Светлана Алешина - Папарацци (сборник)
За нашей спиной раздался грубый окрик Боряна:
– Ша, сявки, быстро сели на диван и умолкли разом.
Мы с Иркой беспрекословно подчинились и, усевшись на диван, выжидательно уставились на бандита.
Борян повернулся к Вовану и, кивнув на меня, спросил:
– Она чистая?
Тот утвердительно кивнул и ответил:
– Слухачей нет.
Борян повернулся ко мне и прокомментировал:
– А мы уж думали, что ты от ментов микрофончик какой-нибудь принесешь. Но ты оказалась умницей. Ни «хвоста», ни слухача, – довольный, он улыбнулся и спросил: – Где фотографии?
– В надежном месте, – ответила я, – но говорить я буду только с вашим руководством.
– Каким еще руководством? – лицо бандита мгновенно исказила гримаса ярости. – Слушай, ты, – прошипел он, подходя ко мне вплотную, – сейчас мы твою подругу в такой оборот возьмем, что ты оглохнешь от ее воплей. Сначала мы ее по кругу пустим, потом, если не поможет, Вован будет зажимать ей руки вон в тех тисочках, и она будет так орать, что у тебя перепонки лопнут.
При этих словах Ирка вцепилась обеими руками в мое плечо и тихо завыла мне на ухо. Ужас охватил и меня. На лбу и на затылке выступила испарина. Только от перечисления, что они могут сделать с моей подругой, мне стало дурно.
– Ну, скажешь, где фотографии? – заорал мне прямо в лицо бандит.
– Только Данчуку и на определенных условиях, – был мой ответ.
Подобное решение далось мне нелегко. Даже очень нелегко, ведь опасность угрожала Ирке, и все же я понимала: надо действовать так, как наметила в первоначальном плане.
– Послушайте, вы, – сказала я со всей твердостью, на какую была способна, глядя прямо в глаза бандиту. – Вы все равно ничего нам не сделаете, пока фотографии у нас. Поэтому мы отдадим их только в обмен на свою свободу. Для этого я должна получить от вашего руководства…
Тут, видимо, сказалось нервное напряжение. В конце концов, я тоже человек. Я забыла то слово, которое должна была произнести, – просто начисто из головы вылетело.
– Мы должны получить лично от Данчука… – я снова сделала попытку проговорить заранее приготовленную фразу и снова неудачно.
Бандит смотрел на меня непонимающими глазами. На помощь мне пришла Ирка и тихо прошептала мне на ухо:
– Гарантию нашей безопасности.
Я громко, как попугай, повторила эту фразу. Борян долго хмурился. Наконец, что-то про себя решив, он направился к выходу, на ходу злобно кинув приказание Вовану:
– Смотри за ними. Глаз не спускай, – и скрылся за дверью.
Вован, пнув табуретку поближе к нам, сел на нее и стал молча наблюдать за нами, теребя в руках цепочку.
Я повернулась к Ирке и спросила:
– Как они нас нашли? И как ты здесь оказалась?
– А я откуда знаю, – огрызнулась Ирка. – В дверь позвонили. Я спросила: «Кто?» Мужской голос ответил: «Я». Я думала, это Юра раньше времени приехал. Открыла, а они вломились. Спрашивали, где ты. Все в доме перерыли, перевернули вверх дном – фотографии искали.
Я посмотрела на нашего Цербера и спросила:
– А что же вы меня дома не подождали?
– На хрена нам это надо? – усмехнулся Вован. – Вдруг ты заявилась бы со своими дружками? Или, того хуже, с ментами нагрянула.
– С какой это стати? – спросила я.
– Борян подумал, что, после того как тебя два раза ловили, ты поумнее станешь, поосторожнее. Ментам стукнешь, охрану попросишь. Они бы нас на хате тепленькими взяли! Не на тех напала!
– А если бы я на встречу с ментами пришла? – не унималась я, почувствовав вдохновение от работы детектива.
– Ищи дураков! За тобой следили, прежде чем подкатить к тебе. А если бы на нас наезжать стали, когда ты села в машину, мы бы отмазались, мол, просто девочку сняли. А потом мы по городу покрутили, слежку высматривали.
– А как же телефон, по которому я звонила? Вас же могут вычислить по нему.
– Это вряд ли, – надменно улыбнулся Вован, – этот номер находится на квартире у старушки – божьего одуванчика. Она ничего не слышит и почти ничего не понимает. К тому же там есть запасной выход, даже если вломятся, то очень легко уйти. После звонка человек сразу срывается.
– Все-то у вас продумано, – констатировала я с завистью.
– А как же, – сказал бандит, – мы здесь не в хухры-мухры играем.
В этот момент дверь отворилась и в комнату вбежал Борян.
– Ладно, – сказал он, обращаясь ко мне, – будет по-твоему – сиди и жди. Скоро с тобой приедет поговорить шеф. Сам, лично, – последние два слова он произнес с некоторым подобострастием.
