Фридрих Незнанский - Черные банкиры
– Томочка, целую ручки! – кинулся к ней Грязнов.
– Ты здесь?! Здравствуй! – стараясь сдержать радость, сказала девушка.
– Да вот приехал в командировку.
– Надолго?
– Не знаю. В зависимости от того, как сложатся обстоятельства.
– Извини, Тома, мы спешим, – сухо оборвал их разговор Рустам.
– Я потом зайду к тебе, можно? – спросил Грязнов. – Попозже, когда мы поработаем с Рустамом.
– Заходи, я в этом кабинете, – указала Тамара на дверь.
– До встречи, – Вячеслав поцеловал ее руку, и что-то давнее шевельнулось в его душе.
Кабинет Рустама с обшарпанным столом и стульями был прокурен и неуютен. Однако хозяин, очевидно, к такой атмосфере привык и чувствовал себя здесь вполне комфортно. Усадив Грязнова за стол, он стал рассказывать обстоятельства дела об ограблении склада.
– Нападение было совершено в четыре часа утра, что для осени, сам понимаешь, глухая ночь. Были убиты трое часовых: один у ворот и двое охранявших складские ворота. Двоих сняли с помощью ножей, третьего расстреляли из автомата Калашникова. На воротах была прикреплена записка с надписью: «Русский патриот».
– И что, все на том и закончилось? – с иронией спросил Грязнов.
– Зачем же! – как бы обиделся Рустам. – Подозреваем мы многих, но вот улик не добыли, чтобы арестовать кого-либо и предъявить ему обвинение.
– Ну, и кто же здесь у вас ходит в русских патриотах?
– Кто угодно: из русского национального единства, казаки, жириновцы! Все, кому не лень.
– Мне, Рустам, обязательно надо попытаться проследить путь этого злополучного пластита, а это значит, необходимо установить людей, совершивших это бандитское нападение на военный склад. У нас в Москве из-за этого стопорится дело особой важности.
– Будем думать и работать, возможно, с твоей помощью что-нибудь и раскопаем, тем более что твой опыт несравним с нашим! – Улыбка, которой сопровождал свои слова Рустам, показалась Грязнову фальшивой, но он списал это на свою подозрительность.
– Я бы хотел начать с осмотра склада, – попросил Вячеслав.
– А что ты там сейчас увидишь? Взрывчатка была похищена недели три тому назад. Все следы давно стерты.
– И тем не менее я должен увидеть своими глазами, чтобы представить, как все было.
– Ладно, – согласился Рустам. – Ты прямо сейчас хочешь ехать смотреть? Или тебя сначала забросить в гостиницу?
– В гостиницу мы всегда успеем. Давай сперва на объект.
– Тогда я пойду выбивать машину, а ты меня немного подожди.
– Я пока забегу к Тамаре. Найдешь меня у нее, когда все будет готово к отъезду. Это ведь недалеко?
– Не очень, – недовольно буркнул Такоев, выходя.
Через минуту Грязнов уже стучал в дверь Тамариного кабинета. Она оказалась, на счастье, одна, хотя здесь стояло несколько столов.
– Вот и я, явился, не запылился, – с напускной веселостью сообщил Вячеслав.
– Вижу, вижу, что не запылился, только немного постарел. Или просто устал с дороги.
– И то и другое, Томочка, но морщины мужчин украшают, так что я из этого трагедии не делаю.
– Я знаю, Слава, что ты вообще легко живешь, не обременяя себя ни воспоминаниями, ни ожиданиями.
– Я слишком занят, чтобы тратить время на сентименты.
– Хоть бы спросил, каким образом мне удалось выжить в том аду, где ты оставил меня, даже не простившись.
– Ты же сама знаешь, в милицейских формированиях была военная дисциплина. Получили приказ: покинуть место дислокации. Какие могли быть разговоры? Это, Тома, надо понимать.
– Я понимаю одно, что тебе со мной было совсем неплохо, вот и все! А я, как дура, развесила уши, на что-то надеялась.
Тамара говорила обиженно и возмущенно, но и это не портило ее милого большеглазого лица, обрамленного короткой стрижкой курчавых темных волос.
– Пойми же, тогда ни от кого из нас буквально ничего не зависело!
– Но ведь с тех пор столько времени прошло, а ты себе жил и ни о чем не думал. Даже и не попытался меня найти. Пропала – значит, туда и дорога!
– Что я могу тебе ответить? Конечно, я виноват в том, что не сделал попытки отыскать тебя. Но для этого надо было все бросить и заниматься поисками. Виноват, конечно. Но, вижу, судьба мудрее нас, взяла и послала нам встречу. Так будем же благодарны ей!
– Ты и представить себе не можешь, что там было! Сущий ад! Только благодаря Рустаму я осталась жива. Он смог вытащить меня оттуда, а вся его семья погибла.
