Анна Князева - Наследница порочного графа
– Не будешь ждать, пока приедет оперативная группа?
– Они без меня разберутся.
– Тогда иди. Спасибо, что выручил.
– Чего для друга не сделаешь… – криминалист попрощался и вышел.
Через мгновение в кабинет вернулась Татьяна Ивановна.
– Я позвонила в полицию. Сказали – скоро приедут. – Она достала свой мобильник. – Товарищ следователь, я должна вам кое-что показать. – Потыкав пальцем в экран, Татьяна Ивановна протянула телефон Галуздину.
Тот взял его, покрутил и стал рассматривать фотографию. Спустя минуту спросил:
– Что это?
– Мне кажется, пучок из трех стрел.
– Я вижу полоски жженой земли, – раздраженно заметил следователь.
Татьяна Ивановна коснулась экрана пальцем:
– Если приглядеться, можно заметить на конце каждой полоски треугольник. Это острие. А на другом конце – оперение.
– Ну, предположим. Как это относится к делу?
– Погодите… – директриса показала еще одну фотографию. – Вот, пожалуйста!
– То же самое, – сказал Галуздин.
– Снимки сделаны в разных местах и в разное время.
– Где?
– На территории пансионата.
– Когда?
– Первый рисунок нашли за день до инцидента с Безруковым. Второй – только вчера.
– То есть некто выжигает эти фигуры на ваших газонах?
– Именно так, – подтвердила Татьяна Ивановна.
– Зачем?
– Это очевидно, – директриса сморщила лицо в печальной гримасе. – Нас хотят запугать, и я знаю кто. Я знаю, чьих рук это дело.
– Что ж вы молчали? Кто эти люди?
– Может быть, вы слышали о фирме «Простор»?
Галуздин пожал плечами:
– Нет, никогда.
– Они занимаются строительством коттеджных поселков.
– При чем же здесь вы?
– Еще до реконструкции дворцового комплекса они хотели прибрать к рукам нашу землю и даже участвовали в конкурсе на выполнение реставрационных работ.
– Разве для этого не нужна специальная подготовка? – вмешалась Дайнека.
– Для тех, у кого есть деньги, это необязательно.
– Насколько я понимаю, конкурс они не выиграли, – догадался следователь.
Татьяна Ивановна нервно кивнула:
– В противном случае пансионата здесь уже не было бы.
– Вы подозреваете, что этот самый «Простор» продолжает поползновения? – резюмировал Галуздин и добавил, не скрывая сарказма: – Жжет траву у вас под окном, да так аккуратно, словно по трафарету?
– Вы не понимаете! – завелась Песня. – Все остальное – тоже они.
– Остальное – это что?
– Случай с Безруковым, нападение на Темьянову, убийство Васильевой, избиение нашего дворника Федора.
– Не слишком ли жестко для строительной фирмы?
– Вы не знаете этих людей, – тяжело проговорила Татьяна Ивановна. – Они на все пойдут ради прибыли. Тем более теперь, когда в придачу к земле можно получить отреставрированный дворцовый комплекс.
– Простите, но это утопия, – усмехнулся Галуздин. – Даже не представляю, каким образом можно провернуть такую аферу.
– Вы не знаете этих людей! – чуть громче повторила она.
Галуздин снова взял телефон и принялся изучать фотографии.
– Три стрелы, говорите? Но почему они торчат в разные стороны?
– Можно? – Дайнека тоже взглянула на фотографию. – Они в пучке. Каков реальный размер этой фигуры?
– Примерно два на два.
– Метра? – удивился Галуздин.
– Чего же еще?
– И та и другая?
– Они одного размера.
– Кто их нашел?
– Наш главный врач.
– Водорезов? – уточнила Дайнека.
– Он бегает. И чаще всего – по утрам, – сообщила директриса.
Следователь спросил:
– В каком месте обнаружены эти символы?
– Первая – у третьего корпуса. Вторая – у старой часовни.
– Мне нужно их осмотреть.
– Скажу завхозу, он вам покажет.
– Я бы предпочел компанию Водорезова.
Татьяна Ивановна недовольно заметила:
– У него много работы.
– Придется выделить для меня полчаса.
– Вы должны понимать, – продолжала Татьяна Ивановна. – Это организованная акция. Нас устрашают.
– Почему же вы не показали эти фотографии раньше?
– Во-первых, я до сих пор боялась в это поверить. Во-вторых, общая картина сложилась только сегодня.
– Ну, положим, еще не сложилась… – задумчиво проронил Галуздин.
– Знаете, все это напоминает мне историю Зодиака, – сказала Дайнека. – Был такой серийный убийца в Америке в конце шестидесятых годов. Между убийствами он посылал сообщения и подписывал их символом – окружностью с перекрестьем. Его, кстати, так и не нашли.
– Типун вам на язык, – отозвался Галуздин. – Где вы о нем вычитали?
