф Поль находился в Париже у сестры. Но ведь прошлым вечером он поклонился Сильвии холодно, словно случайной знакомой.
Это обычное, безобидное приглашение вызвало у Сильвии настоящую бурю чувств.
Но вот вернулся с верховой прогулки Поль де Вирье, тоже взволнованный и улыбающийся.
— Вы получили записку от моей сестры? — Войдя в столовую, где они по утрам обычно бывали одни, граф поспешил к Сильвии.
— Когда я рассказал ей, что мы… — мгновение граф помедлил в нерешительности, — сделались добрыми друзьями, она пожелала непременно с вами встретиться. Уверен, вы друг другу понравитесь!
— Ваша сестра весьма любезна, — проговорила Сильвия немного натянуло.
— Вечером я возвращаюсь в Париж, — продолжал граф, — и дня два проведу у сестры. Вы ведь приглашены на завтра? Я встречу вас на станции.
Позавтракав, оба вышли в сад, и граф Поль произнес внезапно:
— Я сказал Мари-Анн, что вы любите ездить верхом, и она, если позволите, станет каждое утро присылать вам лошадь. Простите, если я слишком много на себя беру, но я предположил, что у вас нет костюма для верховой езды. Вы с моей сестрой приблизительно одного роста, и она почтет за честь одолжить вам, пока вы в Лаквилле, свой костюм.
— Ваша сестра очень добра.
Сильвия была ошеломлена и не знала, чем отвечать на такую любезность.
В тот день дружба между Сильвией Бейли и графом Полем де Вирье еще более окрепла.
Прежде граф часто рассказывал о себе и своей жизни, о занимательных событиях и приключениях, выпавших на его долю — он ведь немало путешествовал и получил хорошее образование — но почти ничего не говорил о своих родственнику и юных годах.
Но сегодня он нарушил молчание, и Сильвия обнаружила в себе острое любопытство к жизни этой французской семьи, хотя была знакома лишь с одним ее представителем.
Как же они были не похожи на англичан, эти родственники графа Поля! Да и не только на англичан — на всех, кого Сильвия когда-либо видела или о ком слышала.
Прежде всего, граф рассказал о герцогине, кроткой и набожной молодой женщине, с которой Сильвии завтра предстояло познакомиться. Это была нежно любившая сестра графа Поля, которая проявляла о нем такую заботу.
Он описал затем, в менее восторженных выражениях, мужа герцогини — человека щедрого, но, в то же время, чванливого и ограниченного. Благодаря своей бабушке, которая была дочерью крупного русского банкира, герцог жил так, как жила знать в средние века: без всяких напоминаний ему о том, что в мире существуют вещи, расходящиеся с его вкусом.
Граф Поль рассказал также о своем двоюродном деде и одновременно крестном, кардинале, который — так, по крайней мере, хотелось думать близким — претендовал на папский престол.
Были также три двоюродные бабушки, старые девы. Они обитали вместе в уединенном бургундском замке и не меньше часа в день проводили в капелле, молясь за любимого племянника Поля, ставшего жертвою порока.
Впервые за все время, пока Сильвия жила в Лаквилле, ни она, ни граф ни разу за весь день не побывали в Казино. Они находились на той стадии дружбы, когда мужчина и женщина стремятся как можно больше времени проводить вместе, когда часы бегут незаметно, когда между собеседниками царит полное согласие, когда любовь таится под спудом и не делает пока попыток навязать свою волю.
Граф отложил свой отъезд в Париж на послеобеденное время, и Сильвия смогла написать ответ на записку, только когда поднялась в свой номер, чтобы переодеться к обеду.
Она долго сидела в раздумье, с пером в руке. Как следует обращаться к сестре Поля де Вирье? Назвать се «дорогая мадам»? Или «дорогая герцогиня»? Это было несущественно, но Сильвии представлялось чрезвычайно важным. Она очень боялась совершить промах.
Пока она раздумывала, раздался стук в дверь. Горничная протянула Сильвии листок — первое обращенное к ней письмо от графа Поля.
«Мадам, — было там написано, — мне пришло в голову, что вы, возможно, захотите ответить моей сестре по-французски, поэтому я осмеливаюсь прислать образец, который вы, при желании, могли бы использовать. В каждой стране приняты свои условности — поэтому, надеюсь, вы не обидитесь на меня за вмешательство».
Далее следовал написанный красивым почерком образец послания, который Сильвия скопировала, испытав при этом такую благодарность, какой едва ли заслуживала столь незначительная услуга.
ГЛАВА 12
Часа через два Сильвия и граф Поль простились у двери Казино. Желая Сильвии спокойной ночи, граф дольше, чем обычно, удерживал руку; затем, окончательно распростившись, он поспешил на станцию.
Сильвия стояла в сумерках и смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.
Она была тронута до глубины души. Граф не говорил ей, почему он в этот вечер пренебрег игрой, но она знала ответ. Граф заранее покинул Лаквилль и собирался встретить ее завтра в Париже, потому что, если бы они утренним поездом поехали туда вместе, то мсье Польперро, может быть, и сделал бы вид, что ничего не заметил, но вульгарные Вахнеры сделали бы из этого свои выводы.
Медленно, как во сне, проходя по залам Казино, Сильвия внезапно ощутила резкий толчок в плечо. Это была мадам Вахнер.
— Почему вас так долго не было? — спросила она. — Мадам Вольски сегодня всех поражает. Идемте быстрее! — и она повлекла Сильвию в клубные комнаты. — Я специально спустилась вниз, чтобы вас разыскать, — лихорадочно продолжала мадам Вахнер.
Что же там происходит? Общее возбуждение овладело и Сильвией. Войдя в зал, она увидела, что вокруг центрального стола собралась толпа.
— Из Парижа приехало несколько молодых людей, — вполголоса пояснила мадам Вахнер, — и продуваются в пух и прах. Мне их даже жалко. Но вот мадам Вольски привалила неслыханная удача.
Сильвия все еще не понимала.
Вместе они приблизились к столу. С изумлением и непонятным страхом Сильвия Бейли увидела, что Анна Вольски держит банк.
В первый раз Сильвия видела в роли банкомета женщин.