– Кошмар… Я и не подозревал, что у него такое горе. Кого он потерял?
– Родителей, жену, двоих детей… Он несколько месяцев ходил с каменным лицом, во всем винил себя, был на грани самоубийства.
– Значит, потом уже ты вытаскивала его? Я так понимаю?
– А как же! Ведь я ему обязана жизнью. Знаешь, я больше всего боялась попасть в плен. Это было ужасно. Мы находили наших солдат с отрезанными ушами и носами! Я не так боялась смерти, хотя и это страшно, сколько издевательств и истязаний.
В комнату заглянул Рустам, сказал Грязнову:
– Машина ждет, можно ехать.
– Да. Одну минуту, – попросил Вячеслав. – Ты иди, я догоню.
Когда Такоев исчез за дверью, Грязнов сказал Тамаре:
– Я понимаю твою обиду, но ты должна знать, что тогда я не принадлежал себе. Давай встретимся вечером и попробуем все спокойно обсудить? Согласна?
– Ладно, позвони мне часов в пять, – позволила девушка.
Вячеслав вышел из кабинета Тамары Кузнецовой, напустив на лицо равнодушно-спокойный вид, но душа его была в смятении. Несколько дней, проведенных с этих девушкой в Грозном, были светлы и чисты, хотя тогда шли бои. Позже все затянуло серой завесой будней. Но воспоминание было живо и, оказывается, дремало до поры, как и чувства, которые снова вспыхнули в сердце Грязнова.
…Серое небо, черная земля с усохшим травостоем – такой унылый пейзаж тянулся за окном. Еще час-другой – и наступит вечер, южный, темный, он опускается внезапно, как занавес в театре. По крайней мере, так всегда казалось Грязнову. На севере природа и люди – все более медлительно, у юга совершенно иной темперамент.
– Не люблю осень, – сказал Рустам. – В эту пору года со мной всегда случаются самые страшные вещи. Прошлой осенью погибла семья…
– Мне Тамара рассказала. Глубоко сочувствую тебе, Рустам. Такое пережить не всякому под силу.
– Всех жалко: и родителей, еще совсем не старые люди были, и детей, жизни не видевших, и жену. А самое страшное, что я не знаю, кто их убил: чеченские боевики или солдаты-федералы. Мне словно душу располовинили. Такое было состояние, хотелось уйти вслед за ними, чтобы только избежать чувства вины. Ты же знаешь, у нас существует закон кровной мести, и я должен кому-то отомстить за них…
– Рустам, но ты ведь чеченец только наполовину, твоя мать была русской, возможно, тебе не следует жить по этому ужасному закону.
– Я понимаю, что принадлежу и русским, но чеченского во мне больше, так как я жил в Грозном, эта земля меня родила и вырастила. Это моя родина. Я хочу знать, кто сделал мой любимый город могилой моих родных. Мне ведь не удалось их даже похоронить. Я ничего не нашел, кроме обрывков старой шторы. Так чувствую, что мои родные, как невинно убитые, сразу вознеслись на небо. А когда смотрю на облака, кажется, вижу их лица.
– Тебе надо отдохнуть, развеяться. Уехать, переменить обстановку, иначе трудно будет избавиться от этого наваждения.
– Ах, Слава, земля круглая. Эти облака поплывут вслед за мною и будут смотреть с высоты лицами потерянных родных людей. Я из-за этого милицию оставил, в военную прокуратуру перевелся. Думал, другие дела будут, другие люди окружать… Все равно…
Рустам замолчал, отвернулся и глянул в боковое стекло, но то, что он выговорился, уже немного облегчило его состояние. Так показалось Грязнову. Водитель тихо мурлыкал что-то под нос.
Сумрачное небо вовсе заволоклось тучами, хотя еще было всего часа три, но казалось, что вот-вот уже начнутся сумерки.
– Далеко ли еще ехать? – спросил Грязнов.
– Да почти приехали, – ответил водитель. – Видите, впереди огражденное строение? Это и есть резервный военный склад. Строился он во время войны в Чечне, так и стоит здесь с тех пор.
Подъехав поближе к складу, Грязнов увидел, что объект охраняется усиленным нарядом. Четверо часовых стояли по углам ограждения, двое у входа на склад. Не исключено, что где-то притаился еще солдатик, пока незаметный стороннему глазу.
– Что ты хочешь здесь увидеть? – спросил Рустам.
– Собственно, я уже все увидел. А где была приколота записка? На воротах ограды или на двери склада? – уточнил Грязнов.
– На двери.
– Бандиты, похоже, не очень торопились, если нашли время повесить свою листовку?
– А чего им было торопиться? Объект стоит одиноко, оторван от воинской части и от города. Убрав часовых, они чувствовали себя в полной безопасности, – объяснил Такоев.
К объекту вела покрытая гравием дорога, сворачивать на проселок водитель не рисковал, поэтому он спросил:
