Наталья Никольская - Фото на память
– Сколько злой иронии! Живи ты, Миша, в древнем Риме, Ювеналу бы нечего было делать, он бы захлебнулся в твоей ядовитой слюне! – Вершинина демонстративно поднялась с кресла и направилась к двери.
– Стой, черт возьми! Я тебя не отпускал! – взревел Мещеряков.
– Слушай, Миша, я, конечно, понимаю, как ты своим «Кайзером» дорожишь, но и я не лыком шита, и у меня тоже гордость имеется…
– Ну, это уж я знаю! – перебил Валандру Михаил Анатольевич.
– С Трошей я сама разберусь. Как только завершу это дело, подам заявление, – спокойным голосом сказала Вершинина, хотя ее бледное лицо и слегка подрагивающие руки выдавали внутреннее напряжение.
– Разберешься?! С Трошей?! – водянистые глаза Мещерякова полезли из орбит. – Попробуй. Только постарайся меня в свои разборки не впутывать! И если хочешь знать, – Михаил Анатольевич с трудом перевел дыхание, – расследование твое накроется медным тазом, помяни мое слово!
Вершинина скептически пожала плечами.
– Мания величия, Валентина, – такая же болезнь, как и все прочие, ее лечить надо, – съязвил он, – а увольнением меня не пугай – пуганый уже!
– Это все? – Валандра недовольно поджала губы.
– Кстати, где ты собираешься с Трофимовым встречаться?
– В своем кабинете.
– Ты что, с ума сошла?! Не хватало мне… – опешил Мещеряков.
– А что же мне к нему на хату прикажешь ехать? – вызывающе спросила нахмурившаяся Вершинина. – Встречи-то он жаждет, пусть сам ко мне и приезжает!
– Ты совсем рехнулась!
– В твоих устах, Миша, это звучит как комплимент! Или ты думал, – поставила она руки в боки, – я перед этим дерьмом на колени встану, расследование прекращу?! Ты что же, предлагаешь мне своим людям сказать: ребята, дело оставляем, дядя Троша запретил?! Троша охотится за негативами, я уверена, что это именно он заказал их фотографу, которого провел на вечеринку. Пленка нужна ему, чтобы оказывать давление на Дыкина. Ты, значит, Миша, согласен жить по указке какого-то отребья, так что ли? И хочешь, чтобы и я так жила, посапывала в тряпочку?!
– Все! – вскочивший с кресла Мещеряков вытянул вперед скрещенные руки в испуганно-отмахивающемся жесте. – Делай что хочешь, но меня не вмешивай, ясно?!
– Ясно, – Вершинина хлопнула дверью.
Спустившись в свой кабинет, она рухнула в кресло и несколько минут сидела, пытаясь собраться с мыслями.
«Конечно, Мещеряков напуган, поэтому и завелся так, но мне-то от этого не легче. По-другому он вел себя, когда впереди двадцать кусков замаячили. Что-то дядя Миша наш в конец издергался. Никакого самообладания! И это он, с которого я всегда пример брала, когда дело заходило о необходимости держать себя в руках!
Троша, Троша… Уж не зарвалась ли ты, Валентина? Не сражаешься ли ты с ветряными мельницами? Пафос – пафосом, благородство, конечно, вещь прекрасная, но и голову на плечах надо иметь. Противника недооценивать нельзя. Ну надо же, – опять подумала она о Мещерякове, – сам завелся и меня взбаламутил, черт бы его побрал! Нет, чтобы спокойно и сообща все обсудить, стратегию и тактику выработать, мозгами раскинуть, так он орет, как циклоп раненый!
И в школу не успела заскочить! Софья Марковна недовольна будет…»
В эту минуту зазвонил телефон. «Троша!» – подумала Вершинина, внутренне собираясь. Но каково же было ее изумление, когда в трубке она услышала похожий на звон бубенца голос Оксаны Цой.
– Валентина Андреевна?
– Слушаю тебя, Оксана.
– Когда мы разговаривали с вами в агентстве, я не сказала вам одну важную вещь…
– Какую же? – Валентина вся обратилась в слух.
– Помните, вы спрашивали, видели ли мы Рыбакову после смерти Беспаловой?
– Помню и что же?
– А потом я еще сказала, что мы виделись с ней в прокуратуре, когда с нас показания снимали?
– Да, да. Ближе к делу, Оксана. Что ты мне хотела сказать? – нетерпеливо проговорила Валандра.
– Ну так вот, шестого мая я Жукову решила позвонить… Его дома не была, а трубку взяла Рыбакова. Я спросила ее, что она у Жукова в его отсутствие делает. Она мне ответила, что просто так, по старой дружбе к нему наведалась, а Женька, мол, вышел ненадолго и скоро придет.
– Значит, шестого числа Ольга была в гостях у Жукова? – задумчиво произнесла Вершинина. – А во сколько ты звонила?
– Часов в девять утра, а что?
