Марина Серова - Под ручку с мафией
«Нет!» — молотками стучало в висках.
«Да!» — прорвалось шепотом сквозь еле разлепившиеся губы.
Волчица простонала, приседая на задние лапы.
Хлынул из ворот светящийся туман, свинцово прижимаясь к растрескавшейся земле, захлестнул, удушьем забил гортань. Волчица, зажмурив янтарные глаза, широко разинула пасть и завыла, расслабленно поматывая задранной головой.
Глаза открылись, когда все было кончено. Страх прошел. Он прошел быстро, потому что волчица все еще мотала головой, правда, молча. Я коснулась ее, она посмотрела. Пустота была в ее звериных глазах, или это моя пустота отразилась в них? Мы обе пересекли линию ворот и направились по узкому проходу между столами, покрытыми оцинкованным металлом. Я смотрела на возлежащие на них обнаженные человеческие тела, вглядывалась в лица. Старые и молодые, мужчины и женщины, красивые и безобразные. И нигде нет просвета, ни одного свободного места, а прилечь бы сейчас я не отказалась. И волчица не станет возражать против даруемой свободы, воспользуется ею с готовностью, а может, и с облегчением. Вон как понуро бредет она сзади, вывалив язык. Я в изнеможении привалилась к краю очередного, забрызганного нехорошей грязью стола. Как же быть?
«Быть!» — содрогнулся неподвижный воздух.
«Быть!» — конвульсивно дернулось мое утомленное тело.
Волчица, вняв этому призыву, вобрав его, с визгом бросилась мне на грудь и, приняв меня в себя без остатка, опрометью поскакала из этого сумеречного места.
Как всегда при возвращении из «путешествия», мозг не сразу принялся за исполнение своих обязанностей, и некоторое время я бессмысленно таращилась, смутно воспринимая окружающее. Наконец осознала, что вижу перед собой маленькую фигурку с отломанной по колено ногой, расплющенной грудью и перемазанным личиком, на котором сияли радостью непропорционально большие голубые глаза.
Кукла была прислонена снаружи к лобовому стеклу, прямо напротив меня. Что это, эхо из мира символов? Я завертела головой в поисках шутника и услышала детский смех. В боковом окне возникла развеселая детская физиономия, радовавшаяся отлично удавшейся шутке. Девчушка лет пяти-шести дотянулась, ухватила свою игрушку и, прижав ее к груди, вприпрыжку побежала по асфальтированной дорожке.
Дай тебе Бог, милое создание!
Время подходило, и, выведя машину на трассу, я уверенно двинула в гору. Сознание было спокойно, мысли четки. Страх жил, но ворота, открытые перед ним настежь, радовали уверенностью в собственных силах. К тому же я не обнаружила себя в том потустороннем морге, даже места для себя не отыскала! Сны бывают и вещими, а у меня — особенно.
* * *Машину я припарковала в одном из дворов, поблизости от аэропорта.
Дальше пошла пешком. Пока можно было — по дворам, затем — вдоль бетонного ограждения летного поля по тропинке, между чахлыми, невысокими деревцами.
На место съемки фотограф обязан прибывать раньше своего «объекта», чтобы правильно выбрать место и надлежащим образом подготовиться. В моем случае времени на это не оставалось. Растранжирила я времечко, надеюсь, не без пользы.
Зал первого этажа не изобиловал пассажирами, и я пересекла его как можно быстрее, стараясь при этом не привлекать внимания окружающих. Укрывшись в углу под прозрачным колпаком над телефоном-автоматом, я быстро, но внимательно огляделась. Шубаровой в поле зрения пока не было.
Первый этап пройден. Я на месте и на линии движения объекта. Дверей, в одну из которых я вошла, объекту не миновать при объявлении посадки на рейс. Здесь же регистрационные кассы. Правда, Шубарова вполне может послать зарегистрировать свой билет кого-либо из провожающих, если таковые имеются. Для фотосъемки точка малопригодна, но для предварительного ознакомления с обстановкой — идеальна. С телефонной трубкой в руке я имею возможность в любой момент развернуть нос в любую сторону, не вызвав при этом недоуменных взглядов.
Мне ответила Варвара и любезно поздоровалась. На мой сочувствующий вопрос о кухонной запарке рассмеялась: мол, и хуже бывало, дочка помогает, да и готово уже все, а перемоют за гостями с утра. И охранники здесь. Один — снаружи где-то, другой — по дому мыкается. Я попросила позвать того, кто мыкается. Подошел, как я и рассчитывала, Костя. Быстро обговорила с ним детали нашего взаимодействия на сегодняшний вечер и попросила раздобыть у Варвары нашатыря на случай, если Станислав переберет спиртного и придется приводить его в чувство. После отбоя огляделась еще раз. Безрезультатно. Не спеша двинулась вдоль стены к переходу в смежный зал с входом со стороны остановок городского транспорта.
