Наталья Солнцева - В горах ближе к небу
Драгия могла бы процветать, если бы ее жители не восстали. Они оказались капризными, изнеженными, эгоистичными и спасовали перед трудностями. Драгийцы, видите ли, не желали «копаться в грязи» и мокнуть под дождем! Они слишком привередливы и избалованы, чтобы заниматься «чернойработой»!
Техника же отказывалась работать в болотной жиже. Несколько машин, предложенных хелионцами, были, по мнению Канто, непомерно дороги и быстро сломались. Так никаких запасов золота не хватит. И вообще, Боги повелели, чтобы драгоценный металл добывался вручную. Он этого достоин, в конце концов! Так Канто и заявил хелионцам. Те согласились, что золото диктует свои условия, которые необходимо уважать.
Если бы еще драгийцы это поняли! Но нет. Они отказывались вылезать на поверхность, подставлять свои слабые тела под дождь и ветер. Сырость страшила их, казалось, сильнее, чем смерть. Ничто не помогало. Ни уговоры, ни высокая оплата труда, ни привилегии, ни угрозы, ни принуждение. Канто не ожидал от своего народа подобного упрямства и непримиримости. У него не было даже обученной армии, дабы держать подданных в подчинении. Только горстка личной охраны. Эта оплошность едва не стоила ему жизни.
Канто и его правительство впали в отчаяние. Они зашли в тупик, не видя никакого выхода. И тут… на Драгии попросил убежища Магистр Вальганиус. Великий Изгнанник — так он представился. Канто было все равно. Он испытывал полнейшую апатию в преддверии скорой гибели. Если какой-то там Великий Изгнанник хочет разделить их участь и отправиться ко всем чертям, то почему бы не предоставить ему эту возможность? Он просто не знает, что происходит на Драгии.
Так думал Канто. Но Вальганиус рассудил по-другому. Проблема не представлялась ему неразрешимой. Напротив, планета Драгия станет его испытательным полигоном, стартовой площадкой для его опытов.
— Для того чтобы иметь желаемое, нужно потрудиться, — сказал он правителю при встрече. — Я готов помочь вам в обмен на блага, которые я заработаю.
И Канто пообещал Великому Изгнаннику все, что тот попросил.
С тех пор многое изменилось. Правитель уже не представлял себе жизни без Магистра и его неоценимых советов. Вальганиус не только говорил, но и делал. Он творил чудеса! Он оказался палочкой — выручалочкой для ленивого неповоротливого Канто и его министров.
«У них заржавели мозги, — думал Вальганиус, вслух произнося хвалебные, льстивые речи. — Это мне на руку. Пусть они раздуваются от собственной важности, как мыльные пузыри. А я тем временем буду осуществлять свои планы. Они и не заметят, как попадут в полную зависимость от меня, в вечную невозвратную кабалу!»
Так и произошло. Канто уже шагу не мог ступить без Вальганиуса. Он ловил на лету каждое слово Великого Изгнанника, который давно стал на Драгии своим. Вот и сейчас правитель с нетерпением ожидал Магистра в овальном зале своей роскошной резиденции.
На этот раз Вальганиус обещал изложить суть идеи, сулившей сказочные перспективы для правителя и народа Драгии. Разумеется, если Канто решится на осуществление коварного плана, предложенного им.
Нельзя сказать, чтобы общение с Магистром доставляло Канто удовольствие. В присутствии Вальганиуса он чувствовал себя неуютно. Скорее, это была необходимость. Правитель начинал понимать, что попал в непонятную ему зависимость от Великого Изгнанника.
Канто был драгийцем, таким же ленивым и невежественным, как и его подданные. Он никогда не рассматривал жизнь с разных точек зрения. Он слишком зациклился на самом себе, чтобы осознавать тонкое воздействие одной личности на другую…
Планета Земля, Памир. Наше времяРано утром Марат с группой Ильи Вересова вернулся в кишлак. Они решили искать Ларису Мельникову сами, не привлекая киношников.
«Зачем они нам нужны? — рассудил Вересов. — Только под ногами будут путаться. Без снаряжения и навыков в горы лучше не лезть. Скалы не любят дилетантов. Еще свалится кто-нибудь, разобьется, не дай бог… Придется вместо поисков заниматься пострадавшими. Ну их!»
Марат не мог не согласиться с логикой Ильи.
Он расспросил Глафиру, во что могла быть одета пропавшая женщина. Всхлипывая и шмыгая носом, администраторша перебрала оставшиеся в комнате вещи Ларисы.
— Наверное, она надела синие спортивные штаны, красный свитер и куртку.
— Куртка какого цвета? — уточнил Калитин.
— Коричневая, на молнии…
— Та самая?