– «Кто ходит в гости по утрам…» – усмехнулась Валандра. – А что же ты сразу об этом не сказала?
– Да не знаю, там же Женька был… Я думала, может, ему неприятно будет… – неуверенным голосом произнесла Оксана.
– Больше ничего не забыла?
– Нет. Это, правда, важно, то, что я вам сообщила?
– Ты даже не представляешь, как! Спасибо тебе огромное! Если что – звони.
– Хорошо.
– Постой-ка, ты мне адрес Жукова не дашь?
– Улица Девятого мая, дом тринадцать, квартира семь.
– Мерси. С кем он живет?
– Раньше – с матерью, теперь один.
– А где же его мать? – поинтересовалась Валентина Андреевна.
– С каким-то мужиком сошлась, живет у него.
– Понятно. Вот что, ты Жукову не говори, что адрес мне дала, хорошо?
– Ладно.
Вершинина повесила трубку, достала из пачки последнюю сигарету и прикурила от «дракоши».
«Интересная ситуация! Почему Жуков и словом не обмолвился о визите Рыбаковой? Забыл? Непохоже… Может, его Ольга просила никому не говорить об этом? Но почему такая скрытность? Охота за ней тогда уже началась… Знал ли Жуков о том, что Рыбакову преследуют какие-то молодчики?
Какова была цель посещения Жукова Рыбаковой? Может, Ольга у него скрывалась и, до смерти напуганная, просила его никому не рассказывать о том, что она живет у него? А что, если она у него до сих пор? Тогда как объяснить то обстоятельство, что она запросто в отсутствие Жукова снимает телефонную трубку?
А эпизод на рынке восьмого мая? Что если шестого гонка еще не началась, и Жуков вообще ничего не знает? Вполне возможно, что Рыбакова, не объясняя Жене причину своей просьбы никому не рассказывать о своем визите к нему, предупредила, чтобы он лишний раз об этом не трепался? А если шестого…»
Поток вершининского самовопрошания был прерван телефонным звонком.
– Вершинина слушает, – железобетонным голосом сказала Валандра, догадываясь, кто это может быть.
– Трофимов беспокоит, – высокомерно-пренебрежительно произнес абонент.
– Михаил Анатольевич передал мне, что вы звонили. Чем могу быть полезна? – бодро спросила Валандра, решившая стоять до конца.
– Полезной, ха-ха, – развязно ухмыльнулся Троша, – можешь быть, а можешь и бесполезной стать…
– Я намеков, тем более агрессивных намеков не люблю, выражайтесь яснее, – ледяным голосом парировала Валандра.
– Поговорить надо и немедля, – властный голос Троши заряжался раздражением.
– Всегда пожалуйста. Только вот о чем? – невозмутимо спросила Вершинина.
– Не нравишься ты мне что-то… – прогубошлепил в трубку Трофимов, – и время ты попусту тратишь…
– Насчет «нравишься – не нравишься» могу сказать, что в дамы сердца к вам не набиваюсь, а насчет времени – это как посмотреть… Что вы хотите?
– Хочу, чтоб ты поосторожней да повнимательней была…
– У меня нет ни времени, ни настроения выслушивать ваши угрозы, – жестко произнесла она.
– Ладно, крутая ты наша, по ручнику таких дел не обкашляешь. Встретиться надо. Приезжай-ка ты…
– Вам надо – вы и приезжайте, – не дала договорить Троше Валандра.
– А не много ли ты на себя берешь? – злобно усмехнулся Трофимов.
– Сегодня я занята, так что могу принять вас только завтра. Скажем, в десять утра, вас устроит? – на одном дыхании выпалила Вершинина.
– Ну ты – смелая! Только музыку всегда я привык заказывать, понятно? Так что, оторви свой зад и потрудись приехать…
– Завтра в десять я вас жду, – Вершинина положила трубку.
Казалось, сердце бьется не в груди, а где-то в горле. Прошла буквально секунда, и телефон зазвонил снова.
– Слушаю, – она услышала, как ее голос предательски дрогнул.
– Ты, сыщица, трубками не швыряйся! – свирепо прорычал Троша, – один твой уже в кювет съехал… Встретимся сегодня, подъезжай к ресторану «Охотничий» – поохотимся… ха-ха, – загоготал Трофимов.
«Самый настоящий урка!» – подумала Валандра, все еще полная решимости поставить на своем.
– Я вам уже сказала, что занята сегодня, через десять минут уезжаю. Так что если вы хотите пообщаться, ориентируйтесь на завтрашнее утро, Сергей Васильевич, – корректно, но строго произнесла Валандра.
– Ну, бл… ты и упрямая! Ладно, жди завтра. Только будь на месте, я просто так шляться не люблю.
Валандра облегченно вздохнула.
– Надеюсь, – решила закончить Валентина Андреевна этот, по ее мнению, бездарный диалог фразой из разряда черного юмора – аварии со мной не случится, и в подъезде меня никто поджидать не будет…
