Леонид Бобров - Нас было тринадцать
При последних словах Олега Листопад опустил голову и еле слышно сказал:
- Чего уж там. Сам во всем виноват.
- Когда была установлена непричастность к гибели Виктора всех, за исключением Гиви и Андрея Филипповича, - продолжал Олег, - я, увы, еще более укрепился в своих подозрениях. Тогда и был задан вам, Андрей Филиппович, вопрос о ваших прежних встречах с Бойченко. Зачем я задавал этот вопрос, если все знал?
Было ясно, что если Андрей Филиппович и виновен, то прямых доказательств его вины нет в не будет. Будут подозрения, но доказательства и подозрения вещи весьма разные. Вот я и попытался сыграть на нервах, на психологии, допуская, что Андрей Филиппович, если, разумеется, он виновен, не выдержит и выдаст себя или, может быть, просто признается. Но вслед за тем Игорь точно установил, что в тот день Андрей Филиппович ботинок с триконями не надевал. Я попытался оспаривать этот вывод, но безуспешно. Игорь действовал очень четко, и факты были за вас, Андрей Филиппович. Еще раз прошу меня извинить.
Настал день, когда Игорь, установив точное время гибели Виктора, защитил от возможных подозрений последнего из нас Гиви. Преступником мог быть только посторонний.
Однако сразу же после следственного эксперимента, когда алиби Харламова и Кронида Августовича явно рухнуло, я вновь задумался.
Предположим, что оба, и Кронид и Харламов, - рассуждал я, - слышали крики Пети, но лишь сделали вид, что не слышат. Зачем? В чем идея? И к тому же такое согласованное поведение могло быть лишь результатом предварительной договоренности между ними. Это отпадало, так как предвидеть нашу проверку они не могли. С другой стороны, Харламов не мог не слышать криков Пети. Слух у него нормальный. А если он слышал, то почему не реагировал? Если бы Харламов был спокоен, если бы у него была чистая совесть, то он, слыша крик человека, наверняка прервал бы нашу беседу. Однако, нервничая, он мог допустить ошибку и допустил ее. Делая вид, что ничего не произошло, он, по существу, выдал себя. Кстати, позже, уже здесь, он свою ошибку повторил. Игорь, как мы потом выяснили, рассуждал примерно так же.
Но какой мотив преступления мог быть у Харламова? Встречался ли он ранее с Бойченко, а если да, то при каких обстоятельствах?
Всю дорогу от Беты я думал об этом. Продолжал думать и тогда, когда мы вернулись. Я перебирал в памяти все, что знал о Харламове и о Бойченко. Когда и где пересеклись их жизненные пути? Харламов, насколько я знал, был одинок, работал в Сибири, потом воевал. Бойченко провел юность в Чернигове, потом учился и работал в Москве. Единственное, что мне пришло в голову, было связано с Черниговом. Допустим, что Харламов не Харламов, а кто-то другой. Предположим, что во время войны он совершил в этом городе преступления против Родины. Учтите, что подобные типы зачастую совершали преступления на глазах у тысяч советских граждан. Тысячи людей знали их, презирали и ненавидели. Те немногие, что скрылись от возмездия, забились в щели и живут в постоянном страхе быть узнанными.
И тут приезжает Бойченко. Выясняется, что Виктор жил в оккупированном Чернигове. Он сам об этом здесь рассказывал и притом в присутствии Харламова. Предположим, что Виктор узнал Харламова, ведь у него была превосходная память на лица. Не так ли, Вера Львовна? И он любил этим похвастаться. Узнал или почти узнал. Возможно, не был уверен еще до конца, как сказал Марине. Допускаю, что там, в Чернигове, Харламов не носил бороды и отрастил ее лишь потом, чтобы изменить внешность. А Виктор сомневался - тот или не тот. Вот он и рисовал бородатых мужчин, пририсовал усы и бороду к своей фотографии, пытался себе представить, насколько борода меняет человека, как выглядел бы Харламов без бороды.
Легко понять состояние Виктора. Сказать? А если ошибка? Виктор колебался. Вероятно, он попытался прощупать Харламова, задал необдуманный вопрос. Харламов насторожился. На него надвигалась опасность. Грозило разоблачение, а за ним и суровая кара. В страхе Харламов мог пойти на преступление.
Разумеется, было в этом много фантазии. Прошлое Харламова оставалось неизвестным. Но почему он сделал вид, что не слышит крика Пети? Он же не мог не слышать! А помните, когда Гиви в гневной запальчивости сказал: "Я подкрался к Бойченко сзади и ударил". Никто из нас не принял это всерьез и лишь Харламов поспешил подчеркнуть, что Гиви, дескать, сознался. Конечно, это деталь, но деталь красноречивая.
