Светлана Алешина - Страсти-мордасти
– Во-во, – закивала Широкова. – Этот кинжал, может, в другой стране делали, а мы тут будем весь отпуск носиться и искать несуществующего, а может, и давно отбросившего свои концы мастера.
– Тогда предложи что-нибудь получше, – попросила я. – Может, ты сама попытаешься все расшифровать – как-никак языками владеешь.
– А что, ведь Марина и в самом деле может попробовать прочесть это, – согласился со мной Кряжимский. – Тут всего две буквы, но ведь такие знаки порой и сразу целое предложение значить могут. Так как? – обратился он к Маринке.
Та тут же замахала руками и недовольно заворчала:
– Да что вы ко мне прицепились, не понимаю я никаких языков.
– А как же иностранцы, которых ты целые сутки знакомила с городом? – напомнила я ей.
– А что иностранцы, я же с ними не про кинжалы разговаривала, а о возвышенном. А это на всех языках одинаково звучит, – нашлась Маринка. – Одно дело – общаться, и совсем другое – читать.
– Но хоть попробовать-то ты можешь? – не унималась я.
– А что пробовать, я и так знаю, что ничего не выйдет, – буркнула та в ответ.
Знала ведь, что все равно согласится, но все же упорно набивала себе цену – вот упрямая натура. Пришлось ей немного пригрозить, что раз она такой неквалифицированный секретарь, то, как только вернемся из отпуска, урежу ей зарплату. На самом-то деле я этого делать, конечно, не собиралась, но все же не мешало Маринке иногда напоминать, что если мы все – одна команда, то нужно вкладывать в общее дело все, что только можешь.
Маринка все же взяла в руки фотографии, взглянув на них, сморщила такую мину, какую ни один гример бы придумать не смог, а лишь потом стала вглядываться в буквы.
– Да не видно тут ничего, – повертев фотографии в руках минуты три, буркнула Маринка. – Мелко слишком.
– Лупа у кого-нибудь есть? – спросила я у остальных.
– Ну, у меня где-то была, – сказал наш курьер и полез в чемодан, вытащил лупу и дал ее Маринке.
– Кто так пишет! Нет, ну кто так пишет? – что-то вроде бы рассмотрев, затараторила Маринка. – Их иероглифы и так не поймешь, а они их еще цветочками, завитками украшают.
– Ты не цветочки рассматривай, а буквы, – переминаясь с ноги на ногу за ее спиной, попросила я.
Маринка пару раз вздохнула, еще немного повертела фотографию под лупой, то отдаляя, то приближая ее к глазам, а потом выпрямилась и сказала:
– Вроде как З и Ц, а рядом еще что-то мелко написано, но так не видно – нужно увеличивать, – выдала заключение Маринка.
– А это надпись или просто завитки? – засомневался в словах Маринки Кряжимский.
– Ну, не знаю я, – фыркнула Маринка. – Говорю же – мелко.
– Посмотри еще раз, чтобы нам лишнюю работу не делать, – попросила я ее, и Маринка с недовольным лицом вновь вернулась к фотографиям.
На этот раз она торчала над ними еще дольше, рассматривая чуть ли не с обратной стороны, но потом все же выдала:
– Скорее всего, завитки, у них таких букв нет.
– Ну вот, сразу бы так, а то «не знаю» да «не вижу», – по-своему похвалила я Маринку.
Но она этого, видно, не поняла, а потому сказала, что смертельно хочет спать и лучше всего подумать обо всем завтра, на свежую голову.
– И в самом деле, время уже за полночь, – поддержал ее Сергей Иванович. – Голова за день и так перегружена, а мы ее еще и напрягаем. Срочно нужно отдохнуть, это я вам как «ходячий справочник» говорю, – напомнил нам свое прозвище Кряжимский.
Все улыбнулись, переглянулись и поплелись по своим комнатам. А уж завтра… Завтра и решим, как быть и что делать, мало ли что за ночь в голову придет.
* * *Действительно, за ночь у каждого из нас в голове появилось, по крайней мере, по одной дельной мысли. Например, Кряжимский вспомнил о том, что такие завитки, как на нашем кинжале, делали только старые мастера, а сейчас в моде совершенно другие украшения. Стало быть, изготовлено наше орудие убийства довольно давно и искать информацию о нем стоит лишь среди старых мастеров, что заметно уменьшало круг опрашиваемых.
Маринка же заметила, что на кинжале сбоку выгравировано еще и название города, в котором он изготавливался, так что мы могли порадоваться, так как этим городом оказались Сочи.
И даже Ромка блеснул остроумием, сказав, что раз убили кинжалом, то это, наверное, сделал кто-то из местных, горячих кавказских мужчин.
