Жан-Мишель Риу - Свидание у Сциллы
Шофер отпустил руль.
— А теперь?
— Поезд все прикончил.
— Поезд?
— Да, скорый! Люди ездят запросто. Выходные — хоп! — и в Ла Боль. Понастроили недвижимости, а роскошные виллы и швейцарская клиентура кончились.
— Вы знаете Ла Бриер?
Маленький человечек улыбнулся.
— Ла Бриер стоит посмотреть. За сто лет там ничего не изменилось.
Так много мне не надо, достаточно и пятидесяти.
— Можете меня туда отвезти?
— Когда?
— Завтра.
Шофер притормозил и с любопытством посмотрел на меня в зеркало.
— Вы не возьмете машину напрокат?
— Я не люблю водить. Мне нравятся только поезда. Те, которые идут медленно. — Он улыбнулся. Клиентура возвращалась. — Кроме того, — добавил я, — местность мне незнакома, и я только на один день.
— На один день?
— В понедельник хороню друга.
— Бедняга! Вы приехали развеяться?
— Отчасти.
Человечек открыл бардачок и вытащил визитку.
— Спросите Жана. Это я. В котором часу?
— К девяти.
— Отлично, Отлив начнется в одиннадцать. Завтра собирают раковины.
— То есть?
— Что-то вроде петушков. Их собирают на песке в бухте, но только в дни большого отлива. Завтра прекрасный отлив.
— Вы сможете заехать за мной?
— Когда?
— Не знаю. Вечером есть поезд на Париж?
— Лучше ехать после обеда. Потом все переполнено. Для вас лучше всего вечером, когда идет скорый поезд. Вот и приехали. Огромное здание перед вами — «Le Royal». Там делают талассотерапию. Это привлекает клиентуру. Если не нравится, можно сходить в казино, но у вас траур… Потом — морг. — Он повернулся к «Неге». — Они переделали отель. Вам будет удобно.
Оснащенный информацией, я толкнул дверь «Неги», стараясь не вспоминать о фасаде в стиле рококо. Внутри меня ждал приятный сюрприз. Интерьер напоминал азиатские покои, описываемые в книгах. В углу зала пила чай большая семья. Старик, возвышавшийся над столом, сделал знак женщине. Та поднялась. Мне предложили большую комнату. Сейчас поздно, поэтому цена будет снижена.
— Знак гостеприимства, — приветливо пояснила она.
Комната была на втором этаже. Действительно, впечатляющего размера кровать. Замысловато сложенное красное с золотом покрывало указывало на то, что здесь следят за каждой мелочью. Особое внимание привлекали бюро и кресло. Ничего случайного быть не должно, об этом свидетельствовали хорошее дерево, резные украшения стола, размещение мебели и мягкий свет двух нефритовых ламп. Комната манила меня поработать. Часть ночи она служила мне кабинетом. Дойдя до четвертой главы, я лег спать. Я так устал, что заснул, не раздеваясь. Спал, как убитый, без сновидений.
Новый день начался с телефонного звонка. Воскресенье, поезд, Ла Боль, тайна Клауса, Ла Бриер — мне понадобилось много времени, чтобы собраться с мыслями. Столько же, чтобы найти трубку.
— Хорошо спали?
— Ничего, — ответил я звонившему.
Его голос был мне знаком.
— Вы готовы?
В трубке слышались вопли детей, шум от передвигаемых по каменному полу стульев, звон посуды и скрип дверцы платяного шкафа. Какая-то женщина старалась перекричать лай собаки.
— Алло? Вы меня слышите?
— Да.
— Это Жан, таксист. Извините за шум. Мы собираемся за ракушками. Вы не раздумали ехать в Ла Бриер?
— Нет.
— Я спрашиваю, потому что уже десять и скоро начнется большой отлив. Ракушки не ждут. Я не разбудил вас?
— Нет, — соврал я.
— Я буду около отеля через десять минут.
— Через пятнадцать.
— Ладно, через пятнадцать, но не позже, — отозвался Жан.
Я повесил трубку. В дверь постучали. Вошла приветливая женщина с подносом в руках.
— Чай?
— Прекрасно, — снова соврал я.
— Я не разбудила вас?
— Нет.
— Из-за телефонного звонка я подумала, что вы встали. Жан-таксист сказал, что вы должны быть в Ла Бриере к одиннадцати, поэтому я соединила вас.
— Благодарю. Я уеду через десять минут. А счет…
— Не беспокойтесь. — Она посмотрела на кровать, с которой я даже не снял покрывала.
— Извините, я помял ее.
— Не беспокойтесь, — повторила она. — Обидно, что вы не спали.
— Уверяю вас, немного поспал…
— Но не так, чтобы платить полностью. Оплатите половину, чай бесплатно. Вернетесь, когда будет все в порядке. Не так ли?
— Откуда вы узнали, что у меня что-то не в порядке?
Она уже выходила и вместо ответа заметила:
— Поблагодарите старика в черном. Он — хозяин.
Прежде чем телефон снова зазвонил, я успел принять душ, переодеться и выпить чай.