Когда Кронид сказал, что Харламов как раз во время гибели Виктора отлучался, я мгновенно представил себе, как он, зная, что Виктор должен к двенадцати прийти на Бету, ждет его у обрыва и сильным ударом ноги сталкивает в пропасть. Харламов достаточно высокий и крепкий, чтобы нанести мощный удар в поясницу. Затем он быстро возвращается на Бету и, помня о глухоте Кронида Августовича, создает себе ложное алиби: "Вы слышали крик?", а крика в этот момент не было. Виктор закричал раньше, когда Харламов столкнул его в пропасть. Вот почему Крониду показалось, что Харламов услышал крик Виктора после одиннадцати тридцати. Подняться по крутой тропинке с дороги на Бету, отдышаться - минут десять на это нужно.
- Но позвольте, - перебил Олега Б. В., - почему вы поверили Крониду Августовичу, а не Харламову. Каждый из них утверждал, что другой отлучался с Беты. Где же логика?
- С логикой все в порядке. Судите сами. Предположим, мы верим Харламову, но что он сказал? Что Кронид уходил, потом вернулся, и лишь тогда раздался крик Виктора. Значит, в момент гибели Виктора Кронид был на Бете. И ничего другого Харламов сказать не мог. Он цеплялся за свое алиби и ради него охранял алиби Кронида. Итак, улики, правда, лишь косвенные, были против Харламова. И тут я решился задать вопрос о Чернигове. То, что не имело последствий в случае Андрея Филипповича, у которого совесть была совершенно чиста, сработало в отношении Харламова. Он понимал, что сфабрикованное алиби рухнуло. Разоблачение надвигалось.
Остался последний шанс - бежать и постараться скрыться или, быть может, достичь границы. Нервы у Харламова не выдержали, и он решил этот шанс использовать. Вот, собственно, и все.
Олег сел, вынул платок и вытер вспотевшее лицо.
- Послушай, Олег, а почему вы решили, что Харламов военный преступник? - спросил Б. В.
- Как почему? - возмутился Олег. - А сфабрикованное алиби, а поведение Харламова во время следственного эксперимента, наконец, его бегство после вопроса о Чернигове.
- Нет, вы меня не поняли. Харламов - преступник, сомнений нет. Но почему именно военный? Мало ли что могло быть в прошлом у Харламова. А Бойченко мог встретиться с ним где угодно, в любом городе, в Москве, наконец. А вы уверены, что Харламов не бывал в Москве? Ваш вопрос о Чернигове просто вспугнул его, показал, что его прошлым заинтересовались. Чернигов, военный преступник - это же фантазия. Можно строить гипотезы, но зачем фантазировать.
- Я догадалась, я вспомнила, - воскликнула Марина, Виктор был заседателем, он мог встретить Харламова в суде...
- Подожди, Марина, - вмешался в спор Петрович, - что Харламов преступник - сомнений у меня нет. Игорь и Олег его разоблачили, и за это им большое спасибо. А вот что толкнуло его на преступление, догадками не решить. Тут надо разобраться в прежней жизни и Харламова и Бойченко. Думаю, через некоторое время и в этом будет ясность. Есть другой вопрос: более года жили вместе, работали, ели-пили и не разглядели негодяя. Как же так?
Нелегкий это вопрос. У Харламова, видимо, была одна задача - отсидеться у нас. Вот он и старался - вел себя скромно, трудолюбие показывал, фронтовые эпизоды сочинял. Не знаю, не вижу сейчас, как его можно было разоблачить... Ну да ладно. Все это уже позади, и сегодня у нас особый день. Давайте это отметим и заодно по доброму русскому обычаю помянем Виктора.
- Борис Владимирович, что если на сегодняшний вечер отменить сухой закон? - закончил он при общем одобрении.
Наступила весна, дорога очистилась от снега, и вскоре приехала опергруппа милиции. Познакомились они с медицинским актом, описанием гибели Бойченко и последующих событий, побывали на Альфе и Бете и даже спустились к подножию обрыва, где мы нашли тело Виктора. Фотографировали, измеряли расстояния, беседовали с каждым из нас и через два дня отбыли. А в середине сентября приехал товарищ из областной прокуратуры.
Вечером все сотрудники лаборатории собрались в столовой. Прокурор сообщил, что летом один альпинист провалился в расселину скалы километрах в двадцати от нашей базы. Спасательная партия опустилась на дно и обнаружила в сугробе не растаявшего снега замерзшее тело Харламова. По фотографии из личного дела и по дактилокарте трупа было установлено, что под этой фамилией скрывался опасный преступник, который бежал из заключения и вновь совершил тяжкое преступление.
- Военный преступник? - спросил Б. В., подмигнув Олегу.
- Нет, почему военный? - удивился прокурор. Уголовник, бандит. Вас, конечно, интересует, что общего Могло быть у Бойченко с уголовником? Ведь корни трагедии, которая разыгралась на ваших глазах, действительно уходят в их прошлое. Так вот, этот вопрос тщательно выяснялся. Никаких связей с преступным миром у вашего товарища не было. Произошла случайная встреча. Три года назад человек, которого вы знали под фамилией Харламов, был арестован. Судебное разбирательство происходило в Москве. В составе суда был народный заседатель Бойченко.