Борян уселся на диван рядом с нами и закинул ногу на ногу.
– Да-а, – протянул он, – доигрались вы, телки, во взрослые игры. Я только одного докумекать не могу – на кой черт вам все это надо? Может, вы на кого работаете?
– Нет, – ответила я, – я случайно. Просто фотографа жалко было.
– Какого еще фотографа? – спросил Борян, насторожившись.
– Ну этого, которого убили. Канарейкин его фамилия. Мы хотели его спасти и обменять на фотографии, но было уже поздно, – с грустью добавила я.
– Канарейкина? – Вован и Борян удивленно переглянулись.
В следующую секунду комнату огласил мощный взрыв хохота, очень похожего на лошадиное ржание. Борян ржал, откинувшись на спинку дивана и запрокинув голову. Вован хлопал себя по коленкам ладонями, раскачиваясь из стороны в сторону, и даже повизгивал от охватившей его бури восторга. Наконец отсмеявшись, он ткнул в меня пальцем и с трудом выговорил:
– Она… спасала этого придурка! Посмотрите на эту идиотку!
Борян, давясь от смеха, сделал неопределенный жест рукой Вовану и сказал:
– Давай сюда Кукоря.
Вован встал и скрылся за дверью. Мы с Ириной недоумевали. Я просто не понимала, о чем идет речь. Но не прошло и минуты, как все разъяснилось.
Дверь отворилась, и в комнату вошел… фотограф Канарейкин.
Моему изумлению не было предела. Человек, которого я считала погибшим и ради спасения которого влезла в многочисленные авантюры, оказался жив и почти невредим. Правда, под левым глазом у него красовался огромный фингал, губа была рассечена. Борян и Вован, увидев наше с Иркой изумление, снова закатились в истерическом ржании.
– Слышь, Птица, – хлопнул по плечу недоумевающего Канарейкина Борян, – вот эта тетя не просто так у тебя фотографии скоммуниздила, она тебя, оказывается, спасала.
– Кто, – удивился Канарейкин, глядя на меня, – вот эта?
– Она, она, – подтвердил Вован.
Канарейкин вгляделся в мое лицо единственным незаплывшим глазом. В следующее мгновение хмурое лицо его прояснилось и засияло.
– Она, – произнес он, показывая на меня пальцем, – точно она. Где вы ее нашли? – обратился он к бандитам.
– Да нашли уж, – ответил Борян, – только с третьего захода поймали.
Канарейкин шагнул в мою сторону. Я уже готова была подняться и поприветствовать его как родного. Но, к счастью, этого вовремя не сделала.
– Ах ты, сука! – заорал Канарейкин. – Падла, да я тебя собственными руками придушу!
Секунду-другую я не понимала, что происходит, меня словно парализовало.
– Мало того, тварь, что меня чуть охранники Борисевича не пришили, так из-за тебя, дуры, меня и свои здоровья могли лишить, – с этими словами он указал на гоблинов и фингал под глазом. – Хорошо, что они поверили, что я ни при чем, все твоя работа. Главное, хоть бы негативы остались, так ведь я их уничтожить успел, когда эти козлы наехали…
Я была унижена, опустошена и обезволена. Это был серьезнейший удар. Достойный финал карьеры молодого детектива, подумала я. Я лезла на рожон, дважды чудом унесла ноги, такого страху натерпелась – и все ради чего? Чтобы двое покатывающихся со смеху гоблинов тыкали в меня пальцами? От одного вида того, как на них сидят штаны, меня тошнило. Рядом с ними стоял человек, которого я пыталась выручить и который за это готов задушить меня. Я сразу вспомнила, как от него мерзко несло потом, когда он уронил меня на землю. Волна дикой злобы захлестнула меня.
– Заткнитесь, уроды! – заорала я что есть мочи.
Все разом замолчали. Борян уставился на меня своими поросячьими глазками и, угрожающе надвигаясь, произнес:
– Чо ты сказала?
Обстановка стала накаляться, не знаю, чем бы это кончилось, но тут раздался спокойный, хорошо поставленный мужской голос:
– Что здесь происходит?
Мы все не заметили, как в комнате появился тот, кого мы ожидали. Перед нами стоял Данчук, собственной персоной. Я узнала его по фотографиям в газетах. Однако в жизни он был несколько старше и выглядел не таким бодрячком, как на фотографиях. Роста он был невысокого, в дорогом светло-бежевом костюме, белой рубашке и темном галстуке, узел которого он сильно ослабил.
– Ну, – спросил он у Боряна, – какая из них?
– Вот эта, – кивнул Борян на меня.
Данчук взял табуретку, поставил ее поближе к дивану, сел на нее, закинул ногу на ногу и изящным жестом обхватил коленку.
– Ну, милое дитя, – его серые глаза смотрели холодно, – зачем вы хотели меня видеть? И что вы хотите мне предложить?