Ну а я, как и положено старшим по должности, сумела найти еще один путь, по которому можно было попробовать пойти в поисках преступника. Едва только Маринка проснулась и мы с ней позвали мальчишек, я поведала всем о своей новой мысли, неожиданно посетившей меня ночью.
– Мы тут ломали головы, а все ведь может оказаться куда проще, – с ходу ошарашила всех я.
– Что значит – проще? – непонимающе переспросила Маринка.
– А то, что мы даже как следует не подумали, кто мог быть убийцей.
– Что вы имеете в виду, Ольга Юрьевна? – тоже не догадывался еще ни о чем Кряжимский.
– Я тут рассудила и пришла к выводу, что если убила не Сабина, то это должен был сделать человек, имеющий на Сочникова зуб. Среди постояльцев все вроде бы приезжие, значит, это должен был быть кто-то, живущий тут постоянно.
– Ну? – торопила меня Маринка.
– А всех посторонних описать может лишь один человек.
– Охранник, – первым догадался Ромка.
– Он самый, – сказала я. – Его и можно расспросить о том, кто в тот вечер приходил и к кому.
– Браво, Ольга Юрьевна! – похвалил меня Кряжимский. – Я знал, что вы сумеете что-то распутать в этом узле, а теперь вижу, что не ошибся в вас.
Я смущенно опустила глаза в пол, но потом поспешила перейти к обсуждению дальнейших действий.
– Значит, так, чтобы не терять время зря, работаем на два фронта: кто-то собирает сведения о кинжале, а кто-то проводит беседу с охранником, – предложила я.
– А кто именно и что делать будет? – полюбопытствовала Маринка.
Но я не ответила, а посмотрела на Кряжимского, желая узнать его мнение. Тот немного покряхтел и произнес:
– Кинжал – орудие мужчин, так что они и должны им заниматься.
– Логично, – согласилась я, а Ромка радостно выкрикнул:
– Ес! – Ну, а мужчинами тогда у нас будут заниматься женщины, – продолжила мысль Сергея Ивановича Маринка. – Меня такое разделение труда вполне устраивает.
– Ну, раз все всех устраивает, тогда за работу, – вставая со стула, произнесла я и поманила Маринку за собой. – Встречаемся после обеда.
Все согласно закивали и принялись готовиться к выполнению полученного задания. Мне же даже не пришлось инструктировать Виктора с Ромкой по поводу того, что они должны будут сделать, так как с ними был Кряжимский, а он-то порученное дело всегда доводил до конца.
Мы с Маринкой сразу же пошли на первый этаж. В отличие от мужчин, нам собираться было ни к чему – охранник находился в гостинице. Правда, на «посту» нам найти его не удалось, так как тот, пользуясь отсутствием начальства, совершенно обнаглел. Он смотрел телевизор и лишь краем глаза следил за входной дверью.
Маринка быстрым шагом направилась к нему, загородила собой экран и, уперев руки в бока, недовольно произнесла:
– Молодой человек, кто давал вам право покидать свое рабочее место? Думаете, что раз тут нет начальства, то можно делать, что захочется?
– Тебе чего надо? – недовольно буркнул в ответ невзрачный охранник и попытался оттолкнуть Маринку от телевизора.
Но та упрямо стояла на месте.
– Уйди, не видно, – снова попросил паренек.
Это был уже не тот мужчина, которого мы с Виктором видели, когда приехали сюда, а какой-то совсем еще молодой юнец.
– Нет, я что, не тебе говорю? – не унималась Маринка. – Что за безалаберное отношение к работе.
– Чего пристала? – со вздохом произнес паренек. – Кто сама-то такая?
– Вот если бы сидел, где тебе полагается, то знал бы кто, – продолжала свою воспитательную работу моя подруженька.
Мне же пока и делать ничего не приходилось – не влезать же в их разборки. Я даже посмотрела на часы ради любопытства, засекая, сколько потребуется времени Маринке на то, чтобы паренек стал беспрекословно ее слушаться и отвечать на все вопросы. Маринка уложилась в три минуты и шестнадцать секунд. За это время она уже успела наплести парню, что я адвокат Сабины и веду расследование по данному делу. О том же, что полагалось бы взглянуть на наши документы, этот юнец даже не догадался. Парень вяло поплелся на свое место, на ходу спросив:
– Что рассказать-то?
Ну, теперь уж пришла моя пора выхода на сцену. Я жестом попросила Маринку замолчать.
– Скажи, ты был вчера на посту?
– Я, – вздохнул паренек. – Заступил вечером, сменюсь после обеда.
– Значит, при тебе все вчера произошло, – продолжала уточнять я.
– Ну да, – хмыкнул охранник и почесал кончик своего носа большим и указательным пальцами.
– Менты тебя уже допрашивали? – не стерпела и все же влезла Маринка.