– В Интернете есть все. Конечно, случай не идентичный – там были послания. Но эти выжженные символы, – Дайнека постучала ногтем по стеклу телефона, – тоже можно расценить как сообщения. Одно неясно: о чем они говорят?
– Зря я с вами связался, – сказал следователь. – Вы безответственны и болтливы.
– И, к счастью, не обидчива, – подхватила Дайнека. – Кому пришло в голову выжечь эти фигуры? Почему оба символа появились перед тем, как что-то случилось? Вам не кажется, что здесь все взаимосвязано?
Галуздин напрягся:
– Повторяю, вы безответственны и болтливы! Только безответственный человек может приплести сюда историю про маньяка.
Переводя взгляд с одного на другого, Татьяна Ивановна вдруг попросила:
– Могу я на пару минут отлучиться?
– Можете, – кивнул Галуздин.
– Совсем забыла зайти на кухню. Как говорится, война войной, а обед – по расписанию, – она вздохнула и вышла из кабинета.
– Зря вы так… – сказала Дайнека.
– А вы думайте, что говорите! – рявкнул Галуздин. – Панику хотите посеять? Кажется, у вас получается.
– Вот уж не думала…
Следователь прервал ее на полуфразе:
– Думать не вредно! А в нашем деле – необходимо.
– А у нас с вами есть общее дело? – спросила она и расплылась в самой дурацкой улыбке из всех, какие были в ее арсенале.
Галуздин развел руками:
– Так вышло! И я сам в этом виноват.
– Не понимаю, чего вы так разошлись?
– Если не понимаете, могу объяснить. Не всегда нужно вываливать все, что у вас есть. – Он поправился: – Я хотел сказать – говорить. Тем более при посторонних. Вы ей про Зодиака, а завтра весь пансионат, словно растревоженный улей, будет обсуждать новость, что в Доме ветеранов сцены орудует маньяк.
– Я поняла, – Дайнека опустила глаза. – Отныне буду держать язык за зубами. Только вот что… – Она в упор взглянула на следователя: – Мне кажется, вы что-то скрываете.
– С чего вы взяли? – Галуздин посмотрел на часы, затем достал телефон, потом сигареты. Было ясно, что ни то, ни другое, ни третье ему не нужно.
– Это очевидно.
– Еще скажите, что написано у меня на лице! – Он чертыхнулся. – Связался черт с младенцем!
– Значит, не скажете?
– Мне нечего вам сказать.
– Ну хорошо… – Дайнека прищурилась: – Теперь представьте… Если я узнаю важную информацию…
– То что?
– Узнаю, но скрою от вас.
– Только попробуйте!
– Теперь это зависит от вас.
– Это шантаж?
– Ни в коем случае! – она миролюбиво распахнула глаза. – Просто я хочу дать вам понять, как плохо не владеть информацией.
– Зачем это вам? – как будто сожалея, поинтересовался Галуздин. – Чего вам не живется спокойно? Живите и радуйтесь жизни. Вы молодая…
– …красивая, – подхватила Дайнека. – А как же наш уговор?
– Наша договоренность не подразумевает полной осведомленности. Я имею в виду вас. Узнали что-то, расскажите и – в сторону.
– Ах вот, значит, как… Да вы меня за человека не хотите считать! Думаете, у меня голова только для того, чтобы в нее есть?
– Вовсе не думаю, – он все-таки взглянул на часы. – Кстати, скоро обед.
– Хотите избавиться от меня?
– Только если вы голодны.
– Ну хватит! – Дайнека шлепнула рукой по столу. – Если вам не нужна помощница, я исчезаю. Только вот что хочу сказать…
– Не трудитесь…
– Что? – от того, как вдруг поменялся Галуздин, Дайнека оторопела. – Что?
– Не нужно исчезать, – проговорил он, намеренно разделяя слова. – Я расскажу. Дело в том, что на спине у Безрукова была вырезана та же фигура. Преступник сделал это ножом или каким-то острым предметом. Получилось откровенно плохо. Что именно должно было получиться, я понял десять минут назад, когда увидел фотографии выжженных символов.
– Боже мой! – Дайнека открыла рот. – Вы хотите сказать, что это были стрелы?
– Три стрелы, собранные в пучок и торчащие в разные стороны.
– Поверить не могу…
– А придется, – усмехнулся Галуздин. – Вы же хотели все знать. Ну вот! Как говорится, кушайте на здоровье.
– Ешьте…
– Что?
– Правильно говорить – ешьте. Слово «кушать» эмоционально окрашено. Так можно говорить только с больным или с ребенком. – Заметив, что следователь зашелся в беззвучном смехе, она спросила: – В чем дело?
– А я про что?.. – сквозь смех прорыдал Галуздин. – Как говорится, и то и другое… – он продолжал смеяться. – Два в одном…