— Такси прибыло.
Я схватил свои пожитки.
— Надо поднажать!
Жан-таксист сел в машину и исчез под серой хозяйственной сумкой, поставив ее на колени. Из-под сиденья торчала пара огромных голубых резиновых сапог. В красно-белой шапчонке таксист казался еще меньше, чем накануне.
— Мне некогда было переодеться. За время отлива мы успеем доехать только до Красной башни и вернуться. Надо торопиться, — повторил Жан.
— Иду, иду.
Я подошел к старику в черном. Похоже, он так и просидел всю ночь, не пошевелившись. Перед стариком дымилась чашка чая. Я протянул ему руку.
— Благодарю вас за скидку.
Он улыбнулся.
— Не за что.
У него был легкий акцент и мягкий низкий голос. Прежде чем уйти, я спросил:
— Как вы узнали, что у меня не все в порядке?
— Ничего удивительного. Жан сказал нам сегодня утром, что у вас умер друг. Вы приехали сюда собраться с мыслями?
— Да, — ответил я.
— Позвольте дать вам совет. Так горя не забудешь.
— Что это значит?
Он опустил глаза, уставившись в чашку:
— Здесь, я думаю, вы не найдете ничего, даже покоя.
— Возможно.
Таксист метал громы и молнии. Я с сожалением попрощался с «Негой» и ее хозяином.
— Вы решили, что хотите посмотреть?
Жан едва сохранял хладнокровие. Я увидел на сиденье ведра, заполненные матерчатыми сумками и ржавыми ножами. Что я хочу посмотреть? Слова старика с чашкой чая звучали как пророчество. Здесь я ничего не найду, поскольку не имею понятия, что искать.
— Ну, куда вас везти?
— Ти Гвен, знаете?
— Знаю ли я! — Он обрадовался и развернул машину. — Поднажмем, — процедил Жан сквозь зубы.
Я пытался читать на лету названия деревень, которые мы проезжали, но разглядел только «направление Геранд, 3 км». Машина свернула направо и въехала в Ла Бриер.
Если бы не соломенные крыши домов, Ла Бриер казался бы таким же пригородом, как и все другие.
— А где болота?
— Дальше, — ответил Жан.
Я выворачивал шею, чтобы рассмотреть подробности пейзажа, описанные Марселем Мессином, но увидел только длинную прямую линию придорожных распятий и вдалеке колокольню, белой стрелой взмывающую в небо.
— Деревня Мадлен, — сообщил Жан, — дальше — ничего. — Я узнал это название. Мессин упоминал его 12 сентября 1943 года. Согласно его записям, Мадлен находилась рядом с лагерем партизан. У меня вспотели ладони. — Приехали. — Жан повернул налево, и через минуту машина остановилась. Мы были на перекрестке с очень красивым распятием. В двадцати метрах я увидел деревушку с разноцветными хижинами. Ти Гвен разросся и изменился. — Ну, вот! — Жан указал на дом с голубыми ставнями и каменными стенами, выбеленными известью. — Это первое строение деревни. Теперь гостиница. Там можно хорошо поесть. Советую попробовать свинину. Дальше по дороге деревня Керине. Тоже красивая. После свинины прогуляйтесь. Чтобы привести мозги в порядок, нет ничего лучше прогулки.
— А болота?
— Пешком далековато. В ресторане, наверное, есть велосипеды. Спросите. Хозяйка — прелесть. — Жан и тут наладил контакты. — Я узнал про ваш поезд. Места есть. Я заеду за вами в четыре. Будьте вовремя! Поезд — не такси!
К нему вернулось хорошее настроение. Ракушки! Господи, ракушки!
Я помахал ему на прощание. В ответ он погрозил пальцем. Я стоял один на перекрестке. Что я здесь ищу? Услышав звонок велосипеда с молодыми людьми, промчавшимися мимо, я вздрогнул и отскочил в сторону. Так могли бы проехать Марсель, Пьер и Симон. И что дальше? Я пошел к дому с голубыми ставнями на краю Ти Гвена.
Над дверью было написано: «Здесь можно поесть и переночевать». Я вошел, хотя время не подходило ни для первого, ни для второго приглашения.
Место оказалось очаровательным: зал был украшен безделушками, которые годами лежат на чердаках, не зная, придет ли день, когда они понадобятся. Здесь было все. В центре зала висела хрустальная люстра с подвесками, закапанными желтым воском. Сквозь низкие окна проникал свет из сада. Лучи солнца оживляли лица фарфоровых кукол, расставленных в нише выбеленной известью стены. Буколические картинки, изображения животных старые портреты, раскрашенные фотографии были развешаны между плотными занавесками. Комната с низким потолком напоминала старые кухни — владения предупредительных женщин. Букеты живых цветов и пучки лаванды подтверждали это. Глаза постепенно привыкли к полутьме, и я увидел серебряные подсвечники, выставленные в ряд флаконы, желтую, голубую и оранжевую посуду. В камине жарился молочный ягненок, благоухающий чесноком и тмином. Хозяйка улыбнулась мне, и я ответил ей улыбкой.