Марат имел в виду, та ли это куртка, в кармане которой Лариса нашла золото. Глафира его поняла и кивнула.
— Ага, та самая.
Интересно, золото Лариса взяла с собой? Или оно где-то в другом месте? Пропавшая помощница могла спрятать самородок в комнате.
— Можно, я тут у вас немножко пороюсь? — с видом заговорщика спросил Марат. — Вдруг Лариса записочку оставила или еще что?
Глафира вяло махнула рукой.
— Ройтесь, сколько влезет… Теперь уж все равно.
Марат не понял, что она хотела этим сказать, но раздумывать было некогда. Его ждали Вересов с ребятами.
— Я быстро, — пробормотал он, приступая к поискам.
Надо было сделать это еще вчера. Как он мог так промахнуться? Целая ночь прошла. Кто-то вполне мог обыскать комнату женщин до него. Это все спешка…
— Сюда заходил кто-нибудь, кроме вас? — спросил он.
— Любой мог зайти. Дверь без замка, на ключ не запрешь… А что?
— Да нет… ничего. Я просто так спросил.
Глафира стояла, не зная, куда девать руки, и нервно вздыхала.
— Мне уйти? — наконец, после очередного протяжного вздоха, спросила она.
— Как хотите.
Марату было недосуг отвлекаться на администраторшу. Он торопился. Профессионально исследуя чемоданы, сумки, ящики, мебель и разбросанную повсюду одежду, он не переставал думать.
Если Лариса стала нежелательным свидетелем, то у нее практически нет шансов остаться в живых.
Если же она сама причастна к взрыву, то просто-напросто сбежала. Она могла быть сообщницей преступника или преступников, и ее исчезновение — попытка сбить со следа и внести сумятицу.
Будучи действительно подвержена психозу, Лариса могла выбежать из дома и… тут вариантов несколько. Заблудилась, упала и разбилась насмерть. Упала и не может выбраться, но почему-то не зовет на помощь. Упала, получила травму и находится в бессознательном состоянии.
Есть еще вариант. Покончила с собой. Бросилась в пропасть. Почему? Да тот же психоз. Чем не объяснение?
Оставался вопрос. При чем тут золото? Имеет ли самородок отношение к исчезновению Ларисы? Не является ли именно он причиной происшедшего с ней?
Как и следовало ожидать, никакого золота Марат в комнате не нашел. Либо оно все так же лежало в кармане куртки Ларисы, либо та спрятала его в другом месте, либо… самородок был у нее похищен.
— Алексей! — крикнули со двора.
Господин «Багров» узнал голос Вересова. Он с сожалением обвел глазами комнату. Куда еще Мельникова могла положить золото?
— Алексей Юрьевич! Пора было идти.
Марат, надев темные очки, вышел во двор. Солнце уже светило вовсю. Ветер трепал вековой орех, протянувший свои ветки над крышей дома, гнул кусты у забора. По яркому небу быстро бежали облака.
— Идемте, Алексей Юрьевич, — сказал Илья, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения. — Погода портится.
— Разве? — Марат поднял голову. Яркое весеннее утро не предвещало ничего дурного.
Вересов показал на вершины гор, тонущие в тумане.
— Видите, как облака гонит? Ветер северный. Скоро похолодает. Если мы поднимемся выше, то и снег пойти может.
Он скептически покосился на кроссовки Марата.
— В такой обуви вам будет неудобно. Я еще вчера хотел сказать. Забыл. Надо было в лагере подыскать для вас что-то подходящее.
— Ладно, — вздохнул Марат. — Обойдусь как-нибудь.
Трое альпинистов — Аксельрод, Потапенко и Саворский, — стояли чуть поодаль, ждали. Вересов махнул им рукой.
— Выходим!
Так они и шли по окраине кишлака: ребята впереди, Вересов с Маратом сзади, немного отставая.
— Вы думаете, эта женщина, Лариса, жива? — спросил Вересов.
Господин «Багров» неопределенно развел руками.
— Надеюсь…
— А я нет, — покачал головой Илья. — Предчувствие… Мне много раз приходилось искать пропавших, заблудившихся. Чутье выработалось.
— Лучше бы на этот раз оно вас подвело, — серьезно сказал Марат.
— Ага…
Вересов согласился, но без энтузиазма.
— Все равно искать надо!
— Это конечно…
Некоторое время они шли молча, думая каждый о своем. На душе у Вересова стало гораздо спокойнее с тех пор, как он отдал самородок приезжему из Москвы. Пусть теперь у этого Алексея Юрьевича голова болит. А с него хватит.
— Послушайте, Илья, — вторгся в его размышления москвич. — Вы не допускаете, что здесь, в горах, прямо на поверхности можно найти самородное золото?