Я спокойно обошла весь аэровокзал, заглянула в кафетерий на втором этаже, еще раз оглядела с высоты оба зала. Мадам не было. Не торопится мадам, несмотря на то что регистрация билетов на питерский рейс уже начата.
Лоток у дверей со стороны остановок транспорта был обширен и привлекателен разнообразием разложенного на нем для всеобщего обозрения добра. Я выбрала место у стенда с фототоварами и, краем глаза поглядывая на входящих с улицы, занялась изучением выставленных на нем фотоаппаратов. Между прочим, я приметила «Кодак» — точную копию лежащего в моем кармане.
С трудом добившись внимания хозяйки всей этой роскоши, я извиняющимся тоном осведомилась, работала ли она в прошлую пятницу. Оказалось, что да, в прошлую пятницу она была здесь.
— Тогда вы должны меня помнить, — продолжила я радостно, — вы помогли выбрать мне фотоаппарат, вот этот, — я протянула ей камеру, незаметно сдвинув планочку под объективом.
Она взяла его и, нахмурившись, сравнила с имеющимися.
— Может быть. Я всем помогаю, а что?
— Вспышка не работает! — пояснила я со вздохом. — Совсем.
— Заряжен?
Она вертела аппарат, разглядывая его со всех сторон.
В распахнувшуюся в очередной раз дверь вошла Шубарова, сопровождаемая невысоким мужчиной в мятом кожаном плаще.
— Да, пленка чистая, только вставили. — Теперь я играла робкую неумеху, способную только надавить на кнопку.
Шубарова с сопровождающим направилась к середине зала, и к ним подошел молодой человек с бумагами в руках.
— Не работает?
Лоточница в сомнении переводила взгляд с фотоаппарата на меня и обратно.
«Билеты! — поняла я. — Так и есть, регистрацией занимался посыльный».
— Нет! — пожала я плечами.
Сопровождающий открыл кейс, подперев его коленом, уложил туда бумаги и отдал посыльному. Шубарова что-то говорила, любезно улыбаясь.
— И не будет! — заверила меня лоточница. — Потому что вы ее не включили.
Он кивнул и, заложив руки в карманы плаща, направился в мою сторону.
Я почувствовала, как сильно трепыхнулось сердце.
— Правда?
— Конечно!
Фотоаппарат в ее руках зажужжал и полыхнул белой молнией.
— Все в порядке.
Я повернулась спиной к подходившему Джентльмену и, с признательностью глядя на лоточницу, попросила:
— Сфотографируйте меня, пожалуйста!
Она пожала плечами и, вскинув «Кодак» к лицу, прицелилась. Снова полыхнуло прямо в глаза.
— Спасибо!
Сжав обеими руками ставшую вдруг драгоценной игрушку, я четко выполнила поворот налево и, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не побежать, пробилась сквозь встречный людской поток на улицу. В дверях оглянулась — моя консультантша с недоумением смотрела мне вслед, а рядом с нею, с недовольным выражением лица, высматривал что-то на лотке мой дорогой, почти любимый сейчас Джентльмен.
Обегая вокруг здания аэровокзала, я переживала ощущение собственной быстроты, ловкости, уверенности, собранности, решительности, удачливости. Я почти любовалась собой и своими действиями, как это иногда бывает в хмельной эйфории.
Дверь служебного входа в торце была не заперта, длинный коридор — безлюден и почти не освещен — все приготовлено, все для меня, только действуй.
Четырьмя прыжками преодолев два лестничных марша, я оказалась на галерее второго этажа, над залом, где только что заполучила фото Джентльмена. По углам в жестких дерматиновых креслах сидели размякшие от ожидания люди. Продавщица в аптечном киоске зевала от скуки. Шубаровой с присным ни здесь, ни внизу не было. Соседний зал. Кафетерий, видеосалон, галерея — вот они! Внизу, на противоположной стороне, у касс. Выбрала место на галерее, откуда четко видны их профили. Сюда бы телеобъектив! Ничего, на карточке большого формата будут вполне узнаваемы. Делаю один за одним несколько снимков. Вот если б еще направленный микрофон на ограждении пристроить! Но их и в милиции негусто. А честному частному российскому детективу и вовсе взять негде. О чем же они так увлеченно беседуют? Шубарова и Джентльмен. Вспомнила ее выкрики: «Подонки!», «Негодяи!». Надо же! Ай да мадам!
Черт дернул меня не оглядеться раньше! Увлеклась, профессионалка! Добрый молодец совсем недалеко уже, потихоньку движется ко мне. А у самого хвост струной, нос по ветру, уши торчком и в глазах блеск. Все, будто у охотничьего пса при виде дичи. Подстраховался Джентльмен, охрану себе организовал. Как я об этом не подумала? Ой, Та-нечка, уноси свои подошвы!
